Обычным было, например, такое явление «материализации» (в 1882 году архиепископ Томас Колли с научной дотошностью описывает явление духа, вызванное медиумом Фрэнсисом Монком при целом собрании врачей и священников):
«Дух, формируясь, стал на 8 дюймов выше доктора Монка, он рос постепенно и предстал перед нами гигантом с мускулатурой бронзовой статуи, сильным и независимым от медиума древним Египтянином… Я подошел к духу, чтобы измерить его руки. Они были небольшими, как у всех восточных народов, тонкие запястья, но массивные, поросшие волосами бицепсы. Глаза духа были черными и пронзительными, но не жестокими, волосы прямые и черные как смоль, усы опущенные и длинная борода. Существо было полно жизни и экспрессии, но немного сфинксоподобно. Головной убор духа был очень странным, напоминающим некую металлическую ермолку с эмблемой спереди. Он был надвинут на лоб, который блестел и собирался в морщины над трепещущими бровями. Я холодел, когда под моими прикосновениями его члены таяли, как снежные хлопья, чтобы через мгновение снова стать твердыми».[282]
Один из самых известных американских случаев вмешательства невидимых сил в жизнь человека — сейчас это «научно» называется полтергейстом — произошел в 1820 году в поселке Витч штата Теннеси. Всевозможные шумы, огни, подобные пламени свечи или свету лампы, проплывавшие по воздуху через двор, опрокидывание мебели и вещей — все это изрядно надоело обитателям дома Джона Белла, одного из местных жителей. Кроме всего прочего с феноменом можно было даже разговаривать, что происходило на глазах многих свидетелей, но, к сожалению, невозможно было его уговорить переселиться куда-нибудь подальше.
Случай этот выделился в истории спиритизма и полтергейста тем, что с ним имел дело сам генерал Эндрю Джексон, ставший через девять лет седьмым президентом Соединенных Штатов Америки. Генерал решил посетить странный дом «чудес», но на подъезде к поселку его лошади внезапно остановились как вкопанные. Джексон вышел из фургона, чтобы осмотреть лошадей и разобраться в причине такой внезапной остановки, и тут вдруг странный как бы металлический голос проскрежетал со стороны: «Все в порядке, генерал, фургон может ехать». Тогда лошади, как ни в чем ни бывало, тронулись с места.
С таким поведением животных мы уже встречались 6 мая 1897 года, когда двое полицейских Джон Самптера и Джон Маклемора беседовали с экипажем дирижабля — мужчиной с длинной бородой, девушкой с зонтиком (шел дождь) и молодым человеком. На некотором расстоянии от дирижабля кони полицейских остановились и ни в какую не хотели идти дальше. < Мальцев С. А., 2003 >
С металлическим голосом мы тоже еще встретимся.
В истории дома Белла есть описание случая, когда одному из гостей, Уильяму Портеру, пришлось даже бороться с невидимым существом. Портер проснулся ночью от того, что кто-то пытался стянуть с него одеяло. Вовремя сообразив в чем дело, постоялец ухитрился накинуть это одеяло на невидимое создание и схватил его в охапку. Недолго думая, он потащил его к камину, решив поджарить «ведьму» в огне вместе с одеялом. «Я обнаружил, — писал он потом, — что эта штука была ужасно тяжелой и отвратительно пахла. Не успел я дойти и до середины комнаты, как мой груз стал так тяжел и завонял столь отвратительно, что я вынужден был бросить его на пол и выскочить на улицу, чтобы хлебнуть свежего воздуха. За всю свою жизнь не помню более гнусного запаха, чем от этого свертка».[283]
Запах этот тоже положим на полочку особых примет — пригодится.
Феномен может запросто заглядывать в память человека, вытаскивать оттуда любую нужную информацию. Например, «полтергейст» дома Белла расстроил замужество Бетси Белл, юной дочери хозяина, откровенно и со знанием деталей озвучив некоторые интимные подробности из ее жизни и жизни ее жениха Джошуа Гарднера в присутствии их друзей. От этой выходки с Бетси случилась истерика, и свадьба не состоялась.
А теперь представим, что «полтергейст» выходит за стены помещения.
Что ему мешает сделать это? Стены? Привычка к облюбованному месту? Если и бывает такая привязанность, то из нее может быть и исключение, не так ли? Что мешает «полтергейсту» выйти на свежий воздух, поглазеть на луну, поговорить с прохожим? Эндрю Джексон, например, слышал его голос, подъезжая к дому Беллов. Значит, это вполне в его правилах. «Полтергейст» ходил по двору с огнем, похожим на свет лампы. Или перемещался по двору в виде света лампы, в виде огня — можно сказать и так. А что мешает ему пойти в таком облике дальше? Что мешает ему подняться в небо и водить со своими «братьями по разуму» хороводы по освещенным луной облакам? Что мешает ему носиться над землей в виде огненного шара и приводить в замешательство не одного человека, а толпы людей? Можно делать это с размахом и поднимать над землей, переносить, выбрасывать из облаков такие вещи, от которых люди будут просто в интеллектуальной прострации. Они ведь привыкли к тому, что лягушки и булыжники сами по себе не летают, а тут можно сбросить на их очень умные головы все что угодно. Пусть потом одни будут в синяках и чуть ли не сойдут с ума, а другие им не будут верить… Какая разница? Главное — это будет захватывающе!!!
Одним из самых первых и самых грандиозных исследователей необыкновенного был американец Чарльз Гай Форт. Человек, ведший самую обычную внешне, самую неприметную жизнь. Его жена была самым обычным человеком, абсолютно лишенным какой-либо любознательности. Ей даже неинтересно было, что копит ее муж в груде пустых коробок из-под обуви, чем постоянно занят его ум. У нее не было притязаний на знание чего-то вообще, а потому не было повода и критиковать чью-то точку зрения, чей-то взгляд, чей-то подход, чей-то интерес. И ничто в семейной жизни не мешало Чарльзу Форту заниматься своим любимым делом. А в коробках у него хранилось нечто странное — «Красный дождь над Бланкенбергом 2 ноября 1819 года», «Грязевой дождь над Тасманией 14 ноября 1902 года», «Хлопья снега величиной с блюдце в Нэшвилле 24 января 1891 года», «Дождь лягушек над Бирмингемом 30 июня 1892 года», «Осколки летающего айсберга, обрушившиеся на Рим и Руан 5 мая 1853 года», «Лодки небесных путешественников», «Крылатые существа на высоте 8 км в небе над Палермо 30 ноября 1880 года», «Крики, раздававшиеся с неба Неаполя 22 ноября 1832 года», «Каменные топоры, посыпавшиеся на Суматру вместе с молнией», «Выпадение живой материи», «Светящиеся колеса в море», «Дожди из серы и из мяса», «Останки великанов в Шотландии», «Гробы маленьких внеземных существ в скалах Эдинбурга», «Огненные шары», «Следы ног сказочного животного в Девоншире», «Летающие диски», «Следы «кровососных банок» на склонах гор», «Сети на небе», «Капризы комет», «Странные исчезновения», «Необъяснимые катастрофы», «Надписи на метеоритах», «Черный снег», «Зеленые солнца»…
Нет, Чарльз Форт не был пациентом психиатрической больницы, напротив, он был завсегдатаем библиотек. Его интерес распространялся на все газеты, журналы, ежегодники и хроники всех стран мира и всех веков. Ведь не был же весь мир сумасшедшим? Рядом с коробками, наполненными заметками из газет, в квартире стояли стопки научных журналов за десятки лет. А заметок в коробках было двадцать пять тысяч! Для Форта они были маленькими существами — странными, иногда уродливыми, иногда с причудами, — которые отвержены миром за их необычность, странность. Они состоялись как события когда-то, имели место в пространстве и времени, но остались только на пожелтевшей бумаге газет и в памяти очевидца, который с ними встретился нос к носу. Для всего остального человечества они не больше, чем курьез, развлечение, потому что новая религия, которую назвали наукой, запретила думать о них всерьез, сказав: «Этого не может быть, раз и навсегда!» Она запретила их, но, тем не менее, они каждый день нарушали этот запрет. И Чарльз Форт увлеченно и добросовестно собирал эти факты.
