— Пусть спит — у девочки выдался слишком насыщенный день…

— Итак, вы пригласили меня, чтобы замять историю с «Рейсом энтерпрайзиз», — загудел в ответ Пирс. — Конечно, вы лучший юрист в Нью-Йорке, к тому же мне не пристало вам дерзить после того, как вы оказали мне гостеприимство, но было бы лучше, если бы вы оттачивали свое мастерство манипулятора на ком-нибудь другом.

— Вы уверены, что я вас пригласил именно за этим? — Раш закурил трубку. Верене стало еще уютнее от чудесного аромата дорогого табака.

— Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, зачем лучший друг и деловой партнер Ренсома приглашает в свой дом сенатора, ведущего расследование, и затевает с ним пресловутый «разговор в библиотеке».

— Если не ошибаюсь, на следующей неделе Гринхауз будет давать показания в вашем комитете.

— Разве?

— Полно, сенатор. Не я являюсь мишенью расследования.

Ваш комитет предложил Гринхаузу заманчивую сделку, побуждая назвать имена.

— Все это домыслы, Раш.

— Вот уж нет! И я мог бы предложить вам и вашему комитету кое-какую полезную информацию…

Верена приоткрыла глаза и смотрела на беседующих сквозь сползшие ей на лицо волосы. Пирс потянулся за бокалом «драмбуйе» и улыбнулся ее отцу:

— Для кого полезна ваша информация — для меня или для вашего клиента?

— Арчер Рейсом не клиент. — Раш вооружился пухлой папкой.

— Зато он ваш лучший друг.

— В этой папке вы найдете бумаги, документально подтверждающие мошенничество, процветающее в корпорации Арчера Ренсома. Тут и дача взяток, и незаконное манипулирование рынками, и нарушение антитрестового законодательства, и преступный сговор, и несоблюдение правил валютного регушрования…

Сенатор нахмурился.

— Можете сами полюбоваться. — Раш перебросил папку ему на колени.

Пирс медленно открыл ее и начал чтение с первого листа.

Через некоторое время он поднял глаза. Раш, развалившись в кресле и сбросив туфли, попыхивал трубкой.

— Зачем вы это мне подсунули? — спросил Пирс, одну за другой переворачивая страницы досье.

— Молодой сенатор стремится к переизбранию… Простите, стремится быть избранным за реальные заслуги.

Пирс закрыл папку и встал.

— Вы меня удивляете. Придется вам это вернуть, Раш. — Он взял с каминной полки фотографию в золотой рамке. — Кто эта женщина?

— Между Арчером и мной? Кассандра Уэнтуорт Рейсом.

— Она красива. Впрочем, я не знал о существовании миссис Кассандры Рейсом.

— Она умерла много лет назад. Трагедия…

— Вы отдаете себе отчет в том, что вас привлекут к даче показаний? Одного этого, — Пирс указал на папку, — будет недостаточно.

— Я готов.

— Готовы к даче показаний, изобличающих вашего делового партнера и лучшего друга? Готовы к этому?

— Вы же видели документы. Пирс. В них — доказательства систематического мошенничества Арчера Ренсома. Чего стоит его налоговая «крыша» на Багамах, где он отмывает деньги! Таким способом он добывает наличность для давления на биржевые котировки в выгодном ему направлении.

Или серая бумага с пометкой «Строго конфиденциально» — план переворота на Макао.

— Полагаю, вы потребуете для себя иммунитета?

— Да, хотя в этом нет большой необходимости.

Пирс поставил фотографию на место.

— Ну что, сенатор, мы нашли общий язык?

— Сперва мне надо взглянуть на оригиналы, — Пирс задумчиво вернулся к дивану, — копии меня не убеждают. Если все сойдется, то… Считайте, что мы договорились.

Стоя перед дверью с ключами в руках. Либерти прислушивалась к музыке, доносящейся с ее чердака. Ее «Битлз»! Стараясь не шуметь, она отперла все три замка и толкнула дверь плечом.

Меньше всего она ожидала застать у себя Эбена Пирса, лежащего в темноте на ее диване с банкой пива «Бек», покачивающейся на его голой груди. Упаковка пивных банок бастионом расположилась на ковре. Когда Либерти подошла к нему, он наслаждался музыкой, жмуря глаза. Услышав шаги, Пирс приоткрыл один глаз и изрек:

— Что-то ты поздно. Я уже начал беспокоиться.

— Ты уверен, что у нас свидание?

— Я пришел к тебе с миром и принес бутылку шампанского вместе со льдом и еще персиковый компот для приготовления твоего любимого напитка.

— Какая забота! Но это уже не любимый напиток. — Сухое шампанское с персиковым соком под названием «Беллини» — открытие, сделанное ими вдвоем в Италии много лет назад Она устало уронила руки. — Как ты сюда попал?

Он погрозил ей пальцем и припал губами к банке.

— Длинная история. Лучше не старайся выведать у меня этот секрет…

Либерти подошла к проигрывателю, выключила музыку и тут обнаружила, что он уже стоит у нее за спиной, ласково прижимая ее и целуя за ухом. Она потерла ухо о плечо, чтобы снять неприятное ощущение, и высвободилась из по объятий.

— Можешь не стараться. Пирс, мелкий подхалимаж уже не в чести.

Он поплелся за ней к кушетке и, когда она села, присев Перед ней и целуя ее бедро, снял с ее ног туфли. Либерти поежилась, и он снова поцеловал ее ногу.

— Как же я соскучился по этому вкусу! — Пирс облизнулся.

Она оттолкнула его:

— Перестань!

— Повелевай мной! Твое слово — закон.

Она сморщила нос:

— Сделай мне кофе — банка на полке над раковиной.

Он в притворном испуге взглянул на часы:

— Так поздно, Либ? Раз еще не пришло время для «Беллини», то как насчет «спритзера»? Помнишь свое любимое?

— Ладно, Пирс, действуй.

Он встал вместе с ней и, сжав ей рукой подбородок, поцеловал в губы. Почувствовав, что он готов к дальнейшему натиску, Либерти попятилась.

— «Спритзер»! — напомнила она, подталкивая сенатора к кухне, потом подбежала к туалетному столику и убрала в ящик фотографию женщины, похожей на принцессу из сказок сороковых годов. Она еще никому не объясняла, чья это фотография, и не собиралась делать это сейчас. Раздевшись догола, она казала собственному отражению в зеркале:

— Ну и что? Я у себя дома.

Пирс вернулся с высоким стаканом, в который подбросил льда.

— Мой маленький красный флажок! — произнес он нежно, протягивая ей стакан, и она проскользнула мимо него, чтобы спрятаться в ванной. Там, сделав большой глоток. Либерти снова посмотрела на себя в зеркало.

— Ты так и не ответил, как сюда проник. — Она включим душ.

— Может, лучше сохраним все в тайне? — отозвался Пирс из спальни.

— Ничего не выйдет! — заорала Либерти, перекрикивая шум душа и согреваясь под его струями. — Незамужняя женщина, живущая в одиночестве на окраине цивилизованного мира, имеет право знать, в чем состоит несовершенство ее охранной системы.

— Я раздобыл ключи у одного твоего старого приятеля. Либерти чуть не подпрыгнула. — Не хочешь спросить у кого?

Мой помощник побывал в одном пентхаузе…

— Только не у Бродвейского Боба! — испуганно вскрикнула Либерти.

— Бродвейский Боб? Восхитительно! Мой помощник сказал ему, что это имеет отношение к национальной безопасности.

Либерти рывком отодвинула занавеску и метнулась к непрошеному гостю, как была, мокрая с головы до ног. Он сидел у ее туалетного столика, открывая пузырьки с духами и блаженно вдыхая аромат.

— Повтори! — потребовала она.

— Чего ты, собственно, от меня ждешь, да еще стоя передо мной в таком виде?

Покраснев как рак. Либерти бросилась обратно под душ.

— Мой помощник — молодец, — невозмутимо продолжал сенатор. — Я сказал ему: делай что хочешь, но ключ должен быть у меня.

— Вот на что идут деньги налогоплательщиков! — снова завопила Либерти, желая сбить с него спесь.

— Честно говоря, — Пирс немного помолчал, — ты меня удивляешь. Ты что, всем раздаешь свои ключи?

— Удивляйся, сколько влезет! — отозвалась она с ухмылкой. — Бедняга Боб! Отдав ключи, он, наверное, на последнем издыхании пополз за сердечным лекарством.

— Ладно, скажи лучше, что ты держишь в этих крохотных пузырьках? ЛСД, наверное?