― Хитрый язычник, ― повторил Колченог и скривил губы. ― Ты даже не можешь выговорить это, задница ты этакая. Я слышу слова, но голос принадлежит тому маленькому говнецу, что прячется позади вас всех.

Хринг вспыхнул, потому что это была правда, и он понимал, что плохо бросил вызов. Смущение и неудача помутили его рассудок.

― Зато у него две здоровые ноги, ― сказал он.

На миг стало совсем тихо, все затаили дыхание. Имелось невысказанное правило, что никто не смеется над искалеченной конечностью Колченога. Даже Хринг понял, что зашел слишком далеко. Возможно, как и я, он считал, что малорослый Колченог не опасен.

Но когда словесная перепалка вдруг ударила его по ятрам, вышибив из нутра свистящий свирепый рык и внезапные слепящие слезы боли, до него, наверное, дошло, как он ошибался.

Корчась, он стиснул руки между ног и закричал сквозь сопли и слезы:

― Поединок!

Сказанного не взять обратно. Весть о том, что Колченог и Хринг будут драться, распространилась, и даже те, кто пошел на охоту, поспешили обратно.

Иллуги Годи, посоветовавшись с мрачноликим Эйнаром, измерил шагами нужное место, обвел его полосками материи и устроил все настолько по правилам, насколько было возможно при данных обстоятельствах. Потом появились Колченог и Хринг, голые до пояса, с непокрытыми головами и вооруженные мечом и щитом.

Смертный поединок довольно прост. Дерутся в замкнутом пространстве, без доспехов, одинаковым оружием. Если выставил одну ногу наружу ― ступил пяткой, как это называлось, ― ты проиграл. Если пролилась твоя кровь, ты проиграл. Если бежал, ты проиграл ― и тебя считали подлецом без чести. Единственным выходом было победить. Существовало гораздо больше церемоний и немного больше правил, но эти ― основа всего, что должен знать всякий, стоящий в этом квадрате.

Вид у Колченога был смешной ― белое тело с выступающими ребрами, тощее, как у старой курицы. Один из Давших Клятву, который никогда не видел, чтобы Колченог дрался, присвистнул. Хринг был сложен гораздо более мощно и вышел вперед, вертя мечом, чтобы разработать руку.

Но я увидел, что Колченог бормочет про себя, что голова у него дрожит, и почувствовал мурашки по всему телу.

Они вошли в огражденное пространство, и Иллуги Годи начал ритуал, очищая поединок, чтобы никакое наказание крови не легло на победителя со стороны друзей и семьи побежденного.

И все время Колченог бормотал, и голова у него тряслась. Маленькие пятнышки появились в уголках его рта, и я почти сразу подумал, что Хринг начал понимать ужасную правду того, какую ошибку он совершил.

Иллуги Годи вышел за пределы круга. Хринг смело ударил мечом по щиту и присел на корточки. Колченог постоял немного, потом все его тело дернулось, слюна вылетела изо рта, он закричал, щит перелетел на бок, и он приземлился на другой стороне круга.

Я никогда еще не видел берсерка, зато слыхал все рассказы ― что они меняют облик, оборачиваются медведями и что получили свое имя потому, что носят медвежьи шкуры, или что это на самом деле волчьи меха.

Некоторые говорят, что они жуют неведомые травы либо пьют отвары из коры, чтобы впасть в это состояние, но правда в том, что берсерк ― это изрыгающий пену безумец с мечом, человек, которому все равно ― жить или умереть, лишь бы только добраться до тебя и убить. И единственный способ одолеть такого ― отрубить ему ноги и надеяться, что он не станет ползти так же быстро, как ты можешь бежать.

Колченог качался, как тролль на колесах, быстрее, чем что-либо, что я когда-либо видел, вытянув шею и выставив подбородок. В этот миг я вспомнил о белом медведе со змеиной головой, когда тот ревел на меня, обрушив крышу.

Хринг был застигнут врасплох, ошарашен. У него не было и мгновения на то, чтобы изготовиться. Только вскрик, а потом тошнотворные хлюпающие звуки ― это Колченог, разбрасывая слюну, изрубил Хринга на кровавые куски мяса.

― Блядь... ― сказал кто-то.

Коль Рыбный Крючок, один из друзей Хринга, последователей Христа, шевельнулся, словно хотел оттащить Колченога в сторону, но Эйнар заорал:

― Стой! Если тебе дорога жизнь!..

И поняв, с чем они имеют дело, люди осторожно попятились, а Колченог рубил и кричал.

Когда наконец крики смолкли, он встал, мокрый от крови, с пропитанными кровью волосами, с лицом, как маска, в красных сгустках, только глаза белые; внезапно его глаза потускнели, как море под облаком. Он рухнул на колени, немного побормотал, а потом упал лицом вперед и захрапел.

Эйнар выпрямился, а Иллуги Годи и Валкнут пошли, чтобы унести Колченога.

― Вам следует знать, что одно из сорока восьми имен Одина ― Бешеный, ― сказал Эйнар, обводя всех нас своим черно-ледяным взглядом. ― Знайте также, что всякий, кто станет решать, какой вере следовать Обетному Братству, будет иметь дело со мной. Я не буду таким милосердным, как Колченог, и убью сразу. ― Потом он посмотрел на Мартина и сказал: ― Вина твоя, тебе и убирать.

Ошеломленный увиденным, Мартин побрел туда, где лежали ошметки тела Хринга. Эйнар никому не позволил помогать, и когда Мартин взялся за руку Хринга, чтобы оттащить окровавленную плоть, она легко оторвалась, и он плюхнулся задницей в лужу крови.

Все рассмеялись, даже поклонявшиеся Христу, а потом отвернулись с печалью и отвращением. Хринг нашел свою смерть, и она не была хороша. Начались споры о том, попадет ли он в Вальхаллу: ведь он следовал Христу. Кое-кто, похоже, только теперь понял, что на самом деле означает следование Белому Христу.

Я глядел, как Мартин в пропитавшейся кровью одежде собирает куски плоти, и вдруг понял, что я знаю о Хринге лишь одно ― он любил рыбачить и был единственным, кто помог предать морю женщину из Серкланда, когда та умерла в Скирингасале.

Но что-то ведь произошло. Хринг нарушил клятву, и я понял: это случилось потому, что Эйнар нарушил свою клятву Эйвинду.

Думаю, Эйнар тоже это понял. Так что, когда появился Валкнут и сообщил, что Ульф-Агар ушел, все сообразили: мстительный Один продолжает с нами играть. Или Локи. Кто знает?

― Один из рыбаков видел, как хромой человек сел на кнорр как раз перед тем, как тот отошел, ― добавил Валкнут.

― Он тоже нарушил свою клятву, ― сказал я, и впервые черные глаза Эйнара не встретились с моими.

На другое утро я стоял на гальке под очередным весенним дождиком и смотрел, как «Сохатый» отплывает. Вокруг стояли Давшие Клятву, не хватало только дюжины христиан ― они ушли с моим отцом и Вальгардом в безопасное место дальше на берегу.

Мартин тоже смотрел, пряча покалеченную руку под мышку, лужица у его ног розовела от крови, все еще сочившейся из бурой рясы. Теперь на нем был кожаный воротник и поводок, который привязывал его к Колченогу, как собаку.

Когда «Сохатый» исчез в дымке дождя, мы разошлись и по одному или по двое начали собирать пожитки. Хильд, которая получила лишний плащ, принадлежавший моему отцу, завернула в постельную скатку мой скарб.

Почти без слов, занятые привычным делом, мы построились и пустились в долгий марш вверх по реке, к Коксальми и кузнице. Нос Мешком и Стейнтор разведывали дорогу.

Хильд знала путь, но Эйнар не доверял ей, так что ее держали рядом с ним, Колченогом и Мартином, которого вели на поводке. Он взял бы на поводок и Хильд, но Иллуги Годи, зная, что я подниму шум, убедил Эйнара, как мне показалось, что лучше иметь женщину на своей стороне, а не врагом.

Мы поднимались по меньшей мере час среди берез и ольхи в сторону заката. Когда деревья поредели, мы остановились, дожидаясь, когда вернутся с разведки Нос Мешком и Стейнтор. Все принялись поправлять ремни и ношу.

Я обернулся, потирая ссадину на шее, наслаждаясь шквалом, ударившим в берег со стороны искрившегося моря. Внизу, немного справа, река в раме камыша извивалась и сужалась.

Хильд села, сгорбившись, на камень и обхватила руками колени.

― Можешь идти? ― спросил я, и она подняла глаза. Взгляд ее поплыл, на секунду сосредоточился, затем опять поплыл. Потом она кивнула. Я наклонился, чтобы взять у нее узел вместе со своим, и ее рука, когтистая лапа, схватила меня за запястье. Из-за завесы волос донеслось: