Отца похоронили, как хоронят в дни больших смертей — без слез, в скорбном молчании.

К ракете возвращались тоже молча. А когда поднялись в воздух, Рагуши включил стену горизонтов.

Да, первые земляне были живы! Вот они продираются через тропические чащи. Детей больше, намного больше, чем взрослых. Люди идут целым племенем — первым племенем на материке. Кто из них выживет, кто погибнет?

Рагуши повел ракету над самой Землей. Повиснув над головой землян, он включил громкоговорители.

— Охотники, слушайте меня! Не идите толпой, потому что можете погибнуть все сразу. Надвигается большая, очень большая вода. Берите детей и ищите высокие горы. Живите не все вместе, а семьями, потому что какая-нибудь гора может поглотить вас всех!..

Потом Рагуши направил ракету к горам, которые пока еще стояли спокойно. Приземлившись, он выбрал просторную пещеру и привел туда Колю.

Выровняв поверхность стены, они вместе начали рисовать человека, посеявшего на этом затерянном среди океанов материке первые зерна человеческого разума. Это был Ечука-отец. На его плече сидел красногрудый какаду…

Они летят над океаном. Летят в Атлантиду. Что там теперь происходит? Не смыла ли гигантская волна дворцы и храмы? Живы ли сыновья и внуки Рагуши?

Океан все еще бурлит, направляя воду туда, где произошел взрыв. Сотни крошечных островков, образованных взрывом, выступают из воды.

Рагуши ведет ракету над тучами. Внизу безумствуют ливни. Планета не способна держать в своей атмосфере целые моря — она возвращает их на поверхность. Молнии рассекают пространство, и кажется, что снова, сколько видит глаз, повсюду трещит земная кора, извергая в небо адское пламя недр. Горы превратились в островки. Группки людей прижимаются к скалам, ища спасения.

Но куда летит Рагуши? Почему же до сих пор нет Атлантиды?…

Снова появились скалистые острова. Вода стекает с холмов, острова увеличиваются, медленно соединяются друг с другом. Вот открылась вершина храма…

Да, это она, Атлантида!.. Через нее прокатились сокрушительные волны и смыли все, что было на ней живого, уничтожив грандиозные сооружения атлантов. Только один храм, на котором когда-то высилась золотая фигура Бессмертного, остался стоять посреди общего опустошения. Но фигуры Бессмертного уже нет — ее срезала волна, понесла за собой, завалила камнями, замыла песком.

На зеленых вершинах гор, среди скал и ущелий, горели костры, возле них сидели промокшие люди. Они были когда-то рабами — пастухами-волопасами. Волны катились внизу, и поток не тронул их хижин и пока еще не изменил их быта. Но быт изменится завтра, когда рабы почувствуют себя единственными хозяевами большого богатого материка. Они кое-чему научились у своих богов и жестоких властелинов. Теперь они сумеют прожить и без них. И назовут себя потомками богов, создадут новое царство и когда-нибудь, может быть, возродят славу своего материка…

И воскреснет тогда могучая Атлантида на тысячи земных оборотов. И не будет на ней богов в скафандрах — их место займут земные жрецы. Они станут молиться так, как молились круглоголовые. И круглоголовыми будут рисовать своих богов на стенах храмов…

И чтобы навеки поселить страх перед неведомым, жрецы ежегодно будут вонзать ножи в чью-то грудь, вынимать человеческое сердце, а толпа будет реветь в фанатическом самоотречении, и каждый будет считать счастьем для себя подставить собственную грудь под бронзовое острие ножа…

А когда погибнет Атлантида, остатки атлантов пойдут туда, где потом археологи начнут находить в пещерах изображения богов в скафандрах. Археологи назовут неведомый им мир Страной круглоголовых…

Долго еще висела ракета, озаряемая молниями. Коля понимал душевное состояние Рагуши. Он молчал так же, как молчал космонавт.

Наконец Рагуши спросил:

— Где твой плащ, Акачи? Моя нога больше не ступит на эту планету.

— О чем ты, Рагуши? — тревожно спросил Коля. — Что ты решил, друг?

— Возьми мой плащ и шахо. Лети к Шаруке. Если он жив, у него ты найдешь сколько угодно кислорода. А если… Тогда, Акачи, не знаю…

— А ты куда?

— Туда! — показал Рагуши на звезды.

— Ты хочешь отыскать новую планету?

— Нет, мой дорогой Акачи. — Рагуши горько усмехнулся. — Я хочу умереть так, как подобает космическому извозчику.

Как ни уговаривал его Коля, Рагуши сурово ответил:

— Ты еще молод, Акачи. Лети. Мне же начинать новую жизнь уже поздно.

Надев скафандр и пополнив запасы кислорода, Николай долго стоял у выхода из ракеты, надеясь все еще уговорить Рагуши, но космонавт вытолкнул его из корабля. Двери автоматически закрылись. Корабль, сразу же набрав большую скорость, полетел к звездам.

Николай поднимался все выше и выше. Тучи пыли и густого пара остались внизу. Открылась хорошо знакомая грань, где исчезает голубизна земной атмосферы, будто размываясь в черном пространстве вселенной.

Какое-то время он еще видел корабль Рагуши, освещенный Солнцем. Он был похож на большую звезду…

И тогда произошло то, что Коля не забудет никогда. Яркая вспышка затмила Солнце, ударив в глаза слепящим сиянием. Рагуши превратился в луч.

Коле стало холодно, очень холодно. Если бы не фаэтонский плащ и скафандр, он, наверное, и вовсе бы замерз.

Когда он перелетел экватор, где-то далеко на юге вспыхнуло полярное сияние. Оно вздымалось над Землей веером — таким красочным и таким ярким, что нельзя было оторвать глаз. Но Коля хорошо знал, что с экватора полярного сияния не видно. И он понял, что это светился Рагуши! Это были его атомы, его электроны, светившиеся в магнитном поле Земли.

Государство Шаруки было залито водой. Значит, о пополнении кислорода не стоит и мечтать…

Сколько он сможет вот так летать над Землей, на которой теперь не отличишь суши от океанов? Сколько еще упадет на нее обломков, превышающих своими размерами размеры спутников некоторых планет? Как часто они будут падать? Неужели Бессмертный и после своей гибели будет продолжать свою месть, время от времени уничтожая земное человечество?…

Но должно же, наконец, настать время, когда в космосе останутся считанные единицы обломков-гигантов. Пусть это время наступит через сотни тысяч земных оборотов — может, даже через миллионы! — но должно же когда-нибудь распылиться фаэтонское вещество. Ведь его количество не безгранично!..

Тогда больная оспой Луна будет светить ровно, без вспышек, и только многочисленные воронки на ее поверхности станут напоминать далеким потомкам о гигантской катастрофе. Да, возможно, иногда будут залетать на Землю мелкие обломки Фаэтона.

Через сколько оборотов возродится человечество из немногочисленных чабанов и волопасов, которые пережили последний мировой потоп? Что будут помнить люди о своем прошлом? Наверное, оно покажется им долгим, очень долгим сном. Иногда будут случаться короткие пробуждения, и люди начнут что-то припоминать, а потом снова наступит сон, и он продлится тысячи оборотов. В этом сне будут размываться реальные контуры прошлого, история перестанет быть историей, превратившись в путаное нагромождение легенд…

Таким представилось Николаю будущее Земли. И горько, очень горько стало ему оттого, что так трагически оно должно сложиться.

Дышать становилось все трудней и трудней. Кончается кислород! Холодный пот покрывает лицо.

Он спускается все ниже и ниже — и наконец, ступает нетвердыми ногами на влажную землю. Конец!..

… И вдруг он ощущает на своем лбу нежное прикосновение чьих-то губ. Кто это? Кто целует его?

Может, он вернулся туда, откуда приходит наше «я» ради обогащения той памяти, из которой берет для себя мудрость каждая звезда и каждая планета? И может, это безотносительное «я», летящее лучевым завихрением в глубинах субстанции, упадет дождевой каплей на какую-то планету, будет жить в травах, а потом станет нейроном человеческого мозга? И его новый владелец будет не спать ночей, мучаясь вопросом: почему в душе моей кричит мировая тревога? Почему мне больно за будущее человечества? Неужели ему и в самом деле угрожает тяжкая опасность? Неужели это когда-то уже было?…