Мать у нее подрабатывала по вечерам, читала лекции в местном политехническом институте. Приходила домой усталая, злая, раздраженная. И Валентина старалась хоть как-то помочь ей по хозяйству. Убиралась в доме, готовила и даже стирала. Стирала, правда, иногда. Мать все-таки старалась обере-гать дочь от домашних дел. Ведь у дочери – выпускной класс! Выпускной! И она уверен-но шла на медаль. Только бы не сорвалась!. Только бы не сорвалась! Пусть у матери ниче-го не получилось в жизни, так, может, у дочери хоть что-то да получится.
Десятый класс у Валентины оказался во всех отношениях сложным. Во первых, у нее появился парень. И жизнь неожиданно открылась для нее с совершенно другой, ранее абсолютно незнакомой стороны. Со стороны чувственных наслаждений с представите-лями противоположного пола человечества. Она с большим для себя удивлением обнару-жила, что ей нравится, когда парень обнимает ее, целует, прикасается к ней руками, тро-гает и гладит ее груди, живот, бедра. Она чувствовала в себе нарастающее волнение, ка-кое-то не очень понятное возбуждение, и ей хотелось, чтобы эти мужские руки были еще смелее и еще активнее; чтобы они расстегнули бы ей кофточку и трогали бы ее не через ткань одежды, а прямо по живому телу. И она поймала себя на мысли, что слишком часто думает об этих мужских руках, особенно по ночам, и что от этих дум ей становится хоро-шо, хорошо, а в промежности даже мокро и рука ее так и тянется туда сама, чтобы погла-дить и приласкать свою набухшую женскую плоть, готовую для…Для чего готовую – она уже знала. И не только по книгам. Она уже видела, чем занимаются мужчины и женщины наедине друг с другом.
Правда, не наяву, а на экране телевизора… ..У нее была близкая подруга в классе. Тоже отличница и тоже шла на медаль. Прав-да. у нее с русским было похуже, чем у Валентины. По русскому у нее постоянно выходи-ли четверки. Вечно чего-нибудь да упустит. То запятую, то точку, то слово как-то не так напишет. И по всем ответственным контрольным – одна, две ошибки. Даже не ошибки, а так, не разбери пойми чего…Хоть тресни, хоть криком кричи, но обязательно выползет ка-кая-нибудь чепуха.
Отец ее работал в обкоме партии. И был видным человеком в городе.
Жили они хо-рошо, даже зажиточно, по тем временам, в четырехкомнатной шикарной квартире обко-мовского партийного спец дома. И у них появился видеомагнитофон. Наверное, в числе первых в городе. Импортный. Отец приобрел по фондам обкома. И подруга иногда пока-зывала Валентине кое-какие фильмы из их домашней коллекции.
Естественно, что им-портные. Поэтому – под страшным секретом. Где они брали все эти видеокассеты для ви-деомагнитофона – неизвестно.
Ведь кассеты в наших магазинах не продавались…. .,. А однажды она показала Валентине такое, отчего Валентина чуть было в обморок не упала. Родителей тогда дома не было. Они куда-то уехали с ночевкой. И подруга по-просила. Валентину переночевать с ней. А то одной страшновато в такой большой квар-тире. Валентина отпросилась у матери, и они сразу же после школы пошли домой к по-друге. Парня тогда у Валентины еще не было, и потому все вечера ее пока что находились в полном ее распоряжении. Они поели и быстренько сделали уроки на понедельник. И здесь подруга сделала таинственно загадочное лицо и тихо сказала:
– А сейчас я тебе кое что покажу. Только ты держись покрепче, а то ноги подкосят-ся от неожиданности.
Валентина пожала плечами. Чем это можно сейчас удивить современную семнадца-тилетнюю девушку, выпускницу современной школы, круглую отличницу, претендентку на Золотую медаль? Пожалуй, ничем.
Если только вот – сексом, о котором она практи-чески ничего не знает, но о котором очень часто и много думает и которого, как ска-зала одна Советская женщина по телевизору, у нас в стране нет.
Ну, что ж, в стране его может и не было, но среди многих миллионов мужчин и женщин, населявших эту стра-ну, он оказывается был и даже процветал. В противном случае, откуда же тогда появи-лись на этой, богом и чертом проклятой земле все ее нынешние сограждане?
Они прошли в спальню родителей. Там тоже стоял телевизор с громадным плоским экраном, а на нем черный чемоданчик видеомагнитофона.. В семье подруги было три те-левизора. Один у подруги в комнате, другой в зала вместе с "видаком". И оказывается, был еще третий, и тоже с "видаком", в спальне у родителей. Об этом
Валентина не знала и даже не догадывалась.
Подруга открыла дверцу платяного шкафа, стоявшего вдоль длинной стены спаль-ни, пошарила там рукой и достала большой, массивный ключ, показала его Валентине и подмигнула ей. Валентина опять пожала плечами. Странная какая-то сегодня ее подруга. Никогда она раньше такой не была. А подруга продолжала свои странные манипуляции, продолжала удивлять ее. Она подошла к большой картине в массивной, под старину, по-золоченной лепной раме под старину, висевшей над изголовьем кровати родителей. На картине был изображен обыкновеннейший натюрморт из груды забитой живности, лежав-шей на столе. Картина раньше висела в зале и подруга уверяла с что это настоящий под-линник одного из классиков живописцев голландской школы 17-го века. Она называла фа-милии. этого живописца, но
Валентина не запомнила его. Она плохо знала историю оте-чественной живописи, а что ж тут говорить о зарубежной? Да и картина ей совершенно не нравилась. Кому и для чего нужны эти сваленные на громадном столе в бесформенную кучу груды мертвой птицы?. Здесь и дикая птица, и домашняя. И все в куче, все в впере-мешку… Зачем?
Для чего? Не-ет, она бы ни за что не повесила бы у себя в квартире по-добную картину. Да и для такой картины их маленькая "хрущевка" не подойдет. Для по-добных картин и квартиры нужны соответствующие.
Подруга нажала на край рамы картины и она легко отошла в сторону.
За картиной оказалась дверца встроенного в стену сейфа. Подруга вставила в замок сейфа ключ, по-вернула раз, другой и дверца его открылась. Она всунула во внутрь сейфа руку и вытащи-ла оттуда красивую коробку. Повернулась к Валентине, открыла крышку и сказала:.
– Посмотри… .. Валентина глянула и обомлела. В коробке, на бархатной поверхности в специ-альных карманах лежали два искусственных мужских члена, сделанных из какого-то пластика, имитирующего человеческую кожу. Один большой и толстый, другой – помень-ше и потоньше.
Подруга заметила ее ошеломленный вид, усмехнулась и сказала:.
– Возьми в руку. Подержи.
Валентина взяла один из членов. И взяла почему-то самый большой.
Она обхватила член пальцами и поднесла поближе к лицу. Член был большой и длинный, сантиметров двадцать, не меньше, толстый, пальцы еле охватывали его тело, на удивление теплый, с рельефно выступающими под кожей сеткой вен, упругий и приятный на ощупь, довольно ощутимый по весу. Головка – как шляпка гриба с выступающим на ободке венчиком и узенькой полоской мочеиспускательного канала на ее конце.
Валентина никогда в жизни не видела настоящий мужской половой член. Тем более – эрегированный. Только один раз, и то – мельком, пару лет назад, на какой-то фотогра-фии, что сунула ей соседка по парте на уроке физики. Но фотография была неважная, черно -белая и
Валентина гордо отстранила ее, стараясь изо всех сил не показать своего интереса к тому, что там было изображено. А там была сфотографирована нижняя часть голого мужчины с торчащим вперед эрегированным членом. А сейчас вот он, в натураль-ную величину, у нее в руках, большой, красивый, эффектный – глаз не оторвать. И она действительно глядела и глядела на него, как завороженная, поворачивая перед глазами то так, то этак, проводя пальцами по головке, по венчику, по бугрист из-за выпуклых вен телу, ничего не видя и не слыша вокруг. И сладкое, сладкое чувство некого физического томления начало охватывать ее. Губы и горло у нее пересохли, она сглотнула, перевела дыхание и облизнула губы языком.
Подруга рассмеялась:
– Что, Валечка, проняло? Меня тоже кружить начинает, когда я на него смотрю. И дрожь в коленях такая, что даже стоять невозможно.
