– Дорогой Йорик, но я хочу жить в мире реальных понятий. Я не принимаю систему из-за ее искусственности. Я говорю о том, что построенное в настоящее время – тоже искусственное построение. Я не могу называть черное белым, к сожалению, из-за этого белое теряет право на существование, но это уже не его вина.

– Ну, ладно, согласился Йорик. – В общем-то, статья хорошая, особенно если учесть, что ты написал ее перед разгоном Верховного

Совета.

– Небольшие уточнения были внесены уже в 97 году. Трудно было пройти мимо фокусов Геращенко.

– Однако отдадим ему должное за то, что не имея твердого рубля, он сумел придать ему некоторое обеспечение валютными резервами.

– Тут, дорогой Йорик, я мог бы возразить тебе, но нам еще предстоит дойти до того момента, когда это будет более своевременно и уместно.

То, что я назвал его "Йорик", прозвучало впервые и выглядело несколько фамильярно.

– Я вообще-то подозревал, что ты про себя называешь меня Йориком,

– но не ожидай, что я назову тебя Гамлетом, – обиженно буркнул он.

– Не будем спорить, – примирительно ответил я. – Сейчас мы на некоторое время оставим экономические вопросы и перейдем к вопросам политическим.

В этой области у меня тоже имелись впечатления, связанные и с личным опытом, и с событиями в России. Главным, конечно, является разгон Верховного Совета.

К 93 году всем стало ясно, кто такой Ельцин и куда он может завести Россию. Некоторым это нравилось, но были и протестующие. И снова мы прильнули к телевизору. Там исторические картины колебались перед нами на чаше весов. Белый Дом противостоял воле Кремля. Вот, вот, вот, – казалось еще немного – сторонники восставшего Совета рвутся в Останкино, – вот, вот, вот! – Увы, уже бегает по улицам

Москвы Егор Гайдар с чемоданами денег, уже сыпется горячая наличка в карманы МВД и спецназа. Нет, не отдадут олигархи наворованного.

Горит Белый Дом, стреляют в закоулках сторонников Верховного Совета.

Мой знакомый депутат, защитник Белого дома выводится вместе с председателем Хазбулатовым и вице-президентом Руцким. Но и здесь начальство в привилегированном положении, – их показывают телекамеры, дабы продемонстрировать падение и бессилие тех, кто покушается на ОСНОВЫ. Рядовые депутаты гонятся через строй спецназовцев, их произвольно выдергивают из общей группы, тащат на задворки и избивают, как это могут делать "братки". У Саши Уткина сломаны семь ребер, но он бывший боксер, умеет держать удары, а вот его коллегам достается потяжелее. Многие из них уже никогда не вернутся домой. Ельцин торжествует. Теперь он может принять

Конституцию под себя.

Сухая осень. В небесах

Сухое солнечное небо.

И лес как старческая проседь,

И запах пригоревшим хлебом,

И взвешен дым как на весах.

И листья алые легли

Ковром бесчисленного праха

На пепел высохшей земли.

Рукой дрожащей патриарха

Их жадно грабли соскребли.

И вздрогнув, замерла природа…

И всесожжение листвы

Столбами встало в огородах

Как всесожжение народа

У осени моей страны.

Вот так поэтично откликнулись те события во мне по горячему следу, но это также настроение, вытекающее и из последующего их развития. А в жанре публицистики я откликнулся коротким комментарием:

"В России после 17 года политика стала областью самого доходного бизнеса. Сословные привилегии и собственность были успешно заменены атрибутами властью, которая в условиях унитарного режима и партийной тайны давала политическим проходимцам льготы и неограниченное владение национальным богатством. Были, правда, некоторые неудобства – вкусненькое приходилось есть под одеялом, но от этого вожделенная цель не теряла привлекательность. Политическая деятельность перестала быть предметом государственного строительства и превратилась в профессиональную борьбу за власть.

Что мы имеем сегодня, когда заблудившиеся в словах россияне пытаются прозреть очертания будущего и вместе с этим смутным видением отдать предпочтение тому или иному политическому лидеру?

Давайте посмотрим, чем отличается политик "демократический" от политика "социалистического". – Это то же самый большевик, которому, однако, надоело есть вкусненькое под одеялом. Он хочет, чтобы полученные от политического бизнеса дивиденды были реализованы в собственность, на вершине которой можно наслаждаться жизнью, не прячась ни от бедных, ни от богатых. К сожалению, эти политики и стали главной движущей силой "русской капиталистической революции".

Цена их принципов легко прослеживается на примере четырех бывших заместителей Хазбулатова – Шумейко, Филатова, Рябова. Все они, питаясь со стола Верховного Совета, критиковали Ельцина, а последний перебежчик на съезде яростно требовал импичмента. Однако сегодня, в команде президента нет более рьяных противников Верховного Совета, чем его бывшие четыре лидера. Но это так, частный случай. Главное – то, что нет в нашей "революции" ни революции, ни капитализма.

Рассматривая происходящее на фоне уже известных буржуазных революций, мы не найдем в ней ни христианского аскетизма Кромвеля, ни вдохновенных идей Руссо. Там, где революционный народ писал

СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО, демократические чиновники вывели:

"НАКОПЛЕНИЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО КАПИТАЛА". Наши прекрасно тренированные мастера печати, радио и телевидения не разгибая спины, переползли под новые лозунги и продолжают обслуживать не ИСТИНУ, а СИЛУ. Они успешно добиваются цели – люди перестают верить фактам и начинают верить словам.

Есть ли смысл задавать вопрос: что лучше – "коммунистическая" или

"демократическая нищета? В этой игре слов важно только одно существительное – НИЩЕТА. Это состояние, в котором находился народ десять лет назад, сейчас она увеличилась кратно. Но есть разница, – разочарованные ожиданием коммунистического рая мы, кажется, готовы поверить в рай капиталистический. Можно предположить, что здесь больше шансов, потому что рыночное общество результат естесвенно-исторических процессов. Но в таком обществе экономика должна служить созиданию, а не развалу, а главным механизмом гражданской жизни должно быть право, а не произвол. Печальный опыт последних дней демонстрирует призрачность надежд на правовое общество в России. Опять приходит легендарный Железняк и говорит:

"Караул устал"… В свое время Учредительное собрание заменили

Советы, которые формировали большевики в условиях насилия и страха.

Теперь на смену Советам грядет Учредительное собрание или Дума. Но как в словах важен не звук, а смысл, так и в народных представителях важно сознание ответственности и внутреннего долга, а не чьей-то воли. Как же мы изберем нравственных и независимых депутатов, если избирательная компания начинается под знаком насилия, если политическая усталость масс переходит в одной стороны – в страх, с другой – в агрессию. Смысл неожиданного президентского шага видится в том, что власть хочет продемонстрировать стране и народу КТО ЗДЕСЬ

ХОЗЯИН и эта демонстрация, в свою очередь, должна заставить напуганное общество перебежать под знамена силы, заставить каждого думать о собственной безопасности и безопасности семьи. Если бы указ преследовал цель не напугать, а разрешить политический кризис, достаточно было бы назначить, с такой же решительностью, досрочные выборы.

Плюрализм, слегка замаячивший после августа 91 года, еще не успел освободить национальное сознание от колючей проволоки, а нас уже загоняют в хлев. Но если в хлеву окажется одна часть населения, там окажется все общество, потому что у россиян одна общая родина -

Россия".

Это то, что можно было написать по горячему следу. Но вот, в 1994 году вышла книга Руцкого, дополнившая картину документами и протоколами. Конечно, и 94 году историческая перспектива не успела созреть, сегодня, в 2003 она видится яснее. Печальное состояние общества следствие прошедших событий. Что мы получили – видит каждый. Закон в России, "что дышло", но есть особые иллюстрации опасности такого отношения к закону. В новейшей истории самая яркая