Небескорыстно течение реформ использовали и сами реформаторы.

Однако не это было внутренней пружиной их энергии, а некий капиталистический идеализм. Действительно, то, с какой решительностью перекачивались национальные ресурсы на производство потребительских товаров, говорило о желании улучшить жизненный уровень россиян. Но отсутствие теоретических предпосылок, а если они и были, то их ошибочность, привели к неожиданному, до шока, результату. То, с какой поспешностью перекраивалась первоначальная экономическая доктрина, какие лоскутки противоположных тенденций пытались подшить к политическим предпосылкам при формировании бюджета, говорит о том, что власти в период всеобщего разорения хотели "как лучше". Но, как говорит Маркс, человек тем и отличается от пчелы, что сперва строит дворец в голове… И если бы команда

Гайдара, начиная реформы, освежила в памяти блестящий анализ денег данный в работе родоначальником коммунизма "Критика политической экономии", ошибок было бы меньше.

ИНФЛЯЦИЯ – вот наиболее разрушительный итог реформ 1992 года. На ней и сосредоточим внимание.

Так считает каждый кабинет министров, прибегая к инфляции.

Действительно, в ХХ веке бумажные деньги обнаружили способности неведомые предыдущим эпохам – на законных основаниях разорять граждан через инфляцию. Во время и после первой мировой войны инфляцию использовали правительства разных стран. Не миновала соблазна и Российская Империя, и Советская Россия. Воюющим сторонам было удобно покрывать растущие расходы с помощью печатного станка, а после войны с его же помощью погашать текущие долги и репарационные платежи. Но как показала практика тех лет, инфляция вела к разрушению хозяйственного механизма. Осознание этого факта нашло отражение в преодолении инфляционного сползания введением национальных валют, в том числе и в Советской России. К 1924 году процесс стабилизации был завершен и начался экономический рост.

Во все времена, во всех странах экономисты понимали, что главным условием процветания экономики является стабильность и, следовательно, предсказуемость. С инфляцией приходит экономическая неопределенность, необъявленное тяжелеющее налоговое бремя, резко снижаются возможности получения внутренних и иностранных инвестиций.

Инфляция уносит национальное достояние через банки, кредитный процент которого оказывается неизмеримо ниже инфляционного.

Инфляция не решает, к удивлению и сожалению своих творцов и вопрос бюджетного дефицита. Нет аргумента в ее защиту, но она есть. В

России объяснение одно – ее не могут преодолеть, потому что не понимают причин и механизмов именно отечественной формы инфляции.

Оставим пока криминальную заинтересованность в инфляции со стороны власти и олигархов аналитикам уголовного права, и попытаемся понять действие инфляционного механизма вообще, и в наших условиях в частности.

"Умом Россию не понять" – это верно, но в известных пределах.

Непредсказуемость России проявляется там, где не сложились ее традиции, где государственное наезжает на национальное, где проявляется ее историческая молодость. Она становится непонятной там, где завоеватели, реформаторы и революционеры стирали почти начисто национальную память, оставляя на грани инфантильности целые поколения. После семнадцатого года в стране едва не полностью был уничтожен интеллект вместе с тремя сословиями. Да и сейчас не проявляется бережного отношения к тому, что еще ухитрилось сохраниться после семидесятилетней селекции по выведению гомосоветикус. Все думающее, особенно критически, истребляется и морится в стране, подобно кухонным тараканам.

Это лирическое отступление всплыло в связи с пессимизмом, который весьма уместен при экономическом прогнозе ближайшего будущего.

России нелегко будет усвоить аксиомы рынка. Но есть и лукавый пессимизм, вылезающий из официальных и полуофициальных щелей, который, ссылаясь на национальные особенности, иногда используют, чтобы приговорить Россию к длительному экономическому абсурду.

Особенно он любезен тем, кто неспособен к обучению и усмирению своих амбиций.

Народ России творит и трудится, как и другие народы, Его труд плохо организован и низка экономическая и профессиональная культура. Но принципы организации и обучения – как раз то, что необходимо понимать умом. И вообще – экономика – область рационального анализа и русские здесь должны вести себя так, как если бы были коренными японцами или американцами. Понимание требует усвоения некоторых общих принципов. Поэтому -

Понимание экономических принципов кажется мучительно сложным, пока не осознаешь, что в основе процессов лежит простая аксиома: потребить можно только то, что имеется в наличии. Если перед вами яблоко – мы имеем возможность съесть только его – независимо от того, удовлетворит это наш голод или нет. Наши потребности, как бы ни были они велики или малы, всегда должны находиться в строгом соответствии с тем, что мы произвели, на заводе, в крестьянском хозяйстве, в целом по стране. А для того, чтобы произошло соответствующее произведенному распределение, необходимо на полюсе потребления иметь эквивалент того, что имеется на полюсе наличия продукта. Товарное предложение оценивается денежным спросом, т.е. потребительная стоимость, с необходимой функцией и качеством, через цену реализует свою меновую стоимость в эквиваленте, чья надежность обеспечена конвенцией, законодательством или признанной ценностью.

Пока происходит эквивалентный обмен, экономика функционирует нормально. Нарушение баланса влечет инфляцию, дефляцию и другие экономические болезни. Когда банкноты обесцениваются увеличением тиража, товар защищает себя бегущей ценой, которая не только отражает инфляционные ожидания, но и провоцирует последующую денежную эмиссию. Процесс этот может тянуться сколько угодно, пока не остановится эквивалентным обменом. Ведь в основе товарно-денежного обмена современного рынка лежит тот же бартерный обмен, который проделывали с результатами своего труда первобытный гончар и охотник. Пока деньги не будут выступать как товар, они не будут восприниматься как мера стоимости. Это хорошо прослеживается в семиотическом принципе расчетов, когда реальные вещи в своем взаимодействии представлены своими символами в виде ценных бумаг, обязательств и т.п. Каждый агент рынка одновременно удовлетворяет и спрос, и предложение, получая равное удовольствие от совершенной сделки. Форма эта отражает длительный период мировой истории, когда платежным средством мировой торговли было золото. Но вот появились бумажные деньги. Будучи первое время обязательствами банковских подвалов, где хранились сокровища, бумажные деньги с успехом заменяли золото как платежное средство. Выступая от имени национальных сокровищ, они становились валютой. Это и выдает с головой бумажные деньги – они суть обязательства, но не сами сокровища. И как обязательства они могут быть нарушены и превратиться в фальшивые обязательства. Поэтому надежность их должна быть обеспечена системой правовых норм. Механизм приведения правовых норм в действие обеспечивается силой. И тут мы попадаем в замкнутый круг – сила возвращает нас туда, откуда начиналось нарушение обязательств – к государственным институтам.