Анджелина долго молчала.

– Так он тебе нравится, дорогая? – спросила она наконец.

– Да, – кивнула Эшли, чувствуя, как краска бросилась в лицо. – Он умен, остроумен и временами заставляет меня краснеть.

– И он пытался затащить ее в постель, ма, но она отказала ему, пока они не поженятся, – вставила Фрэнки с хитрой улыбочкой.

Анджелина медленно кивнула:

– Значит, она ему тоже нравится.

– Больше, чем он сознает, ма, по крайней мере, мне так кажется, – заверила Фрэнки. – Сама знаешь, бизнес для Райана – все. А Эшли, возможно, единственная женщина в мире, которая это понимает. И понимает его. Это действительно брак, заключенный на небесах, хоть и не освященный церковью.

– Пожалуйста, приезжайте на свадьбу, Лина, – попросила Эшли.

– Я приеду, но только при одном условии.

Женщины встревоженно уставились на нее.

– Когда мой глупый сын поймет, что любит тебя, вы должны обвенчаться в церкви как полагается, – объявила она.

– Конечно, обвенчаемся, – заверила Эшли. – Я плохо помню мать, но знаю, что она хотела бы для нас того же. Когда Райан решит, что наш брак выдержал испытание временем, мы сделаем это для себя, наших детей и будем счастливы.

– Ленч подан, – объявил Бернс, выходя на веранду.

– Бернс, покажите миссис Малкахи, где она может освежиться, – попросила Эшли. – Лина, приходите поскорее. Это очень легкий обед, но здесь так хорошо!

Бернс увел Анджелину. Фрэнки немедленно оживилась:

– Ты прекрасно справилась с ма, Эшли.

– Но я говорила чистую правду, – возразила она. – Если твой брат решит, что брак по расчету может стать браком по взаимному влечению, и если это сделает вашу мать счастливой, я обращусь к священнику. Нет, к обоим священникам. Хочу, чтобы англиканская церковь тоже благословила мой брак. И мне нужна дружба твоей матери, Фрэнки. Она мне нравится, и ты тоже.

К тому времени как вернулась Анджелина, Бернс уже установил на веранде маленький столик, накрыл вышитой полотняной скатертью и расставил тарелки, стаканы и серебряные приборы. Когда все уселись, он предложил им чай со льдом или домашний лимонад.

– Я бы попросила вина, но Фрэнки сегодня еще вести машину, – пояснила Эшли.

На тарелках лежали горки фруктового салата и сандвичи с куриным салатом на маленьких свежеиспеченных булочках. Когда женщины поели, дворецкий быстро убрал тарелки, заменив их на другие, на которых лежали ломтики теплого хлебного пудинга с черникой и шарики домашнего ванильного мороженого. Бернс следил, чтобы стаканы не оставались пустыми.

Откладывая салфетку, Анджелина тихо заметила:

– Тебе не обязательно учиться готовить, дорогая. Твоя миссис Би – настоящее сокровище.

Эшли и Фрэнки дружно рассмеялись. Еще через полчаса гостьи поднялись и стали прощаться. Бернс уже уложил вещи Фрэнки в багажник ее машины. Эшли поблагодарила будущую золовку за прекрасную работу, расцеловала ее и Анджелину и сказала, что ждет их на свадьбе. Помахала им вслед и со вздохом вернулась в дом.

На душе было тоскливо. Жаль, что Анджелине не сразу сказали правду. Когда она и сестры после Второй мировой войны приехали из Италии, ситуация была иной. Тогда мир только начинал меняться. И брак, узаконенный священником, считался вещью вполне приемлемой, потому что девушкам полагалось выходить замуж и рожать детей, пока мужчины старались заработать достаточно денег на содержание семьи. В то время и жизнь текла медленнее. Не то что сейчас.

Райан позвонил несколько дней спустя.

– Я говорил с Фрэнки. Она рассказала о твоем смелом поступке, – сказал он.

– Тебе следовало самому объяснить это Лине, – язвительно заметила Эшли.

– Знаю, знаю. Но ведь она искренне считала, что все должно быть, как у них с отцом, а я боялся открыть ей глаза. Честно говоря, я надеялся вообще избежать этой чертовой темы, а ей не обязательно было это знать. Но через два года, когда мы расстанемся и она расстроится, я напомню, что мы поженились не в церкви, и это означает, что можно начать все сначала с девушкой моей мечты. Тогда она будет довольна.

– Но ты забыл, что пока именно я девушка твоей мечты, – усмехнулась Эшли. – Пора бы уже привыкнуть. Как Англия? Ты уже добрался до Йорка?

– Да, и будь я проклят, если у этого парня действительно нет оригинальных форм для фурнитуры шестнадцатого-семнадцатого веков. Но он уходит на покой. Поэтому я купил все. Теперь остается найти того, кто мог бы сделать отливки по этим шаблонам у нас в Америке. На аукционах пока не нашел ничего интересного, но завтра еду в окрестности Вустера, где, по слухам, есть превосходные вещи. Послезавтра буду в Херефордшире, потом в Глостере, в Девоне и снова в Лондоне.

– Похоже, до самого отлета у тебя совсем не будет времени, – посочувствовала Эшли..

– Не посчитаешь, что я спятил, если скажу, что соскучился по тебе? – вдруг заявил Райан, к удивлению Эшли. – И как это ни странно, но я скучаю по Эгрет-Пойнт.

– Уверен, что по мне, а не по стряпне миссис Би? – поддела Эшли.

Он немного помолчал, словно размышляя над ее словами.

– Нет, Эш, определенно по тебе. И, конечно, по «девочкам», – многозначительно подчеркнул он.

Она рассмеялась:

– Ты ужасный, но, по правде говоря, они тоже по тебе скучают.

– Я хочу заняться с тобой любовью, Эшли, – тихо признался он.

– Знаю.

– А мы займемся любовью?

– Возможно. Но только после свадьбы.

– Но я не собираюсь исчезать с экранов радара, – рассмеялся Райан.

– Опыт научил меня не полагаться на женихов, – сурово проговорила Эшли. – Кстати, твоя сестра уже отделала наши комнаты. Кровать привезли из твоей мастерской, и она просто ошеломляет. Изголовье шириной в восемь футов!

– Черт! Та самая, с полотняной панелью? – расстроился Райан.

– Да, а что?

– Это был специальный заказ для клиента, – пояснил он, но тут же рассмеялся: – Правда, этим летом он путешествует по Европе, и я обещал кровать только к осени. Придется передвинуть заказ на конец ноября. Очень сложная резьба в изголовье.

– Прости, – расстроилась Эшли. – Я не знала.

– Ничего страшного. Фрэнки уже не раз проделывала нечто подобное. Прокрадывается в мастерские и умыкает все, что ей на глаза попадется.

– Но кровать впечатляет, – пробормотала Эшли. – Мы здорово на ней позабавимся.

Он снова рассмеялся:

– У меня все встает при одной мысли об этом. Ты краснеешь, Эш? Я отчетливо ощущаю, что ты краснеешь.

– Нашелся умник! – вознегодовала она. – Как тебе это удается? Никто на свете больше этого не умеет!

– Никто? – переспросил он.

– Ни один человек!

– Может, брак по расчету станет чем-то другим? – предположил он. – Чем-то большим?

Эшли долго молчала, прежде чем ответить:

– Не стоит питать романтических иллюзий, Райан. Мы еще не успели как следует узнать друг друга.

– Ничего, узнаем. Через несколько дней, – заверил он.

– У тебя в голове один секс, – упрекнула Эшли. – А в Англии сейчас середина ночи. Тебе нужно поспать. Ложись скорее.

– Можно подумать, тебе не все равно, – поддразнил он.

– Значит, не все равно. Доброй ночи, Райан Малкахи.

– Доброй ночи, Эшли Кимбро. Скоро увидимся, – пообещал он.

Четыре дня. Через четыре дня она будет замужней женщиной. Все готово и ждет. Судья. Гости. Обеденное меню. Цветы. Подвенечное платье.

Она улыбнулась. С платьем ей повезло, хотя, в строгом смысле слова, подвенечным его назвать можно с большой натяжкой.

Как-то Эшли бродила в маленьком торговом центре в двадцати милях от Эгрет-Пойнт и случайно заглянула в элегантный маленький магазин, торгующий женской одеждой более традиционных фасонов, чем та, которую она обычно носила. В витрине висел идеальный свадебный наряд из кремового шелкового шифона с кокетливой юбкой до середины икры, рукавами-фонариками и драпированным вырезом-лодочкой. Она вошла, примерила и тут же купила.

– Какая-то особенная вечеринка, мисс Кимбро? – с улыбкой спросила продавщица.