Его дочь вышла замуж за донского войскового атамана Василия Петровича Орлова (1745–1801), особо отличившегося в 1790 году при штурме Измаила, когда В. П. Орлов получил орден Георгия 4-й степени. Его сын – Василий Васильевич Орлов – участвовал в войне с Наполеоном в 1806–1807 годах, а с 1808 года командовал лейб-гвардии казачьим полком. Отличился при отходе русской армии в 1812 году, при Бородине, при Тарутине. В 1813–1814 годах – начальник стражи Александра I и командир императорского конвоя.

Девиз «Службою и храбростью» был в равной мере справедлив по отношению и к деду, и к отцу, и к внуку Орловых и Денисовых.

Сейчас, уважаемые читатели, речь пойдет не о самом высоком из российских орденов, но, несомненно, о самом почетном из всех – ордене Святого Георгия.

26 ноября 1769 года Екатерина II учредила «Военный орден Святого великомученика и победоносца Георгия», который традиционно считался покровителем русских воинов. Орден имел четыре степени и присуждался только за выдающуюся храбрость на поле боя.

Награждения производились последовательно с 4-й степени до 1-й. Было лишь несколько исключений, когда офицеру или генералу давался сразу Георгиевский крест 3-й степени.

Орден представлял собой белый крест на ленте двух цветов, черного и оранжевого, с изображением в центре святого Георгия на коне, поражающего копьем дракона. Девизом ордена были слова «За службу и храбрость».

1-й его степени за всю историю России были удостоены всего двадцать пять военачальников. Причем многие из них являлись главами или членами правящих европейских династий, главнокомандующими союзных армий.

Достаточно сказать, что за Отечественную войну 1812 года и заграничный поход 1813–1814 годов только три русских военачальника удостоились награды орденом Святого Георгия 1-й степени – это М. И. Кутузов, М. Б. Барклай-де-Толли и Л. Л. Беннигсен.

Император Александр I наградил, кроме того, орденом Георгия 1-й степени союзных главнокомандующих – англичанина герцога Веллингтона и немца князя Блюхера, выдающихся полководцев, победителей Наполеона.

За всю Первую мировую войну ни один русский генерал не получил орден этой степени.

В первом статусе ордена было сказано: «Ни высокий род, ни прежние заслуги, ни полученные в сражениях раны не приемлются в уважение при удостоении к ордену Святого Георгия за воинские подвиги; удостаивается же оного единственно тот, кто не только обязанность свою исполнял во всем по присяге, чести и долгу, но сверху сего ознаменовал себя на пользу и славу Российского оружия особенным отличием». Таким особенным отличием были случаи, когда офицер или генерал, «лично предводительствуя войском, одержит над неприятелем, в значительных силах состоящим, полную победу, последствием которой будет полное его уничтожение», или же, «лично предводительствуя войском, возьмет крепость».

Орден Святого Георгия очень высоко почитался в армии. Даже Суворов, кавалер всех российских орденов, весьма скромно отзывавшийся о себе самом, получив орден Георгия 2-й степени за штурм крепости Туртукай, писал фельдмаршалу Петру Семеновичу Салтыкову (1696–1773): «Кажется, что я вправду заслужил Георгиевский второй класс: сколько я к себе холоден, да и самому мне то кажется. Грудь и поломанный бок очень у меня болят, голова как будто подраспухла». После Туртукая прошло шестнадцать лет, и лишь за победу при Рымнике, когда Суворов разгромил турецкую армию, в четыре раза превосходившую его численно, он был удостоен ордена Георгия 1-й степени.

В каком-то смысле производным от этого ордена стало наградное Георгиевское оружие, когда на эфесы офицерских сабель прикреплялся белый эмалевый Георгиевский крестик и, кроме того, темляк из Георгиевской ленты. Наиболее отличившиеся в бою части, чаще всего полки и батальоны, награждались Георгиевскими трубами и знаменами, причем на трубах всегда гравировалась надпись, за что именно получена эта награда.

Вскоре после учреждения ордена появились и наградные кресты – золотые и серебряные – на Георгиевской ленте.

Первым таким крестом был крест за взятие Очакова с георгиевским девизом «За службу и храбрость» и дополнением: «Очаков взят в декабре 1788».

Были и другие наградные кресты на Георгиевской ленте: «За отменную храбрость. Измаил взят дек. 11.1790»; «За труды и храбрость. Прага взята октября 24.1794» (в данном случае речь шла о предместье Варшавы, которое было взято войсками Суворова); «Победа при Прейсиш-Эйлау 27 генв. 1807»; «За отличную храбрость при взятии приступом Базарджика 22 мая 1810» (Базарджик – турецкая крепость в Болгарии, взятая войсками генерал-лейтенанта Николая Михайловича Каменского (1778–1811).

Кавалеры ордена Святого Георгия сразу же становились потомственными дворянами, и за их детьми сохранялись эти права. Они немедленно получали следующий воинский чин, а выйдя в отставку, имели более высокую пенсию.

Кавалеры каждого ордена имели раз в году свой орденский праздник и собирались во дворце все вместе.

Однажды, накануне праздника ордена Святого Георгия, Екатерина заболела, и узнавшие о том придворные спросили ее, не следует ли перенести встречу кавалеров ордена на другой день, когда она выздоровеет.

Екатерина, сама учредившая этот орден и бывшая его кавалерственной дамой, высоко ценившая награжденных им, ответила так: «Я скорее велю нести себя к ним на кровати, нежели соглашусь огорчить тех людей, которые жертвовали жизнью, чтобы получить это отличие и снискать эту честь!»

Последующий сюжет выходит за хронологические рамки второй половины XVIII столетия, но место ему здесь.

С орденом Георгия, о котором речь шла выше, часто путают знак отличия военного ордена, в просторечии именуемого Георгиевским крестом – солдатской и унтер-офицерской наградой, особенно широко прославившейся в годы Первой мировой войны.

Общим у ордена Святого Георгия и знака отличия военного ордена, является то, что, как первая – офицерская и генеральская награда, так и вторая – солдатская и унтер-офицерская, давались за выдающуюся личную храбрость и совершение воинского подвига.

И та и другая награды прикреплялись к ленте оранжевого и черного цветов. Сам же знак был не золотым, как у офицеров и генералов, а серебряным. Знак отличия военного ордена стал официально называться Георгиевским крестом лишь в 1913 году, хотя учрежден он был более чем за сто лет перед тем, в 1807 году. «Нижние чины» награждались знаком отличия военного ордена также за личное мужество и конкретный подвиг на поле боя или в морском сражении. Сначала знак отличия военного ордена степеней не имел, и после того, как награжденный им солдат, матрос или унтер-офицер удостаивался новой награды, то второго знака отличия военного ордена он не получал, а получал лишь прибавку к жалованью, а затем и удвоение оклада.

С 1883 года награжденный имел право носить крест на Георгиевской ленте с бантом. Все получившие знак отличия военного ордена, кроме повышения оклада, освобождались от телесных наказаний и исключались из податного сословия, что было весьма существенно.

Для солдат-нехристиан вместо креста введена была медаль «За храбрость» на Георгиевской ленте.

С 1809 года знаки отличия военного ордена стали нумероваться. Известно, что за участие в войнах против турок, шведов, поляков до 1812 года были награждены четырнадцать тысяч восемьсот человек, а за Отечественную войну 1812 года – шесть тысяч семьсот восемьдесят три человека.

Иногда советом штаб-офицеров (старших офицеров) полка знаки отличия военного ордена получали и подпрапорщики, которые не были офицерами (офицерские чины начинались с прапорщика). Кроме солдат и унтер-офицеров знаком отличия военного ордена награждались партизаны. Например, командир отряда, действовавшего в Подмосковье в 1812 году, Герасим Курин.