– Билли, мне жаль, что ты не едешь со мной. Мы могли бы покорить Европу особым стилем. Сьюзан будет разочарована. И Амелия тоже.

Мосс пытался возложить вину на ее плечи. Билли выдавила из себя улыбку и слегка отвернулась, подставляя щеку, как делала ее мать.

– Передай им обеим, что я их люблю. Скажи, что я написала длинное письмо и отправила его вчера, – сказала она. – Получи удовольствие от поездки, Мосс.

– Удовольствие? О каком удовольствии может идти речь, если тебя там не будет? – Мосс помедлил. Она могла еще передумать в последнюю минуту и сказать, что поедет. Он не стал возвращать ее билет. Какой неестественно спокойной она кажется. Боже, она начинает поступать, как его мать. Подставляет щеку для поцелуя. Произносит пустые слова, которые ничего не значат. А улыбка на ее лице такая же фальшивая, как на тех масках, которые он обычно надевал на Хэллоуин.

Билли так и хотелось сказать, что раньше он прекрасно проводил время без нее, но она придержала язык. «Уезжай же, уезжай! – изнывала ее душа. – Я не хочу больше слышать, как ты лжешь. Уезжай!»

– Увидимся, когда я вернусь, Билли. Папа, позаботься о моей девочке, – сказал Мосс и снова обхватил отца своими мускулистыми руками. Сет что-то неразборчиво проворчал, а затем Мосс сел в машину. Когда он уехал, Билли вздохнула с облегчением.

Две недели спустя Билли отправилась в Гонконг. Она пребывала в восторге, омраченном лишь разлукой с Райли и Сойер.

Билли понравилось проходить таможню в Гонконге, показывать паспорт и отыскивать свой багаж. Все это она делала сама. Изучила курс валют и почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы сделать кое-какие немудрящие покупки. Красные, зеленые и синие банкноты напомнили, что доллары лежат у нее в отделении сумочки, застегнутом на молнию. Аккредитив банка Коулмэна в Остине придавал ей чувство уверенности.

В аэропорту суетились толпы народа – и никаких улыбок. Но улыбка Билли не померкла, когда она помахала носильщику, чтобы он взял ее вещи. Тот кивнул и несколько скованно поклонился. Билли поняла, что он довольно стар, и встревожилась, когда носильщик поднял ее тяжелый багаж, чтобы поставить на тележку и везти на стоянку такси. Билли решила дать ему щедрые чаевые. Когда она благополучно разместилась в такси, то протянула монету в пять гонконгских долларов и подождала, какое выражение примет его невозмутимое лицо. Черты лица остались непроницаемыми. Билли торопливо выудила из сумочки еще одну монету и отдала носильщику. Тот кивнул, но все равно не улыбнулся. Каким он выглядел усталым и изможденным. Билли поняла, что понадобится много пятидолларовых монет, чтобы заставить этого человека улыбнуться. Она порывисто взяла его за руку.

– Вот, – сказала, протягивая горсть монет. Носильщик снова поклонился и отступил от такси. Билли понимала, что поступает неразумно, может быть, она даже оскорбила старика, но, подумав, как улыбнется вечером его жена, сочла себя правой.

– Отель «Пенинсула» на Коулун, – сказала Билли водителю.

Тот покачал головой:

– Вам нужно серебристо-красное такси, такие идут в Коулун. Я езжу только в Гонконг. Вам нужно выйти.

– Что?

– Вы выйдете и сядете в такси, которое идет в Коулун, серебристо-красное.

– Вы поможете мне с багажом?

– Я езжу только в Гонконг.

– Я вам заплачу, – в голосе Билли появились панические нотки. Она отыскивала в толпе своего носильщика.

– За пять американских долларов я помогу вам.

Пятнадцать минут спустя Билли была водворена в новенькое такси, действительно серебристо-красное. Ее багаж погрузили, и водитель склонился к окошку машины:

– Как будете платить, гонконгскими долларами или американскими?

– Что вы предпочитаете? – спросила Билли своим самым деловым тоном.

– Двадцать американских долларов, чтобы отвезти вас в Коулун. А пошлину платите гонконгскими.

– Хорошо. Скажите мне кое-что. Сколько вы берете с вашего соотечественника, чтобы довезти его до Коулуна?

– Четыре гонконгских доллара, – ответил водитель, выводя машину на магистраль. Он чуть не столкнулся с туристическим автобусом. Билли поежилась от ощущения близкой опасности и решила забыть, что ее провели. Завтра она во всем разберется, а сейчас слишком устала. Хотелось принять теплую ванну и лечь в чистую постель.

Такси подъехало по дугообразной подъездной аллее к отелю, где два мальчика-боя в безупречно чистой белой форме стояли у входа в роскошный вестибюль. Завтра, решила Билли, она повосхищается всем этим великолепием.

Билли проснулась внезапно, сразу же осознав, где она находится. Коулун. Ее первый день в Гонконге. Сама себе хозяйка. Может встать, а может остаться в постели. Может помыться и одеться, пойти в ресторан или заказать завтрак в номер. Обильный завтрак – вот что она съест. Теперь будет тянуть время, примет ванну – долго и восхитительно наслаждаясь и снимая усталость после утомительного сидения в самолете. Потом, не торопясь, станет наслаждаться завтраком, прежде чем заняться делами.

Билли захлопала в ладоши и запрыгала на кровати. Она па самом деле в Гонконге!

Билли в нерешительности стояла в большом центральном вестибюле отеля. Должна ли она выйти из здания и подозвать такси или спросить у портье за стойкой?

Мажордом оглядел ее с ног до головы, как ей показалось.

– Чем могу служить, мадам? – спросил он.

– Я хотела бы поехать в центр.

– Хотите взять такси или предпочитаете паром? Билли посмотрела на часы.

– Я бы поехала на пароме.

– Тогда могу предложить такси до парома.

Билли вышла из отеля и с изумлением увидела, что такси уже подкатывает к ступенькам крыльца. Как ей показалось, служащий отеля не произнес ни слова, не подал никакого знака. Один из боев в белой форме взял Билли под руку, проводил к машине и открыл дверцу. Билли улыбнулась мальчику, и тот одарил ее мрачным взглядом темных глаз. Он слегка кивнул, захлопывая дверцу.

– Паром, пожалуйста, – сказала Билли, откидываясь на сиденье.

Прибыв к парому, она купила билет и последовала за вереницей людей, спускавшихся по деревянным сходням. Села на край длинной скамьи, чтобы видеть гавань. Пока паром не отчалил, она усердно фотографировала разноцветные сампаны. Извела целую пленку и как раз меняла ее, когда паром причалил к берегу. На мгновение Билли испугалась. Она одна, так далеко от Техаса. Потом возбуждение взяло верх. Она поднялась по сходням на берег, как все остальные пассажиры, стараясь смешаться с толпой, но, казалось, никто не обращал внимания на ее черный костюм с белой блузкой.

Морщинистый человек протянул руку и растянул в улыбке беззубый рот.

– Мисси хочет поехать на рикши? Один американский доллар! – Билли пристально посмотрела на старика и подняла фотоаппарат. Старик заслонил лицо руками, и Билли рассмеялась. – Фотография стоит два американских доллара.

– Хорошо, – хохотала Билли. – Но только потому, что вы первый человек в этой стране, который мне улыбнулся.

Она навела на него аппарат и сделала три снимка. Сначала он улыбнулся, потом дотронулся до своей потрепанной соломенной шляпы. Напоследок поставил ногу на подножку своей коляски и протянул руки вперед.

– К тому же и актер, – сказала она. – На Бродвее вы стали бы знаменитостью.

– Наймите рикшу, отвезет, куда хотите. Быстро, быстро.

– Что это значит?

– Это значит, что я отвезу вас, куда вам надо. Можно проехать быстро. Такси так быстро не едут.

– Клос-Лейн. Вы меня туда доставите?

– Доставлю за один американский доллар. Платить сейчас. Платить за фото сейчас.

Билли протянула деньги. Старик засунул банкноты в карман черных мешковатых штанов, видно, это была привычная одежда у китайцев. На костлявых ногах у него были только тонкие черные тапочки, похожие на балетные. «Как же может этот старик, который весит не более восьмидесяти фунтов, тащить тяжелую коляску, да еще вместе с пассажиром?» – удивлялась Билли. Старик семенил, опустив голову и согнув спину.