Несомненно, Асикага Такаудзи не был пацифистом, однако нет никаких доказательств того, что он был более кровожаден, чем другие военачальники средневековой Японии, и можно привести немало аргументов за то, что если и был некто, нарушивший мирное status quo и упрямо продолжал «ненужные войны», то это был император Годайго. В действительности же положение легендарного суперзлодея Такаудзи обусловлено тем обстоятельством, что он идеально подошел на роль удачливого победителя, холодного политика, которым двигали не искренние мотивы, но личный интерес, и который, подобно Фудзивара-но Токихира в истории Митидзанэ и Минамото-но Ёритомо в легенде о Ёсицунэ, методически уничтожал благородного героя.

Одним из немногих предметов, переживших пожары в Симабара в 1638 году, является флаг молодого предводителя восставших — Амакуса Сиро. На квадратном полотнище из белого шелка со стороной около метра двое довольно флегматичных ангелов западного типа поклоняются огромному черному потиру, возвышающемуся между ними. Над потиром — кругообразное белое поле, украшенное черным крестом, а поверху идут слова на португальском языке: LLOVAD0 SEIA О SACTISSIM0 SACRAMENTO («Да славится наисвятейшее таинство!»).[347] Странный девиз для знамени японского героя. Хотя, почти все, что рассказывается о малоизвестном юноше с острова Кюсю, который, как сообщают, в возрасте шестнадцати лет, командовал где-то сорока тысячами крестьян в кампании против феодальных властей Японии в эпоху Токугава, достаточно неясно и маловероятно.

Сохранилось большое количество материалов о яростном христианском восстании, однако фигура его молодого героя скрывается в тумане фактологической недостаточности. Из-за того, что его ставка в замке Хара была стерта с лица земли, сподвижники и семья уничтожены, а все архивы восставших — сожжены, практически не сохранилось никаких записей того времени, за исключением некоторых коротких упоминаний в официальных отчетах. Соответственно, хотя Амакуса Сиро жил во времена, после которых осталось немало документов, и хотя нет никаких сомнений в достоверности его исторического существования, он остается таинственной фигурой, подобно Ёсицунэ и Масасигэ существующей в нашем сознании на грани фактов и легенд.[348]

Биографические сведения о жизни героя увековечены в знаменитой поэме, так называемом «Божественной Откровении», которая тайком распространялась в общинах японских христиан на Кюсю за несколько месяцев до его восстания. Предполагается, что эти пророческие стихи были написаны иностранным священником-иезуитом, выдворенным из Японии где-то за двадцать пять лет до событий; однако они вполне могли быть составлены и позже организаторами восстания, желавшими подчеркнуть тот момент, что, несмотря на молодость и очевидную неопытность, Амакуса Сиро будет принят в качестве предводителя инсургентов. В поэме, составленной на китайском языке, намеренно неясным стилем, говорится следующее:

Когда разразилось восстание, действительно, прошло пять раз по пять лет и, по еще более чудесному совпадению, Амакуса Сиро действительно достиг возраста «два раза по восемь лет». В том году на Кюсю случилось несколько природных катаклизмов, в некотором смысле совпадавших с предсказанным. Странное красное сияние, подобное небесному огню, наблюдалось на горизонте поздним вечером и перед рассветом; и, что еще более значимо для страны, придающей такое большое значение смене сезонов, рассказывали, что осенью наблюдалось неурочное цветение вишни. Не очень сложно было убедить доверчивых и отчаявшихся крестьян, столь долго терпевших жестокие религиозные преследования, в том, что теперь исполнятся и другие составляющие предсказанного: под руководством Амакуса Сиро, — юноши, обладающего «чудесной силой», они скоро освободятся от своих угнетателей, и белые христианские знамена взовьются над полями и холмами.

Верительные грамоты молодого героя подкреплялись отчетами о его чудесных способностях. Говорили, что, подобно Св. Франциску, Амакуса мог сзывать к себе порхающих птиц, садившихся к нему на руки; он пошел еще дальше, побудив их откладывать яйца ему на ладонь. Он также мог бегать по волнам, и в один знаменательный момент его видели идущим по морю у мыса Симабара рядом с огромным горящим крестом, возвышавшимся из вод. После этого оставалось сделать лишь маленький шаг к тому, чтобы провозгласить Амакуса Сиро воплощением дэусу (Deus) — самим Богом, посланным для установления Христианства и, таким образом, — спасения Японии.[350]

Пришедшее в середине XVI века, христианство добилось больших начальных успехов в некоторых районах Японии, особенно на Кюсю;[351] однако, как только новые правители династии Токугава стали подозревать, что оно может стать угрозой социальной стабильности и возможным предвестником иностранного вторжения, они подавили его с безжалостной последовательностью. Где-то к 1640 году эта иноземная религия была практически уничтожена, а Симабара стала в некотором смысле ее предсмертной конвульсией. Когда около двух веков спустя запрет был снят, христианские миссионеры вновь развернули активную деятельность в Японии; однако сегодня, после более ста лет прозелитизма и упорной работы, результаты их усилий представляются несерьезными. Даже номинально менее одного процента населения считается христианами; духовное же воздействие христианства в Японии минимально. Все же, несмотря на общее безразличие к этой иностранной вере, история великого восстания, в котором христианство играет ведущую роль, находит ощутимый отклик в сердцах многих современных японцев, а его молодой предводитель-христианин Амакуса Сиро занимает место в ряду национальных героев. Он был особенно почитаем в антимилитаристический период после Войны на Тихом океане, когда превратился в символ молодежного сопротивления «феодальному» угнетению и несправедливости.[352] О нем и о его неудачном восстании было снято несколько популярных фильмов. В одном из них лидер восставших изображается привлекательным молодым человеком с мягкими, тонкими чертами романтического Ёсицунэ.[353] За молодым руководителем следуют две молодые девушки-христианки, семьи которых участвуют в восстании; герой, разумеется, слишком воздушен и идеален для каких бы то ни было земных удовольствий, но эта сдержанность лишь способствует его очарованию. Амакуса Сиро также является героем пьесы («Ранъун» — «Разорванные облака») театральной труппы левого крыла, которая использовала его историю, как парадигму неудавшейся революции. Знаменитый исполнитель женских ролей Маруяма Акихиро («самый красивый мужчина в Японии») привлек к Амакуса Сиро особое внимание, объявив себя его воплощением (умарэ-кавари). В 1972 году популярный исторический журнал начал печатать литературный сериал «Автобиографии», в которой герой описывает свою короткую, драматическую жизнь со времени, когда он был принужден быть свидетелем публичных пыток японских христиан в Нагасаки и у горячих источников в Ундзэн и впервые осознал все те ужасы, которые творили феодальные власти.[354] Интерес к герою еще более подстегнула недавно сложенная «Песня Амакуса Сиро» (Амакуса Сиро-но ута), особенно нравившаяся студентам, выступавшим против консервативного правительства: