— Многие из опрашиваемых также упоминали брата Никоса, хотя его не было среди них, — продолжала Нерисса. — Не потрудишься объяснить его роль?

Вино, выпитое узником, ударило прямо в голову, видимо, как и предполагалось. К счастью, он ожидал вопрос и уже подготовил ответ.

— Я искал встречи с братом Никосом, и когда нашел, просил его устроить встречу с тобой, как это уже известно. Затем воспользовался предложенной помощью и убедил конспираторов собраться, сообщив, что Никос нашел ключ к твоему разрушению, — сказал он. — Что касается истинных предпочтений брата Никоса, то я оставляю тебе прерогативу выяснить все самой.

Джосан не упоминал магии и о роли Никоса в событиях первого восстания. И не жалость его остановила и не остатки преданности, которую монах когда-то чувствовал по отношению к главе ордена. Скорее он сделал это из-за дружеских отношений с остальными членами Братства, являвшимися настоящими учеными, репутацию которых запятнали и очернили бы действия лидера. Да, глава Братьев заслуживал любого наказания, которому бы подвергла его императрица, но остальные — нет.

— Что ты приготовила для меня? — спросил монах. Он устал перекидываться с ней словами, будто ударами шпаги.

— Сначала думала о смерти, — ответила Нерисса. — Хорошей смерти от меча, но слишком красивой для такого предателя, как ты.

— А теперь?

— Теперь я у тебя в долгу.

На мгновение Джосан даже перестал дышать, почувствовав проблеск надежды.

— Я принесу тебе любую клятву, какую только захочешь. Если ты меня отпустишь, я покину Икарию и больше никогда не вернусь назад. Ты больше никогда обо мне не услышишь.

Монах с удовольствием похоронил бы себя в библиотеке Ксандрополя до конца жизни, в безопасной анонимности жизни ученого. Или, если Нерисса не позволит, он мог бы жить где угодно, где она укажет. Годы ссылки научили довольствоваться малым. Ему не нужна жизнь ученого или принца, пускай только позволят жить.

— Я не могу отпустить тебя.

Голос правительницы звучал совершенно искренне, будто она прекрасно осознавала, что убивает надежду, появившуюся в нем.

— Понимаю, — ответил Джосан. Правительница склонила голову набок.

— Теперь ты — само благоразумие, принц Люций. — Он даже моргнул от неожиданной похвалы. — Я могу найти тебе применение, если ты готов принести другую клятву. Не могу позволить тебе разгуливать на свободе, однако мертвый мученик мне тоже ни к чему. Наверное, я последую примеру Аитора Великого.

— И предоставишь мне роль Каллисты?

Нерисса одобрительно улыбнулась, восхитившись острым умом.

— Да, я прощу все твои преступления в ответ на публичное принесение присяги. Ты будешь стоять рядом со мной, пока будут казнить твоих приверженцев, и восхвалять мое правосудие.

— А что потом? Через несколько месяцев я просто тихо исчезну в безымянной могиле?

— Ты будешь жить здесь, в замке, под постоянным наблюдением. Не давай повода подозревать себя и проживешь до старости.

Джосан заколебался. Несмотря на то, что еще несколько минут назад он просил сохранить жизнь, слова императрицы заставили его засомневаться. Слишком невыгодная сделка. Пожизненное заключение под ежесекундным присмотром. К тому же он согласится быть постоянно принцем Люцием. Если он принесет эту клятву, то до конца жизни придется жить его жизнью.

Дни станут сменяться месяцами, а притворство превращаться в реальность. Джосан-ученый исчезнет, подчинившись роли, которую его заставляют играть. Хоть и не мучительная и болезненная смерть, но в любом случае — смерть.

Решение, которое сейчас принимал монах, оказалось намного труднее, чем представляла Нерисса, однако у него не было особого выбора. Предать свое тело смерти он не мог, зная, что таким образом подвергнет смерти не одну душу, а две.

—_Я принимаю твою милость, — проговорил Джосан. — Моя императрица.

Охранники показались удивительно мягки, помогая узнику встать на колени. И заключенный стал произносить слова формальной присяги.

Лето заканчивалось. По мере приближения осени казни и пытки продолжались. Когда предателя приговаривали к смерти, Джосана приводили к императрице, ставили по ее правую руку и заставляли произносить хвалебные речи в честь правительницы. Подобное повторение уже не поражало монаха. Как раз наоборот, новое убийство только усиливало чувство гнева и беспомощности. Если именно этот кошмар подразумевается под властью и правлением, то Лю-ций просто глупец, пытавшийся пробраться к трону.

Первой была дама Аканта. Как женщине дворянской крови, ей даровали привилегию умереть быстрой, закрытой от людских глаз смертью, на которой присутствовали только Джосан, сама Нерисса и две дюжины придворных. Следующим шел Ренато. Но его казнь состоялась публично на главной площади позади дворца, где собрались тысячи праздных зрителей. Проходили недели, и со временем решались судьбы заговорщиков и их пособников.

Большинство арестованных той ночью подвергли экзекуции. В некоторых случаях для острастки казнили и членов семьи предателей, а иногда просто отбирали титул и лишали собственности. Сальвадора, близкого наперсника императрицы и ее отца, нашли мертвым в тюремной камере. Возможно, старческое тело не вынесло нагрузки заключения, но, вероятнее всего, ему позволили принять яд.

Когда-то Джосан постарался избавиться от ворчливого старикана, однако слишком поздно понял, что недооценил его. Оказалось, что пока Сальвадор поддерживал претензию Люция на престол, он в то же время обвинял принца в провале восстания и в смертях многих людей, который старик считал друзьями. Когда дама Аканта поделилась новостью, что потенциальный претендент на трон находится на отдаленном маяке, советник первым догадался, что этим человеком на самом деле может быть Люций, и послал убийц, чтобы избавиться от него.

Однако, по иронии судьбы, именно эта попытка убийства привела принца назад в столицу, хотя маловероятно, что Сальвадор осознавал, какую машину он сам запустил в движение.

Старик не поддержал попытку Люция поднять новое восстание, но и не сообщил Нериссе о заговоре против нее. Таким образом, императрица выразила остатки своей привязанности, которую когда-то испытывала к советнику, позволением выпить яд.

Насколько было известно Джосану, Майлза не схватили, хотя тот был простолюдином, и вряд ли императрице потребовалось бы присутствие Джосана на казни. Леди Исобель удалось вырваться на свободу. А Септимус-младший успел спастись на собственном корабле, когда узнал о предательстве отца. Посла Хардуина выслали из страны за то, что не смог проконтролировать свою подопечную. На его место уже назначили нового представителя Седдона. Также Федерация принесла извинения за действия своей неподконтрольной подопечной, и на ближайшее будущее Нерисса склонилась принять объяснения. У нее и так было предостаточно врагов в пределах государства, чтобы обзаводиться еще одним за его пределами.

Брат Никос однажды зашел к Джосану по просьбе императрицы. Им даже нечего было сказать друг другу. Все важные темы обсудить невозможно, слишком опасно, так как за комнатами Джосана следили денно и нощно. И все же визит оказался полезным. Монах убедил главу ордена поставлять ему манускрипты из библиотеки коллегии.

Каждую неделю раб приносил новые свитки и забирал прочитанные. Единственное средство не умереть от скуки. Большую часть времени Джосан проводил в своей комнате во дворце, покидать которую можно только, когда наступало время прогулки, либо же, когда его вызывала императрица.

На его жизнь уже дважды покушались. Сначала пытались отравить, однако доза яда оказалась недостаточной, и в результате брат провел сутки в лихорадке и агонии. Вторая попытка была менее искусной: слуга ударил Джосана ножом во время прогулки в саду. Если бы садовник знал, как правильно держать кинжал, то нападение удалось бы, но первый удар всего-навсего слега расцарапал кожу. Охранники, сопровождавшие монаха повсюду, не дали ударить еще раз.