— Курс действительно показался мне странным, однако Голлен сказал, что следует по обходному пути, чтобы избежать глубоководья, где образуются самые сильные штормы.

— Мне это все не нравится, — не унимался Зорион. — v-лишком много странных событий. Во-первых, полная неудача, во-вторых, столь необычное совпадение, а в-третьих...

— А в-третьих, тайный сговор, — закончила Исобель.

— Нельзя, чтобы ситуация выходила из-под контроля.

— Это был не мой корабль.

— Но твоя жизнь. И твоя миссия. Девушка кивнула, принимая укор.

— Как бы ты поступила, если бы попала в подобный шторм еще раз?

— Я бы приняла командование на себя.

— Умница, — похвалил воспитанницу капитан, будто она до сих пор проходила стажировку на его корабле и только что продемонстрировала удивительный маневр. — Тильда снесла бы мне голову, случись что с тобой.

— Моя тетя мертва вот уже пять лет.

— Уверен, ее бы это не остановило. У нее свои методы...

Зорион попытался рассмеяться, но смех оказался пустым. Несмотря на то что прошло уже много лет, печаль не утихала. Тильде не было и пятидесяти, когда она умерла, безмерное жизнелюбие не справилось с лихорадкой, которая убила ее и половину команды буквально за несколько дней.

Именно тетя настояла, чтобы морской волк возглавил корабль, подаренный любимой племяннице. Опыт Зориона составлял идеальное соотношение с отсутствием такового у девочки, к тому же, перестав быть его хозяйкой, Тильда могла сделать моряка своим любовником.

Тильда всегда умудрялась обратить в преимущество любую ситуацию. И капитан с огромным энтузиазмом следовал любому ее плану, заставлял остальных служить бывшей хозяйке, а если удача приносила обоих в один порт, то доставлять возлюбленной наслаждение.

Тем не менее, Зорион до сих пор не мог смириться с мыслью, что, останься он тогда старшим капитаном на корабле Тильды, то сделал бы все возможное, чтобы предотвратить ее смерть. Будь Зорион там за главного, тете не пришлось бы прокладывать новый маршрут. А если бы судьба все равно завела их в проклятое место, Зориан был бы начеку, наверняка распознал бы признаки болезни вовремя и покинул порт до того, как его опечатают.

Никакая логика не могла прогнать чувства вины, и Исобель даже не пыталась.

— Ты играешь в опасные игры, — сказал капитан.

— Когда я уезжала, то прекрасно понимала, насколько все рискованно. Скажи мне хоть что-то, чего я не знаю. — Заново разбередившаяся рана причиняла боль, и ее слова прозвучали намного жестче, чем предполагалось.

— Шарлот — не единственный дом, заработавший деньги на смуте. В купеческом совете сплошной раздор. Никто не в курсе, какие фракции поднимутся на волне триумфа, а уж тем более кто там, что затевает друг против друга.

Внешне все торговое сообщество выглядело как единое целое, однако между собой дома пререкались и сражались за любое преимущество, даже если их состояния и уменьшались. На востоке армии Видруна угрожали свободным портам, которые всегда с нетерпением ждали приезда кораблей Федерации, а на западе Икарийская империя только и думала, как расширить сферы влияния. А там, где правят ика-риицы, их корабли получают выгоду, а купцам Седдона придется собирать крохи с барского стола.

Тем не менее, если ты смел, еще оставался шанс сколотить состояние, что Исобель и доказала своим стремительным взлетом. И в то же время никто не станет оспаривать, что богатства и роскоши вокруг поубавилось, поэтому дома купцов намного больше интересовались борьбой друг с другом, нежели развитием и получением новой прибыли.

В то время как большинство торгового сообщества санкционировало секретную миссию Флёрделис, нашлись и противники предложенной тактики. И даже среди тех, кто голосовал за нее... В общем, все больше лелеяли надежду на провал, чем на успех.

У седдонийки росла уверенность, что по крайней мере один человек не стал дожидаться ее провала, а подкупил капитана Толлена, чтобы обеспечить надлежаще трагическую судьбу новопровозглашенным торговым связям с Икарией.

Вся ироничность ситуации заключалась в том, что скорее всего Толлен попался в собственную ловушку — ведь Исобель выжила, а он, по всей видимости, нет.

— Судя по всему, дом Флёрделис отдалится от тебя. В скором времени ты наверняка получишь письмо от отца либо от его агента.

Исобель с трудом проглотила комок в горле.

— Дела настолько плохи?

— Скорее не настолько хороши. Тебе стоит быть осторожнее.

— Я приму все необходимые меры, — сказала она. — Но корабль, который никогда не покидает гавани, не более чем глыба гниющей древесины. Волков бояться — в лес не ходить.

— В тихом омуте черти водятся. Так любила говорить Тильда.

Девушка восприняла слова капитана как предостережение. Зорион не любил политики и совершенно не одобрял увлечение ею Исобель. Сам он предпочел бы плавать по неизвестным водам на протекающем корабле с бунтующей командой, чем управлять вероломными стаями конкурирующих домов.

Капитан приехал, чтобы предостеречь Флёрделис, что и сделал. И, возможно, новость о его путешествии заставит противников на время приостановиться, напомнив, что и у нее имеются тузы в рукаве, которые можно поставить на кон, и сторонники, готовые биться не на жизнь, а на смерть.

— Тогда скажи мне, — наконец заговорила Исобель, решив перенести разговор в более спокойное русло, — почему чай?

Она слушала, как Зорион объяснял, насколько важно не перегружать корабль во время первого путешествия. Чай — правильно выбранный груз, и Исобель знала с полдесятка купцов, которые с радостью заплатят за него хорошую цену.

Пока девушка внимала словам капитана, она не переставала думать, что же делать с полученной информацией. Судя по всему, стоило удвоить меры предосторожности, но кто знает, может, враги именно этого и хотят? Бездействие иногда хуже самого действия.

Над этой проблемой седдонийка подумает в следующий раз. Как бы она ни доверяла советам морского волка по всем аспектам торговли, тот не мог решить всех насущных проблем. Придется полагаться на собственные мозги, которые неплохо послужили ей в прошлом. А сейчас у нее новый корабль и старый друг, и она будет наслаждаться удовольствием в полной мере.

Майлз никогда не считал себя человеком набожным. Сержант полагал, что набожность — удел бесплодных женщин, которые молятся за здоровье оставшихся в живых детей, да молодых рекрутов, до смерти боявшихся смерти перед первой битвой. Он сам дал клятву верности триединым богам, но скорее из-за политических соображений, чем из-за истинной веры. Опыт показал, что божества уделяют мало внимания проблемам людей, и даже самая страстная молитва не идет ни в какое сравнение с сильной рукой с мечом.

И все же, несмотря на неверие, Боги не обошли старого вояку стороной. Наверняка это не простое совпадение. Вряд ли мужчина, называвший себя Джосаном, попал в его конюшни по случайности. Причем именно к нему, единственному человеку в городе, увидевшему в бродяге его истинную сущность.

Боги, либо судьба, каким словом их ни называй, решили испытать Майлза, и теперь тот совершенно не знал, как поступить с опасным даром, упавшим прямо в раскрытые ладони.

Солдат приехал в Атаку только потому, что город показался спокойным, в отдалении от императорской столицы, от суеты и проблем большого мегаполиса. Майлз всегда мечтал провести отведенное ему время в подобном местечке, где занялся бы бизнесом, обеспечивавшим постоянный поток прибыли.

В мечтах он представлял компаньонку, с которой прожил бы остаток отведенных дней. Детей Майлз не хотел, а вот женщину, с которой можно делить постель без страха быть зарезанным или ограбленным, принял бы без оговорок.

В планы сержанта никак не вписывался мстительный трактирщик, делавший все возможное, чтобы вытеснить конюха.

А уж тем более там не было человека, дремавшего на сеновале, пока хозяин отмеривал шаги по комнате в бесплодных попытках заснуть. Но сон не шел из-за темных дум.