– Ловлю на слове. Кстати, если бы не я, отец не увеличил бы ваше денежное пособие, которое намного превышает то, что обычно получают от родителей другие юноши. Я еще не придумала, как избежать этого брака, никого не обидев, но когда придумаю, мне понадобится ваша помощь.

– Ваш повелительный тон, кузина, раздражает меня. Не возлагайте на меня больших надежд. Я с большим удовольствием посмотрю, как вас обуздают.

Тори сдержала гнев, решив про себя, что никогда не доставит Грейнджеру такого удовольствия, и собрав все самообладание, мило улыбнулась.

– Вы будете помогать мне. Подумайте, скоро наступят холода, будут дуть ветры. У меня болит сердце, когда представляю вас бредущим по дороге неизвестно куда, голодного, продрогшего, молящего прохожих о корочке хлеба. И вот вас настигают бандиты. О, Грейнджер, представьте только, что они могут с вами сделать! Как горько мне придется рыдать над вашим замерзшим трупом! Слезы будут замерзать на щеках и превращаться в сосульки! Буду молиться за вас, дорогой кузен. Увы! Похоже, только женщины обладают способностью понимать ситуацию. Бедняжка Грейнджер!

Тот живо представил нарисованную Тори картину и задрожал мелкой дрожью.

Девушка протянула руку с лежащими на ладони тремя соверенами и недорогими украшениями.

– Смеетесь, кузина. Этого едва хватит на месяц.

– Но у меня больше нет! – запротестовала Тори. Грейнджер заглянул ей в глаза.

– Можете называть меня лентяем, но дураком я никогда не был. Показывайте остальное.

Тори нехотя вынула из кармана кожаный футляр, в глазах Грейнджера засверкали алчные огоньки.

– Давно бы так! Вы ведь это стащили? – спросил он вдруг. – У вас никогда не было ничего подобного. Откуда такая вещь оказалась у вас? Хотя какое мне дело? Надеюсь, когда придется превратить это в деньги, ваша мать будет далеко и я не увижу страдания в ее глазах.

Грейнджер подбросил бриллиантовое ожерелье в воздух и ловко поймал его.

Неожиданно Тори выхватила драгоценность и спрятала ее в карман.

– Не все сразу, кузен. Сейчас получите только часть, а когда согласитесь помочь, подумаем об остальном. Теперь вы должны дать слово джентльмена сделать все, что я попрошу.

– Выкладывайте план, дорогая кузина. Обещаю всяческое содействие.

Вскоре Тори забралась в уютную постель, решив отложить грустные мысли о предстоящем браке. В памяти непрошенно возник ласкающий взгляд черных глаз и сильные руки, сжимавшие ее плечи.

Утро не принесло решения проблемы. Тори встала с темными кругами под глазами и слабостью во всем теле, словно вовсе не спала. Поспешно надев светло-зеленое утреннее платье, которое очень шло к ее глазам, спустилась вниз. Завтракала молча, то и дело бросая взгляд на высокие окна.

– Тори, вы не слушаете меня! – раздался высокий голос леди Лидии.

– Слушаю, мама. Я плохо спала ночью. Вы говорили, что завтра хотите устроить званый обед. Я согласна.

– Ваш жених тоже будет, милая, – щебетала леди Лидия. – Лакей недавно отправился к нему с приглашением от вашего отца. Уверена, лорд Фаулер-Грин придет с радостью. Вы согласны?

– Да, мама, – вяло ответила Тори.

Леди Лидия посмотрела на дочь с некоторым страхом. У ребенка явно нездоровый вид. Это из-за свадьбы. Леди Лидия повеселела, вспомнив, как сама нервничала перед обручением. Успокаивала себя, что иной причины болезненного состояния Тори не может быть. Ребенок просто взволнован. В конце концов, дочери рано или поздно все равно придется выйти замуж, не за одного, так за другого. Лучше уж сейчас, пока она молода и может выглядеть привлекательной в свадебном наряде. Леди Лидии пришлось повидать много перезрелых невест, в глубине души она была уверена – женщинам в летах нельзя разрешать официальное бракосочетание. Лишние хлопоты для семьи и неприятные моменты для матерей. Бедняжки были бы счастливы замужеству великовозрастных девиц и без пышных церемоний.

Леди Лидия снова взглянула на Тори, вяло ковырявшую вилкой в тарелке.

– Надеюсь, дорогая, вы наденете зеленое шелковое платье, которое так подчеркивает цвет ваших глаз? Ведь мы все хотели бы произвести хорошее впечатление на лорда Фаулер-Грина, не так ли?

– Да, мама.

Тори задумчиво подцепила вилкой кусочек ветчины, грустно размышляя о солидном женихе и совместной жизни. Ей часто случалось встречать лорда Фаулер-Грина. Она чуть не застонала вслух, вспомнив белую пухлую, вечно влажную руку, никогда не упускающую возможность потрепать ее по щеке, когда она была ребенком. Он часто позволял себе бестактные шутки, уговаривая поскорее вырасти, чтобы он мог на ней жениться. Слава Богу, когда Тори выросла, лорд стал более сдержан, и уже не позволял себе сажать ее себе на колени, прижимать к огромному животу и обдавать зловонным дыханием.

Годы не изменили внешность лорда к лучшему. Даже напротив, оказались к нему немилосердны. Если раньше круглое лицо обладало розовой упругостью, то теперь щеки обвисли, на шее появились дряблые складки, нос напоминал круглый комок теста, прилепленный между белыми щеками. Толстые губы были всегда влажны. В молодости они могли сойти за то, что называется чувственным ртом, но с годами очертания исказились, а цвет померк из-за частого употребления нюхательного табака. Мысль, что эти губы могут ее поцеловать, чуть не лишила Тори сознания. Девушка резко встала и, извинившись, выбежал из комнаты, зажав рукой рот, чтобы унять тошноту.

– Если ты мне понадобишься, Анни, я позвоню, – бросила Тори служанке. – Сегодня вечером оденусь сама. У меня болит голова, хочется побыть одной.

Удивленная служанка поспешила удалиться, ей никогда не приходилось видеть свою госпожу в таком состоянии. Она подумала, что хозяйка должна быть более счастлива перед замужеством.

Тори одевалась в состоянии крайней подавленности. «Толстый бык, напыщенный старик, – ворчала она про себя. – Не люблю его и никогда не полюблю. Не хочу выходить за него! Вообще ни за кого не хочу выходить!» По щекам потекли слезы. Вдруг ее осенило. Грейнджер говорил, что лорд божился жениться только на благовоспитанной леди, женщине с хорошим вкусом и манерами. Для него это вопрос престижа. «О-о! Как я жажду сделать его посмешищем в глазах общества! – думала Тори. – Может быть, если буду с ним дерзка и бестактна, он передумает, решит, что я для него недостаточно хороша». «Не слишком ли легко думаешь отделаться, дружище?» – спрашивала она себя. Конечно, если бы не отсутствие денег, отец никогда не потребовал бы от нее такой жертвы. Но он очень огорчится, если дочь будет плохо вести себя за обедом. Нужно сделать все очень тонко, чтобы лорд Ролингс ничего не заподозрил. Тори повеселела. Возможно, если лорд Фаулер-Грин разочаруется в ней и сам разорвет помолвку, то сочтет нужным заплатить отцу за моральный ущерб.

– Боже, помоги мне! – молила Тори, глядя на себя в зеркало. – Ага! Вот что я сделаю.

Ярко нарумянила щеки, намазала губы и внимательно посмотрела на свое отражение.

– Лорд Фаулер-Грин упадет в обморок, – весело сказала она вслух.

Решительно тряхнула головой и выпустила из прически несколько локонов. Приподняла подол платья и выскользнула из комнаты.

При виде размалеванного лица дочери лорд Нельсон прирос к стулу, но решил не делать замечаний, а то Тори надуется, удалится к себе и не выйдет к гостям. Он представил, как тянет ее вниз, а дочь брыкается, упирается и отказывается видеть жениха.

Леди Лидия улыбнулась при виде неестественного румянца дочери. «Неужели лихорадка? Или девочка так взволнована предстоящей встречей с женихом?»

– Как хорошо, дорогая, что вы выбрали именно это платье, – леди Лидия одобрительно взирала на шелк персикового цвета, перевязанный бледно-голубыми лентами. – Оно придает вашей коже цвет золотистого меда.

На самом деле леди Лидия была огорчена, что Тори не надела зеленое платье, как обещала, но, поразмыслив, решила не делать упреков по этому поводу. Зная характер дочери, она тоже опасалась, что Тори что-нибудь выкинет.