Тем более невероятная радость обрушилась на всех, когда через сутки из глухого, как проверялось ранее, прохода появился гордо идущий Эль-Митолан-вьюдораш. Над его головой сиял огромный светляк, а магически усиленный голос торжественно разнесся эхом по близлежащим пещерам. Прибывший представитель пригласил желанных гостей Большого мира на царский прием в их честь. Добавив, что ее высочество принцесса Элиза Майве просила своих подданных поторопиться. На дружный вопрос о Кремоне Невменяемом последовал сдержанный ответ о том, что «великий воин изволят отсыпаться после трудов праведных». Тогда как сама высокая гостья в данный момент занята «поиском надлежащих ее рангу нарядов». Мол, прежние во время путешествия «слегка поизносились».

Конечно, на этом эпизоде эпопея блокады так сразу не окончилась. Слишком невероятным могло показаться такое событие, а вернее – неожиданное приглашение. Все подозревающий герцог послал вначале двух добровольцев с несколькими вьюдорашами на разведку, тогда как прибывший посланник Эль-Митолан и его помощники остались под пристальным наблюдением егерей отряда. Сам же асдижон Лазан, усилившись дополнительной порцией магии, отправился сопровождать пару добровольцев отделенным сознанием.

Вернулся он в тело только через шесть часов и с восторженным придыханием передал личный приказ ее высочества спешить к ней. А также короткое сообщение, что узурпатор казнен и все вьюдораши согласны сотрудничать с королевством Спегото.

И вот только тогда весь отряд стал выходить к Великому Пути, вынося свое имущество и тела погибших товарищей. Именно при выходе и захватили с собой тело Салива Паперре, и настоял на этом именно герцог Каррангаррский, который предвидел реакцию на события как Элизы Майве, так и ее матери Дарины Второй.

Как бы там ни было, но разоблачение главного покусителя на жизнь Кремона Невменяемого являлось, пожалуй, единственной ложкой дегтя в бочке меда, славы и почестей, которая по праву должна была вылиться на победителей и открывателей целого подземного царства, новых разумных и Великого Пути. Да и за свою жизнь командиру теперь можно было не так опасаться.

Хотя как раз в этом вопросе все три телохранителя не давали Кремону расслабиться и на мгновение. Практически это они настояли, чтобы при нем постоянно находился хоть один из них. Причем в любой обстановке, вплоть до секретных переговоров с кем бы то ни было. Невменяемый сразу же этим воспользовался, оставив возле себя более милую в общении Мирту, а своих товарищей Алехандро и Бабу загрузив по самые уши важными обязанностями и срочными заданиями. И тем ничего не оставалось, как заниматься порученным делом. Тем более что каждый человек в эти дни был занят неимоверно.

Барон Тулич для себя дела находил сам. И больше всего его заинтересовал Круглый храм вьюдорашей. Он почему-то был совершенно убежден в том, что это именно воздействие магии странного сооружения и помогло Невменяемому избавиться от смертельно опасного нароста во внутренностях. А сам Кремон не спешил рассказать врачу обо всех косвенных «методах лечения» по той причине, что не имел права раскрывать тайну интимных отношений с принцессой. И если бы просто интимных. Ведь тогда пришлось бы поведать всю историю до конца, что делать Элиза категорически запретила. Да оно и понятно, хоть ты и наследница престола, но избежать участи «подопытного кролика» ей бы вряд ли удалось.

В данный момент профессор медицины интенсивно обследовал работу круглого храма и использовал для этого каждую свободную минуту.

– Если все здоровы, то я удаляюсь на свое рабочее место. В случае мигрени, вы знаете, где меня искать.

– Отыскали хоть несколько храмовых жрецов? – почти безразлично поинтересовался Кремон.

– К сожалению, – посетовал Шеслан Тулич. – Недавно ко мне привели сюда лишь одного молодого вьюдораша, который только недавно прошел посвящение и почти ничего в устройстве древнего сооружения не понимает. По его словам, всей «кухней храма» заведовал некий Одноухий и четверо его помощников. Но все пятеро тоже пали от руки Смерчегроха.

– Ой! – в веселом ужасе округлила Мирта свои глазища. – Мне кажется, я с первого раза могу угадать, кого именно так нежно и ласково называют Смерчегрохом!

Невменяемый и сам прыснул смехом:

– Неужели они для меня такую кликуху придумали?

– Вполне логичное прозвище. Ведь все уверены, что ты можешь любого уничтожить грохочущим смерчем. А как народ назовет, так и войдешь в историю.

– Спасибо, не надо, – обиделся молодой колдун. – Как-то слишком вульгарно звучит. Но это дело поправимое. Вот поработаю здесь несколько месяцев, все и вернется на круги своя. Привыкнут к моему нормальному и человеческому имени. А вы, конечно, идите, но с тем храмом как можно осторожнее обращайтесь. Мне кажется, в нем загадок побольше будет, чем в великой Арке перехода.

Больше командовать было некем. Герцог Каррангаррский и принцесса Элиза Майве удалились в свои покои, и только Мирта, держа дистанцию в один метр, тенью следовала за командиром. Все остальные были заняты и загружены по самое не хочу. Поэтому и Невменяемый отправился к своим таинственным, ждущим раскрытия своих тайн, раритетам.

Хоть в недрах и не было природного освещения с небес, но все действия совершались в той же синхронности, что и на поверхности. Поэтому ранним утром все вокруг просыпалось, и жизнь в царстве вновь переходила в режим обеспокоенного муравейника.

Побеспокоили и Кремона, который так и не вздремнул за ночь. От огромного стола с находками его прямо-таки силой выволок в тоннель асдижон Лазан, который сам только что вернулся отделенным сознанием со стороны открываемого выхода.

– Слушай, – возмущался Бриг, – это на тебя не похоже: сидеть целыми сутками без движения. Окаменеешь!

Невменяемый обеими ладонями взлохматил у себя на голове шевелюру, потом интенсивно потер щеки и только после этого стал отвечать:

– Зато извилины в мозгу не застаиваются. – Но все-таки повел своими мощными плечами и потянулся. – Хотя часик интенсивной разминки – не помешает.

– Вот и я о том же! Тем более что пройти сквозь породы осталось совсем чуть-чуть и торжественный «выход в свет» состоится на полтора, а то и два часа раньше, чем планировалось. То есть если мы поспешим, то обедать будем уже в Салии.

– Рад за вас…

– Да в том-то все и дело, что вряд ли тебе удастся здесь отсидеться в затворничестве. Практически все воины до единого настаивают на твоем присутствии при «выходе». Сейчас сюда уже спешит принцесса, герцог и сам Лилламель. Они уже будут одеты и не намерены даже слушать твои бессмысленные отговорки.

– Но ведь мне надо работать!

– Может, хватить талдычить о работе? – стал сердиться асдижон на своего друга. – Сколько можно? Одни сутки тебя не спасут! Заодно и косточки разомнешь. И самое главное: что же ты за командир, если лично не вернешь свой отряд пред светлы очи нашей королевы? Так поступать не принято ни в одном порядочном государстве.

– Для этого вполне хватит и тебя вместе с Фелисом Райне.

– Издеваешься? Или хочешь, чтобы нас заподозрили в твоей гибели? В общем: давай собирайся, выведешь отряд к столице, поздороваешься с королевой, сдашь ей лично в руки ненаглядную дочурку и сразу возвращаешься обратно.

– Ага! Знаю я эти ваши «поздороваешься»! Потом неделю с приемов и парадов не вырвешься.

– Да ты что, мне не веришь? Я ведь сам сразу же сюда вернусь вместе с царем. А он более одного дня бросать на самотек реорганизацию своего царства не намерен. Так что уже послезавтра вечером ты вновь вернешься к этим своим игрушкам.

– Так это уже и не сутки, а считай, что двое…

Невменяемый наморщил чело в тягостных сомнениях, но в этот момент на помощь асдижону привалила вся остальная тяжелая кавалерия. В коридоре оказалась одетой по-походному принцесса, посвежевший после отличного сна герцог Каррангаррский и обвешанный синими лентами его величество царь вьюдорашей Лилламель Первый. Все они чуть ли не хором и с возмущением набросились с упреками на Кремона Невменяемого и без обиняков обвинили в срыве наиважнейшего за последние тысячелетия мероприятия: «Единение вьюдорашей с остальными разумными».