Спин вроде как прислушался к себе.
– Пожалуй, нет! – потом спросил у Карага: – А как там наши?
– Тоже без изменений, – последовал уверенный ответ. – Лучше меня считать не стали. Мы тоже это проверили.
– Ничего, зато сдвиг наметился однозначный! – продолжал радоваться лидер боларов. Мы еще подождем день-два, а потом ты…
– Вынь свои глазки и посмотри на меня, – перебил его Кремон. – И вспомни, что я сейчас дракон. Так что, кроме лапы, ничем не располагаю.
Все коротко задумались, но Спин и думать не хотел о таком неблагоприятном моменте.
– Но ведь сила Эль-Митолана при тебе, я вижу. А значит, и магическая структура рисунка перешла с тобой в новое тело.
– Торопиться с таким выводом пока рановато, – покривился Хлеби.
– И все равно я уверен! – стал горячиться болар. – Так что ты просто обязан попробовать.
– Хм! Я-то попробую, но как бы ваши дикие сородичи от одного моего вида вообще в шок не впали. Ведь только вы двое меня и не боитесь, остальные болары предпочли сюда не показываться. А ведь раньше на обед всегда прилетали.
– Ну что ты! Они просто не хотели тут мешаться во время застолья. Да и тебе еще надо силенок и ловкости набраться. Так что…
– Добро, возложим если надо и лапу. Но все равно лучше дней пять понаблюдайте и приготовьте совершенно новую группу. Лучше для контраста попробовать на ней.
– Конечно, все сделаем! – всеми корнями вздрагивал Спин от радости. – Прям сейчас и начнем. К ночи наведаемся опять.
И два разумных растения понеслись на максимальной скорости в свою стаю. И только Хлеби задумчиво пробормотал им вслед:
– Было бы здорово, чтобы это не оказалось ошибкой. Завтра надо будет и нам посмотреть…
– Всем? – уточнил Невменяемый.
– Куда тебе! – похлопал его по животу протектор. – Скорей всего, ты еще и завтра – где взлетишь, там и рухнешь. Ковылять тебе немного проблематично, да и вести на телеге…
– Вот, значит, завтра утром и сделаю первую тренировку в новом теле: бег по лугам, полным росы.
К такому торжественному обещанию все отнеслись со здоровым скепсисом: бегать драконы и не умели, и не любили. Да и зачем им бегать, если у них есть такие великолепные крылья? Ведь не гоняются они друг за дружкой по узким тоннелям и пещерам.
Процесс пошел
До поздней ночи десятки рук ощупывали возродившегося с новым сознанием дракона и более десятка отделенных сознаний просматривало его внутренности. Очень скрупулезно и не раз проверили, как Кремон пользуется своим отделенным сознанием и как удачно оно возвращается обратно. Выяснили при этом и весьма интересные, неведомые ранее нюансы. Оказывается, как бы издалека сознание не возвращалось, тело при этом оставалось все той же одинаковой температуры: сорок пять градусов. То есть вполне здорового покорителя воздушного океана. Но главное, что пользоваться одной из главных прерогатив Эль-Митолана Невменяемый мог даже в чужом теле.
Перед самым сном подвели итоги и разрешили дать первую физическую нагрузку предстоящим ранним утром. Не только новому хозяину тела хотелось присмотреться и прочувствовать доставшуюся ему плоть как можно скорей, все ученые сошлись в единодушном мнении – передать дракона Кремону в полное распоряжение. То есть с завтрашнего утра он уже сам должен был принимать решение когда, сколько и как ему тренироваться. И планировать свой день ему следовало только исходя из собственного самочувствия.
Но и после этого Невменяемый спать не лег. Он дождался, когда к нему в отведенную комнату на первом этаже проскользнула Мирта, и с нетерпением принялся рыться в бауле с многочисленными наградами. Жемчужный орден был извлечен на свет, и толстые ороговевшие пальцы стали пробовать сыграть на нем привычную мелодию. И каково же было разочарование молодого героя, когда его спасительная награда совершенно не откликнулась ни единым писком или мерцанием. Да и впоследствии, сколько он ни пробовал, сколько он ни носил с собой, согревая более жарким по сравнению с человеческим телом, древний артефакт так и не стал работать. Видимо, совершенно не желал настраиваться на чуждое, по людским понятиям, существо.
Но в тот вечер Кремон был особенно расстроен. И когда Мирта уносила баул в свою комнату, он ей вслед проговорил:
– Ладно, береги их до моего возвращения. И собирай письма от султана, я думаю, они меня и здесь отыщут. А вот плоды… – Он на минутку задумался, а потом воскликнул: – А вот плоды храни с особым тщанием. И постараюсь парочку с собой взять в дорогу. Вдруг и появится оказия во сне побывать в сонном мире, да еще вынырнув при этом из тела дракона. Вполне возможно, что я попаду в другой мир, допустим… драконитов! Ха-ха…
Затем подошел к огромному зеркалу, глянул на свое отражение, и с омерзением содрогнулся.
– Ну и образина! А что делать? – стал он разговаривать сам с собой. – Придется вот эту морду изучать и понимать. Так что приступим? Конечно! Куда деваться…
И принялся гримасничать со всем возможным тщанием и разнообразием. Дело в том, что практически никто не мог сказать по его мимике, какие в данный момент дракон испытывает эмоции. А ведь ауру своих ощущений можно было скрыть, или для опознавания могло не хватить магической мощи. Именно поэтому Кремону руководители проекта и поставили в комнате большое зеркало, вменив каждое утро и перед сном гримасничать, обучаясь распознавать собственную мимику. Потом и у других драконов, благодаря таким тренировкам он легко сможет распознавать недовольство, радость, злость или печаль.
Так что подобное ежедневное зубоскальство считалось оправданным.
На следующее утро нелепо переваливающийся дракон спустился пешком с высокого холма, на котором стоял новый замок, и, набирая скорость, перешел на бег по лугу Гната Паласия. Само собой, что все приставленные для его охраны люди так и следовали за своим подопечным на лошадях в двадцати метрах сзади.
Как оказалось, самого желания бежать не хватало. Короткие задние ноги никак не способствовали высокой скорости передвижения, да и хвост больше мешал в этом случае, чем помогал сохранить иллюзорное равновесие. Тогда Кремон впервые решил попробовать «распустить» крылья. Он разгонялся, расправлял свои длинные крылья с шелковистыми перепонками в стороны и высоко подпрыгивал вверх. Таким образом, стараясь спланировать как можно дальше от места толчка.
Сразу становилось видно, что особого результата это не приносило. Удавалось пролететь над травами тридцать, максимум пятьдесят метров. А потом тяжелая туша ударялась о грунт ногами, и надо было прилагать все усилия, чтобы не зарыться пастью в землю.
Конечно, теоретический инструктаж о том, как летают драконы, Невменяемый получил очень огромный. Воздушные пираты, по утверждению авторитетных специалистов, могли взлетать из какого угодно положения: с разгона, стоя, сидя, лежа, в движении назад и вообще делая заднее сальто в пропасть. И всегда для этого они резко вскидывали крылья вверх и в стороны, делая мощный мах вниз воздухом. Именно в этот момент, по предположениям специалистов, и подключалась левитирующая сила, подбрасывая тело дракона вверх.
И именно этого маха Кремон и побаивался в первую очередь. Ему казалось, что для начальных тренировок вполне хватит невысокого и короткого планирования. Но вскоре утомился неимоверно. Ведь во время разбега крылья приходилось держать разведенными в стороны и следить, чтобы они не касались травы. Что в конечном итоге слишком напрягало спину, да и вообще все тело в целом. Не столько жалуясь, сколько раздражаясь от этого, молодой колдун во всеуслышание признался, что «птенец» из него никудышный.
Немного отдохнув, просто раскинувшись на траве, посоветовавшись с друзьями, он все-таки решился попробовать взмахнуть крыльями как следует. Выбрал минимальный, еле видимый спуск, и под взбадривающее улюлюканье телохранителей начал разгон. Потом крылья резко приподнял, махнул ими вниз и подпрыгнул. И сразу произошло невероятное: его огромную тушу подбросило метров на шесть, а скорость сравнялась со скачущей галопом лошадью. Это было так неожиданно, что необученный владелец крыльев поставил их на ребро, те подались вперед, пытаясь притормозить, и вся инстинктивная балансировка нарушилась. Разучившийся летать дракон сделал в воздухе нелепый кувырок вперед и с зубодробительным лязгом набрал полный рот земли. А потом еще и перекувыркнулся через шею, смешно задирая короткие ноги и дергая извивающимся хвостом. У всех всадников от сопереживания так поджались животы, что от них донесся более громкий стон, чем от пострадавшего «птенца». И сердца друзей чуть не остановились от плохого предчувствия.
