Ветер гулял по долине, заросшей пурпурным вереском. Кустики глянцевитых цветов калужницы поднимали к небу свои яркие венчики. Укладывая охапку цветов в полную до краев корзинку, Кэтлин подумала, что не помнит такого чудесного дня.

Оглянувшись, она бросила полный любви взгляд на мать Нилла, примостившуюся неподалеку от нее. Женщина, годами задыхавшаяся в пыли среди развалин, где по стенам висела паутина, окруженная только воспоминаниями, теперь, казалось, излучала сияние. Пустые, безрадостные прежде дни сейчас были заполнены смехом и счастливой болтовней. Аниера казалась полной жизни, как бутоны цветов, которые она вплела в свои волосы.

Досточтимая матушка как-то сказала, что такие дни, как сегодня, – дар Божий, рука Господа, которую он в благости своей посылает тем, кому довелось много страдать. Но только сейчас Кэтлин поняла, насколько драгоценным может быть этот дар.

Сокровище, преподнесенное ей Ниллом. Из стен монастыря он вывел ее в переполненный чувствами мир, о великолепии которого Кэтлин не подозревала.

Тот магический голос, призывавший ее по ночам и отгонявший сон, обрел наконец плоть.

Нилл. Сильное мужское тело, восхитительные тайны, которые до сих пор прятались в глубине ее существа и которые он раскрыл ей.

Шесть ночей миновало с того дня, когда они с Ниллом танцевали в лунном свете, и вот ее мир изменился навсегда. Нет, пожалуй, он изменился в ту минуту, когда Нилл, словно смерч, ворвался в ее жизнь.

Он показал ей мир, где есть место и смеху, и горю, и страсти. Не дожидаясь, пока его попросят, он выполнил самое заветное желание Кэтлин – показал ей, что такое настоящая семья.

Непрошеные слезы увлажнили ее глаза. Да, благодаря ему она изменилась настолько, что едва узнавала себя.

Кэтлин подошла к берегу ручья и в третий раз за сегодняшнее утро с улыбкой принялась вглядываться в свое отражение.

Женщина, смотревшая на нее из ручья, была очаровательна. Ее голубые глаза, никогда еще не сиявшие так ярко, как сегодня, таили в себе предвкушение чуда. Утренние лучи солнца окрасили щеки розовым, а мягкие, чуть припухшие губы горели нетерпением в ожидании ночи, когда Нилл окажется в ее постели. Весь день он пропадал на охоте, чувствуя, что не в силах находиться рядом с Кэтлин и не схватить ее в объятия. А как только на землю спускались сумерки, он возвращался.

Дождавшись, когда мать и сестра заснут, Нилл прокрадывался в комнату Кэтлин. Теперь, когда она пылала любовным нетерпением, Морская комната, казалось, была наполнена сиянием ее красоты.

Горячие руки Нилла срывали с нее одежду, и Кэтлин, путаясь в застежках, торопливо помогала ему. Снова и снова Кэтлин ласкала выпуклые мышцы Нилла, ставшие такими восхитительно-знакомыми, не переставая удивляться тому, какой отклик это находит в нем.

Восторг, который испытывала Кэтлин, касаясь его обнаженного тела, удивлял и восхищал его. Этот восторг мог сравниться лишь с тем наслаждением, которое ему удалось пробудить в ней, приоткрыв тайны ее собственного тела.

Приходила другая ночь, а за ней еще и еще. Кэтлин жила как во сне. Весь день она грезила наяву, дожидаясь той минуты, когда он прокрадется к ней в комнату, заключит в объятия и станет безумно, отчаянно любить ее.

Нет, вдруг печально одернула она себя, это не любовь. Лишь желание, и ничто другое, влекло Нилла в ее постель. Одна только мысль, что этот гордый, покрытый шрамами воин может отдаться во власть подобного чувства, была безумием, и Кэтлин это знала. Она и подумать не могла о том, что Нилл может признаться ей в любви.

И все-таки Кэтлин, поглядывая на горизонт, уже слабо розовевший в преддверии рассвета, мечтала об этом в ту минуту, когда Нилл покидал ее до следующей ночи.

Лицо, смотревшее на нее из ручья, вдруг стало грустным. Кэтлин постаралась прогнать печальные мысли. Нет, она не станет тратить время на пустые сожаления!

Кэтлин была уверена – проведи она в объятиях Нилла хоть целую жизнь, все равно ей никогда не пресытиться им, его суровой нежностью, яростным стремлением подарить ей наслаждение.

Кэтлин мечтала, что когда-нибудь сможет помочь этому суровому человеку увидеть себя ее глазами. Увидеть мужественного, храброго воина, благородное сердце которого заставило его пожертвовать собственным будущим ради незнакомой девушки.

За спиной Кэтлин раздался шорох. Обернувшись, она увидела Аниеру. С венком из свежих душистых цветов в волосах та шла к Кэтлин. Девушка улыбнулась.

– Я набрала полную корзинку вереска, чтобы усыпать им пол в замке, – сказала она, стараясь отогнать воспоминания о ночах, проведенных с Ниллом. – Думаю, можно возвращаться. Вы пойдете со мной?

Аниера с улыбкой покачала головой, бросив взгляд на лощину. Ее обычно тусклые глаза сейчас сияли, как у юной девушки, будто там, в густой траве, ее поджидал возлюбленный.

– Нет, я еще побуду немножко с Ронаном. Мы с ним часто бывали здесь, у ручья.

– Хорошо, – кивнула Кэтлин. – Но если вы устанете, Нилл на меня рассердится.

Смех Аниеры прозвучал как журчание ручья.

– Ах, как будто мой сын может сердиться на тебя, дорогая! – Лицо Аниеры светилось счастьем. – Вы дурачите меня, милые дети! Думаете, я настолько стара и слепа, что не вижу, как он не сводит с тебя глаз?

Щеки Кэтлин вспыхнули. Глупости, отругала она себя, с чего она вообразила, что Аниера догадалась о том, как они с Ниллом проводят ночи? Сделав беззаботное лицо, Кэтлин заставила себя рассмеяться:

– Интересно, как это ему удается, когда он с утра до вечера пропадает в лесу?

– Да, сейчас я уже стара. И… – Взгляд Аниеры опустился на охапку цветов, которые она прижимала к груди. – И мой Ронан поджидает меня в Тир Нан Оге. Но я еще не забыла лицо любви.

Сжимая в руках руку Аниеры, Кэтлин притихла, разделяя ее печаль по ушедшей навсегда прекрасной любви.

– Конечно, ведь вы помните лицо Ронана, – мягко сказала она.

– Да, конечно. И вижу его каждый раз, стоит мне только взглянуть на Нилла. Но ты меня не поняла, девочка. Ты любишь моего сына.

Тревога вспыхнула в душе Кэтлин, и она вдруг почувствовала, как острая боль кольнула ее в сердце.

– Вы не должны говорить об этом Ниллу. Он… ему это не понравится.

– Вот как? Неужто не понравится? Ах, мой бедный мальчик! Но ведь глаза его сияют, как когда-то глаза Ронана, когда он смотрел на меня, и причиной этому – ты, детка!

«Да, но когда вы с Ронаном полюбили друг друга, ему не пришлось столько страдать, – хотелось возразить Кэтлин. – На его долю не выпало пережить страшную весть о предательстве любимого отца, выдержать презрение и насмешки. Ему не приходилось мучиться подозрениями, как Ниллу. И вам не довелось знать, каково это – быть проклятой с самого рождения, а потом бояться каждой тени, потому что верховный тан желает вашей смерти!»

Но Аниера продолжала витать в царстве грез.

– Прежде чем Ронана увезли, он успел сказать мне, что детям ничего не грозит, – тихо продолжала она. – Он пообещал, что позаботится об этом, чего бы это ему ни стоило. Они сильные, сказал он, потому что их породила любовь, которая сильнее смерти. – Аниера подняла к Кэтлин глаза, ее лицо просияло. – Мне стыдно признаться, но я уже начала было сомневаться в этом, пока не увидела, как мой сын смотрит на тебя. И тогда я наконец поняла.

– Что поняли? – дрожащим от волнения голосом спросила Кэтлин.

– Что теперь моему Ниллу ничего не грозит.

– Нет, – голос Кэтлин прервался, – вы не понимаете… Это из-за меня…

Не в силах продолжать, она замолчала. Как объяснить несчастной женщине, что благодаря Кэтлин Нилл оказался в западне, что она виной тому, что его мечты развеялись в прах, что, сохранив жизнь ей, Нилл подставил под удар собственную?

Тишину утра разорвала песня жаворонка. Аниера подняла лицо к небу.

– Я догадываюсь, зачем ты оказалась здесь, милая. Ронан объяснил мне это прошлой ночью. Ты здесь, чтобы преподать моему сыну драгоценный урок. Объяснить ему, как хорошо, когда ты больше не одинок.