И все-таки вопреки тому, что ей довелось услышать, в воображении Кэтлин представляла дикие просторы Ирландии совсем иначе. В ее девичьих мечтах все женщины отличались храбростью, а мужчины были настоящими героями. И каждый год прекрасная белая лилия еще на один шаг приближала ее к этому волшебному царству.

Сказать по правде, Кэтлин не слишком преуспела, пытаясь представить себе образ прекрасного мужественного воина. Уже давно аббатиса предупредила ее, что в один прекрасный день она, возможно, покинет стены монастыря, и тогда замужество станет ее уделом.

К сожалению, до сих пор единственным мужчиной, которого ей удалось увидеть, был отец Колумсилль, сморщенный, старый, с багровым носом луковицей и вечно слезящимися выпученными глазами. Еще ребенком Кэтлин с любопытством подглядывала, не выпадут ли они из орбит.

В конце концов все мужчины, которые фигурировали в рассказах матери-настоятельницы, превратились в фигуры чуть ли не мифические, почти легендарные. Жизненной правды в них было не больше, чем в языческих богах, с которыми сражался герой Кухулин. Впрочем, какая разница, настоящие они или нет, подумала Кэтлин, покачав головой. Все равно это был ее мир, ее воображение, ее мечты, и вот сегодня пришел наконец тот единственный в году день, когда она могла углубиться в этот волшебный мир, который и пугал, и манил ее.

Солнце за спиной Кэтлин, бросая на землю широкие полосы света, клонилось к горизонту. Вдруг девушка замедлила шаги. Может, таинственное очарование этого уголка внушило ей благоговейный восторг? Она знала, что, как только минует последний дуб и приблизится к огромному обломку скалы, чтобы найти свою лилию, ощущение чуда развеется, исчезнув до следующего года.

Тонкая, изящная рука отбросила на спину шелковистые локоны, в прелестных синих глазах сверкал огонь любопытства.

Кэтлин осторожно ступала босыми ногами, стараясь не примять первые весенние цветы.

Пальцы девушки придерживали грубую ткань простенькой туники. Перед глазами ее появилось массивное каменное сооружение, и Кэтлин невольно закусила губу. Медленно-медленно взгляд ее обежал грубую поверхность камня, скользнул вверх, к древним письменам, разобрать которые она не могла. Девушка нерешительно подняла глаза выше, туда, где в шероховатой впадине ее всегда ждала лилия, и вдруг оцепенела. Там, на самом верху, на языческом алтаре, лежал человек. Глаза его были закрыты, темные ресницы бросали лиловатые тени на высокие, резко очерченные скулы. Может, он спал? Или прилег на древний камень, обессилев от колдовского очарования этого места? Или это часть магического заклинания, повинуясь которому она каждый год приходит сюда?

А может, это сам герой Кухулин, по мановению волшебной палочки вернувшийся на землю из страны героев, подумала она, в немом восхищении любуясь могучим телом, выпуклыми мощными мускулами, туго обтянутыми полотном рубашки.

На глянцевом коричневом меху куртки из шкуры оленя горели полосы огненно-красного цвета – последние отблески заходящего солнца. Лучи его мягко скользили по загорелому лицу, обрисовывая четкие, словно чеканные, черты. Нос незнакомца, с надменной горбинкой, говорил о гордости, а высокие скулы – о некоторой доле высокомерия. Взгляд Кэтлин упал на его рот, и она ошеломленно заморгала. Это был рот поэта, любовника, каким-то непостижимым образом оказавшийся на суровом лице воина.

Кэтлин судорожно сглотнула, наслаждаясь этой картиной. Господи, подумала она, один только взгляд – и весь ее мир изменился!

Неужели это и было то, что обещала ей лилия? Тогда, значит, это и есть ее судьба? Этот мужчина, лица которого она никогда не видела прежде?

Полно, да был ли он человеком из плоти и крови? Смертен ли он или перед ней один из древних богов? Возможно ли, что на пути ее встало загадочное, непостижимое, нечто такое, о чем она и помыслить не могла?

Мысль эта показалась ей и сладкой, и пугающей. И все же разве могло это быть чем-то, кроме знака судьбы? Ведь она приходила сюда каждый год, в один и тот же день, и каждый раз на этом месте ее ждала прекрасная лилия. А теперь здесь лежал он.

Снедаемая любопытством, Кэтлин осторожно потянулась к его руке, коснулась гладкой кожи, невольно подивившись тому, какая она холодная. Слишком холодная для волшебного видения, вдруг подумала она. Девушка наклонилась и почувствовала щекой слабое дыхание. Значит, он живой, обрадованно подумала она. Прикрыв глаза, Кэтлин решила испробовать горячий шелк его губ своим ртом. Собрав все свое мужество, девушка склонилась к незнакомцу.

Что-то мелькнуло в воздухе, и две могучие руки сжали девушку. Она попыталась вскрикнуть, но не успела, потому что в следующее мгновение оказалась лежащей на спине, а тяжелое тело незнакомца придавило ее к поверхности алтаря. Кэтлин забилась, отчаянно пытаясь высвободиться. Пронзительный крик уже готов был сорваться с ее губ, но широкая ладонь мужчины закрыла ей рот, не дав издать ни звука.

Сжав руки в кулаки, Кэтлин сопротивлялась, как разъяренная кошка. Один из маленьких кулачков угодил мужчине в скулу, а колено попало в пах. Издав вопль, чудовище скатилось с нее.

– Дьявольщина! Просто дикая кошка, а не женщина! Да ты чуть не убила меня! – услышала она низкий, хриплый голос.

Кэтлин вдруг обнаружила, что смотрит прямо в глаза незнакомцу, и почувствовала неясную боль, будто лишилась чего-то дорогого. Спящий герой, которым она только что благоговейно любовалась, исчез навсегда.

– А я думал, что ваш христианский бог повелевает возлюбить своих врагов, – презрительно фыркнул он, кидая надменный взгляд на Кэтлин, – а не бить их чем попало чуть ли не до беспамятства.

Кэтлин рванулась назад, но ноги ее запутались в полах длинной одежды, и она никак не могла встать.

– К-кто вы такой?

– Меня зовут Нилл, – ответил он, и рот его сурово сжался. – Нилл Семь Измен.

Господи, что за человек перед ней? Один из тех, чье имя говорит о дурной славе? Взгляд Кэтлин встретился с его взглядом, и она заметила, как отвращение, исказившее ее лицо, отразилось в его зеленых глазах. На губах заиграла жестокая усмешка.

– Что ж, по крайней мере у вас хватает ума бояться меня, леди.

В душе Кэтлин вспыхнула ненависть к нему за то, что он так легко почувствовал ее страх, а к самой себе – за то, что не смогла его скрыть. С трудом пытаясь казаться невозмутимой, девушка высокомерно вздернула подбородок.

– Это вы украли мой цветок? – возмутилась она.

– Украл?! – эхом повторил он. – Какого дьявола? Зачем он мне?

– Он должен был лежать здесь, на алтаре друидов.

– Позвольте уверить вас, прекрасная дама, что если уж однажды я решу зарабатывать на жизнь воровством, то не стану тратить драгоценное время, воруя какие-то дурацкие цветы. Прах меня побери, вам-то он зачем? – Глаза незнакомца быстро скользнули вниз, по грубому холсту ее домотканого платья, и он задумчиво поскреб подбородок. – Впрочем… Должно быть, свидание с любовником, верно? Право, не знаю, понравится ли это вашей аббатисе!

– Да она, к вашему сведению… – Прикусив язык, Кэтлин заставила себя замолчать.

Щеки ее вспыхнули. Как ей хотелось в эту минуту дать ему пощечину, одним ударом стерев наглую усмешку с красивого надменного лица!

– Стало быть, вы пришли из монастыря. Чудесно! Вполне вероятно, это будет мне на руку. – Что-то в его голосе заставило Кэтлин не на шутку испугаться. – Я ехал верхом три дня, даже на ночь не останавливался – все искал аббатство Пресвятой Девы Марии. Черт побери, никак не мог найти проклятое место! Вымотался, да так, что уснул на этой вашей скале. Может быть, это судьба. Вы сами укажете мне путь к аббатству.

Кэтлин захлопала глазами, не веря тому, что только что услышала. Господи, оказывается, ему нужен монастырь! И он требует, чтобы именно она указала ему дорогу!

Вспомнив о добрых сестрах, которые воспитали ее, девушка содрогнулась. Она старалась не думать о том, какую угрозу может представлять этот гигант с суровым лицом закаленного в битвах воина для беззащитных женщин.