– Мисс Лайза, – пообещал Сэмюель Леггет, – если дадите нам немного времени… Придите, скажем так, через десять минут, мы найдем ваше кольцо.

Вернувшись, она увидела золотое кольцо с вкрапленными бриллиантами на том же столе, где его и оставила.

– Упало на пол, – вежливо сообщил Сэмюель, и все мужчины улыбнулись.

Лайза, до этого очень внимательно осмотревшая пол, не моргнув глазом, приняла ложь, более взволнованная возвращением кольца, чем его пропажей.

– Спасибо всем вам, большое спасибо.

Она подошла к окну, чтобы взять себя в руки и не расплакаться, и вдруг, увидев что-то странное, изумленно закричала:

– О небо, у нас гости! Кажется, что там… да, теперь уверена, это женщина… и по пояс в снегу, бедняжка. Боже, должно быть промокла до нитки. – Лайза вылетела из комнаты и понеслась вниз, на ходу приказывая Тилли и Эми согреть два чайника воды, чтобы хватило на две лохани.

Распахнув парадную дверь, увидела мужчину в тяжелом пальто и шапке, со свисающими с лица сосульками, тяжело поднимающегося по ступеням.

– Входите, входите, – и он вошел, пошатываясь и прижимая к себе сверток, похожий на узел с одеждой, но оказавшийся – когда осторожно положил свою ношу на пол – женщиной. Другая женщина, та, которую Лайза смутно видела через замерзшее окно, сказала так любезно, как будто нанесла обычный визит:

– Большое спасибо, мадам. – Затем тоже свалилась в обморок.

Эли и Дэниел напоили мужчину ромом, выкупали в горячей воде, растерев с ног до головы так энергично, что тело стало ярко-красным, затем дали другой напиток, в котором было больше рома, чем чая. Лайза, Тилли и Эми проделали такую же процедуру с двумя молодыми леди.

Затем женщин уложили вместе на кровать Лайзы, а мужчину на соломенный тюфяк ближе к кухонной плите, где он блаженно храпел остаток дня и всю ночь, не обращая внимания на громкую кухонную суету и бесконечное обсуждение странной троицы, свалившейся как снег на голову.

Первой, с кем Лайза столкнулась на следующий день, оказалась молодая женщина, вежливо разговаривавшая с ней вчера, пока не потеряла сознание. Она вышла из спальни, одетая в то же самое черное платье, снятое с нее накануне, высушенное и выглаженное Тилли, так же как и платье ее попутчицы.

Гостья сразу же вспомнила лицо хозяйки: эта молодая женщина в цветастом платье и фартуке служанки, с волосами, подвязанными желтым шарфом так, чтобы они не лезли на лоб, была одной из трех, пригласивших ее войти в дом и затем ухаживавших за ней и ее подругой, – но не могла, однако, вспомнить малыша, который протягивал руки к вновь прибывшей, обаятельно улыбнулся, показав четыре верхних зуба:

– Ма-ма?

Лайза искренне рассмеялась, увидев удивленный взгляд на лице неожиданной гостьи.

– Не удивляйтесь, – успокоила она. – Все женщины для Джей-Джея мамы, а все мужчины в госпитале Грейс-Холла – папы.

– Госпиталя? – поразилась гостья. – Кажется, вспоминаю… что это частное жилище?

– Да, это так, – подтвердила Лайза спокойно. – Я миссис Микэ… вдова, а Грейс-Холл – мой дом. Генерал Вашингтон использует его как специальный госпиталь на время войны.

Лицо девушки в черном просветлело.

– Генерал Вашингтон, – пробормотала она. – Тогда мы действительно… теперь понятно, что мы кружили… снег залепил все указатели… но это же Морристаун? Генерал находится поблизости?

– Генерал живет в особняке Фордов, в городе, расположенном в дюжине или более миль отсюда.

– Дюжина миль! О нет! Мы так надеялись здесь получить защиту генерала Вашингтона.

– Но вы ее и получили, – сказала Лайза. – Даже если вы пока не можете переговорить с генералом лично, вы должны знать, что Грейс-Холл находится под защитой континентальной армии.

Девушка, спотыкаясь, отступила на шаг назад, а затем прислонилась к стене.

– Ох, слава Богу! – горячо произнесла она, улыбнувшись Лайзе. – Простите меня, – сказала она. – Позволила глупую истерику… но дело в том, что, с тех пор как мы убежали, нам довелось пережить довольно драматичное время.

– Убежали?

– Надеюсь, это не шокирует вас?

– Вовсе нет. Думаю, у вас была для этого серьезная причина.

– Мы были уверены в этом, – прозвучал честный ответ. – Я Шошанна Райленд, а моя кузина – Феба Райленд – все еще продолжает спать. Опекун, назначенный британцами, пытался заставить меня выйти за него замуж… и хотел завладеть моим богатым поместьем. У него были, – продолжала Шошанна сдержанно, – еще более мерзкие планы по отношению к Фебе.

– Поэтому вы решили, что казармы американской армии – единственное место, где он не осмелится преследовать вас, чтобы вернуть назад?

– Совершенно верно, – согласилась Шошанна, удовлетворенная таким быстрым взаимопониманием. – Возможно, генерал Вашингтон не помнит меня, хотя я была с отцом на одной из встреч, но надеюсь, вспомнит имя и в связи с чем состоялась эта встреча, потому что сам сказал в тот раз, что такой поступок землевладельца, как добровольная сдача урожая и продовольственных запасов для нужд армии, заслуживает внимания.

– Сама я только дважды встречалась с генералом. Первый раз, когда он приехал посмотреть на госпиталь и поблагодарить меня за Грейс-Холл, и второй – во время приезда миссис Вашингтон сюда; но мне говорили, что у него очень хорошая память как на хорошее, так и на плохое.

– О, очень надеюсь, что вы правы! – горячо согласилась Шошанна. – Мы думали, его влияние поможет нам найти жилье в Морристауне, и тогда мы сможем быть как можно ближе к армии и помогать ей любыми способами… готовить, стирать, ухаживать за ранеными… Уверяю вас, мы нисколько не преувеличиваем своих намерений относительно того, что хотели бы делать.

– В таком случае, – предложила Лайза, – почему бы вам не остаться здесь, в Джоки-Холлоу, где расположена большая часть войск и где в ваших услугах больше всего нуждаются? Кроме того, сомневаюсь, что вы сумеете найти какое-нибудь жилье в Морристауне, там сейчас остро не хватает квартир. Сам генерал живет в стесненных условиях в особняке Фордов, где ютятся восемнадцать человек из его сопровождения вместе с миссис Форд, ее детьми и слугами.

– А в Джоки-Холлоу можно где-нибудь устроиться?

– Только здесь, в госпитале Грейс-Холла. Идеальное место для двух женщин, «которые не преувеличивают своих намерений» относительно работы, которую хотели бы выполнять.

– Вы хотите сказать, чтобы мы остались… и работали здесь?

– Это будет спасением для меня, так же как и для вас, – с удовольствием заверила Лайза. – За исключением повара, здесь всего две служанки – Тилли и Эми, и мы трое выполняем всю работу по выхаживанию раненых, да об этом вот товарище еще нужно позаботиться. – Она ласково посмотрела на Джей-Джея, заснувшего на ее плече. – Мы все переутомлены и измучены; и Эли, главный хирург, и Дэниел Люти, его основной помощник, и небольшая горстка медицинских работников – все они не в лучшем положении. Две лишние пары рук будут для нас как манна небесная. Простите меня, но снег, который для вас оказался бедствием, для меня стал Божьим даром, потому что привел вас сюда.

– Да, признаюсь, проклинала его сначала, – подтвердила Шошанна. – Мы были в пути всего полдня, когда сломался наш экипаж, и тогда вынуждены были спрятаться на одной из ферм. Несколько дней валил снег, а когда прекратился, обменяли экипаж и одну из лошадей на сани. Затем наша лошадь – это бедное животное – не выдержала нагрузки, и Тому пришлось пристрелить ее. Том, между прочим, тоже прекрасно ухаживает за больными. Он присматривал за моим отцом в последние месяцы его жизни.

– Все лучше и лучше, – отметила Лайза, а Шошанна едва заметно улыбнулась и продолжила свой рассказ.

– Мы решили идти дальше пешком, чтобы не замерзнуть в ожидании помощи. Скорее всего, это случилось не далее как в четверти мили отсюда, но показалось по меньшей мере в шесть раз больше, пока мы не увидели ваши ворота.

– Шошанна!

Они обе посмотрели наверх. На последней ступеньке лестницы, ведущей на следующий этаж, опершись на перила, стояла Феба: невыразительная черная одежда, которая была на ней, только подчеркивала ее потрясающую красоту, рядом с которой заурядная миловидность ее кузины сразу же потеряла всякую прелесть.