Вскоре вопли начались, и прервались — Лерой ударил локтем Ладлоу в рот.

Лерой приподнялся на одно колено.

— Где нож? — спросил он. — Дайте мне кто-нибудь нож. Я этого подонка кастрирую. Нож.

Он дико посмотрел вокруг.

— Нет, — сказала Гвен.

— Что?

— Нет.

Голос ее звучал хрипло.

Ключи нашлись в пиджаке Ладлоу. Лерой снял остатки наручников.

— Эй, папа, — сказала Грэйс, входя.

— Не сейчас, — сказал Лерой.

Он зубами разодрал изоляционную ленту на запястьях Гвен и освободил ей ногу. Ладлоу оставался на полу, не в силах подняться или даже двинуться. Руки Гвен бессильно упали по сторонам. Нет, пожалуйста, нет, думал Лерой. Что-то, что-то нужно сделать прямо сейчас, а то весь этот так называемый «травматический опыт» застрянет в памяти Гвен навсегда, и будет влиять на ее настроение, расположение, секс — в общем, на все. Что-то нужно сделать.

Лерой подобрал пистолет Ладлоу, быстро его осмотрел, и снял с предохранителя.

— Держи, — сказал он Гвен.

Она взяла у него пистолет.

Лерой взялся за воротник Ладлоу и одним движением поднял его на ноги. Хриплый писк вылетел из горла Ладлоу.

— Стой, — сказал Лерой. — Если упадешь, будет хуже.

Он прислонил его к стене. Протянув руку, он взял Гвен за запястье в синяках. Очень нежно, он потянул ее по направлению к Ладлоу.

— Вот, — сказал он тихо.

— Нет, — сказала Гвен. — Нет! — закричала она, паникуя. — Нет, — повторила она. Отвращение в ее голосе раздражало.

— Я думаю о завтрашнем дне, — сказал Лерой. — Ты думаешь о данной минуте. А я о завтрашнем дне. Поняла? Нажми на крючок один раз. Всего один. Ничего сложного.

— Нет. Оставь меня в покое. Еще чего!

— И все бы стало на свои места, — сказал он ей. — Эй, хочешь, я сам? Давай сюда.

— Я бы хотела это сделать, — предложила Грэйс.

— Ты делай домашнее задание, — сказал Лерой. — Гвен?

— Нет, — сказала она.

— Последний раз, Гвен. Это твой единственный шанс расквитаться с ним за изнасилование.

— Он не изнасиловал меня, маньяк! — закричала она, возвращаясь в реальность.

Лерой нахмурился.

— Черт, — сказал он. — Да, ты, кажется, права. — Он глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза. — Ну, хорошо. Где телефон? Дайте мне [непеч. ] телефон. — Он взял трубку. — Да, пожалуйста, дайте мне Сержанта Бучковски. Детектив Лерой, Нью-Йоркское Управление Полиции.

Он сунул руку в карман. Каким-то чудом пачка сигарет осталась неповрежденной. Он закурил. Посмотрел на фильтр сигареты. Фильтр покрыт был кровью. Он поморщился.

— Не делай этого, — сказал Ладлоу. Кровь и слюна текли у него по подбородку. Слова едва можно было разобрать.

— Почему нет?

— Не делай. Если… сделаешь, то… упадешь. И ты знаешь… об этом.

— Ага, — сказал Лерой. — Ты, наверное, прав.

— Почему бы тебе просто меня… не убить? Самозащита. Есть… свидетели… и улики.

— Да ты просто верующий фанатик, — сказал Лерой. — Даже сейчас, ты все еще веришь, что на другой стороне — ничего? Что одна пуля Детектива Лероя просто закончит твое мерзкое существование, и милосердное небытие будет тебе наградой? Да ну. Не может быть. Наверняка у тебя есть сомнения.

— Ты бы мог меня просто отпустить, — предположил Ладлоу. Он застонал. — Как христианину, это именно то, что тебе надлежит сделать. Простить и забыть. — Он снова застонал.

— Мне-то что прощать тебе? — сказал Лерой. — Присяжные может и простят, кто их знает, присяжных.

— Ты знаешь, что я не могу… им… не сказать… всё о тебе.

— Конечно. А может и не скажешь. Твоей бывшей компании это может не понравиться. Они не то, чтобы мстительны, а просто бюрократы. Кто-нибудь поставит тайную птичку в тайном документе, означающую твое неожиданное самоубийство в камере. Знаешь, да? А, да, сержант, — сказал он в телефон. — Детектив Лерой говорит. Дом семнадцать на Уиллоу. Что у нас тут… так… ну, значит, нелегальное проникновение в дом, попытка убийства, попытка изнасилования. — Гвен прикрыла глаза и потерла щеку кулаком. — И еще всякое разное. Полное досье вас впечатлит. Думаю, что я ему поломал какие-то кости в целях самозащиты. У меня два свидетеля и множество улик. Приезжайте как можно быстрее. Семнадцать Уиллоу. Спасибо.

Ладлоу осел на пол, спиной к стене, и застонал. Левой рукой он провел возле сломанных ребер. Он сделал не очень уверенную попытку не потерять сознание. Не смог.

После продолжительного молчания, Грэйс, сидящая в кресле Лероя и курящая нервно, сказала:

— Замечательно.

Гвен смотрела в пространство.

— Ага, — согласился Лерой, щупая мизинцем моляр справа. Поморщился от боли. — Мне тоже понравилось. Как-нибудь нужно будет повторить.

Винс не брал трубку. Роберт не брал трубку. Доверять было больше некому. Лерой решил, что справится, или не справится, сам.

Первое — следовало избавиться от Гейл, чтобы не докучала. По телефону нельзя.

К счастью, БМВ-кабриолет с заведенным мотором стоял на углу. Водитель, прыщавый подросток, раздумывал, на кого бы еще произвести впечатление своим видом за рулем папиной тачки, или что-то в этом роде. Не важно. Лерой схватил его за шиворот и за предплечье и выволок из машины. Подросток запротестовал. Одной пощечины было достаточно, чтобы заставить его замолчать, но Лерой этим не удовлетворился, и подростка впоследствии доставили в больницу с вывихнутой челюстью, сломанной рукой и сотрясением мозга. Семья подростка пришла в негодование и хотела подать в суд.

Машину пришлось оставить за десять кварталов до дома Гвен — она слишком выделялась.

Портье начал пятиться задом, как только увидел Лероя. Лерой прошел к лифту.

Отперев замок, он ударил в дверь ногой, порвав цепочку. Гейл выскочила из спальни в халате Гвен.

— Одевайся и иди отсюда, — сказал Лерой. — Давай, давай. Все в порядке. Если не выйдешь через две минуты, выкину в окно.

— Мне нужно…

— Тебе нужно одеться и убираться. Вот тебе сто долларов. Возьми такси. Твой мерзкий тупой внедорожник стоит на въезде.

— Ты меня пугаешь! — закричала она хрипло.

Лерой глубоко вдохнул через нос.

— Сука, — сказал он. — Надень что-нибудь и исчезни. Сейчас же. Именно сейчас.

— Я не могу…

— Что? Почему? Где твои шмотки? Одевайся. Потом свяжешься с Гвен, она тебе все объяснит. Если все еще переживаешь по поводу серег, забудь. Винс их уже продал. Откладывает детям на колледж.

В конце концов она ушла.

Ему тоже нельзя было долго здесь оставаться. Но нужно было присесть. Ненадолго. Чтобы быть в состоянии действовать. Он присел.

Он проглотил слюну. Захотелось закурить. Проверил карманы — ничего. Еще раз проверил. Что-то. Сжимая зубы, он потрогал это нечто… сжал… отодрал… Замечательно.

Вообще-то совершенно незачем подсовывать записывающее устройство, если весь дом и так ими кишит, сама же и инсталлировала. Лерой подумал. Если бы он следил за кем-то… Да. Эти сволочи все слышали. И все видели. И никто — никто! — не пришел никому на помощь. Ладлоу не дали бы уйти, конечно же. Но они ждали, скоты, пока Ладлоу ликвидирует Лероя, чтоб им самим не стараться. Или пока Ладлоу и Лерой не ликвидируют друг друга — идеальный вариант.

Он поднялся на ноги и протопал в «радиорубку». Дорогая аппаратура кругом. Суперчувствительная. Приступ ярости затуманил Лерою мозги.

Кто-то, возможно, ждет снаружи. Ко всем чертям! Не будем сейчас об этом думать.

Он поехал в Бруклин на такси. Вошел к себе в квартиру. В квартире кто-то был, это чувствовалось. Лерою было все равно. Он был уверен, что знает, кто именно к нему проник. В данный момент никто из людей, которых он знал, не мог быть ему полезен.

Он не пошел ни в кухню ни в ванную. Он проследовал прямо к письменному столу, включил лампу, открыл ящик, и вынул из ящика паспорт.

— Привет, партнер, — сказал Марти у него за спиной.