Есть тот, по чьей милости человек воспринимает звук, касание, форму, вкус, запах, и г сексуальное наслаждение. Благодаря милости этого Единого человек познает, что все едино, и нет ничего кроме него.
Это — то.
Яма описывает божественное Начикете, то божественное, о котором он спрашивал. Первое, о чем говорит Яма, это: чем бы мы ни наслаждались в этом мире — вкусом, красотой, удовольствиями — все это происходит от божественного. Божественное стоит за всем, нет ничего, что было бы не от него. Вы можете наслаждаться вкусом, потому что вы здесь, внутри себя. Если вы уйдете изнутри себя, ваше тело не сможет ничего попробовать на вкус. Вы способны нюхать, потому что вы внутри себя. Если вас там нет, вы не сможете почувствовать запах. На чем основан весь ваш опыт этого мира? — на сознании, скрытом в глубине вас.
Ваше внимание направляется к цветку, источающему аромат, но оно не направляется к тому, кто ощущает аромат. Здесь три вещи: первая — распустившийся цветок, вторая — его аромат и третья — вы, сидящий, стоящий или проходящий мимо, и вы воспринимаете этот аромат. Три вещи: цветок, вы, присутствующий здесь и аромат, струящийся между вами и цветком. Объект познания, познающий и познаваемое. Это три вени, триединство — повсюду.
Но ваше внимание всегда направлено на объект, объект познания, вещь, которая познается. Ваши глаза устремляются к цветку. Вы говорите: «Какой прекрасный цветок!» Вы никогда не скажете: «Как прекрасно Я, воспринимающее этот аромат». Вы никогда не обращаете внимания на то, что вы — прекрасное сознание. У вас просто не получается помнить о том, что скрыто внутри в вас.
Но и аромат, и цветок не так ценны, как тот, кто делает возможным воспринять их. В любом опыте, который случается в вашей жизни, за всем стоит сознание.
Яма говорит: сознание, скрытое за тем, кто воспринимает все удовольствия — воспринимающий, который воспринимает также то, что здесь ничего нет. Кто способен воспринять также то, что все здесь тщетно, бессмысленно. Кто воспринимает также то, что ничто здесь не стоит воспринимать, ничто здесь не стоит, чтобы его достигать; что ничто на самом деле и не может быть достигнуто — это есть то. Вот то божественное, о котором вопрошал Начикета.
Яма дал первое свое определение божественного: это сознание, скрытое внутри вас, эта способность восприятия, этот источник вашей жизни — это то божественное, о котором спрашивал Начикета.
Итак, первое определение божественного таково: внутренний наблюдатель.
Разумные не печалятся, потому что они познали всепроницающую душу, благодаря которой приходит весь опыт восприятия, как в пробужденном состоянии, так и во время сна.
Это — драгоценная сутра, она стоит того, чтобы ее глубоко понять. Яма говорит: «Благодаря которой приходит весь опыт восприятия, как в пробужденном состоянии, так и во время сна» Это очень интересная вещь. Вы могли не заметить этого, вы могли это упустить. Но на это стоит обратить внимание, так как на этой основе в жизни могут открыться новые измерения. Ночью вы видите сны, и когда вы их видите, они кажутся вам реальными. Невозможно понять, что сон нереален в то время, когда вы его видите. Пока сон продолжается, он для вас совершенно реален. Даже самый нелогичный сон реален, пока вы его видите. Вы можете быть попрошайкой на дороге, но если во сне вы стали императором, у вас не возникает и тени сомнения: «Как я могу быть императором? Я же просто нищий!» Итак, даже если нищий видит себя во сне императором, он полностью верит в это.
Каждый верит во сны. До сих пор я не встречал ни одного человека, кто бы был атеистом, неверующим во сны, кто бы относился с подозрением к ним, сомневался бы в них. Человек вынужден верить, что сон реален. И не только нищий верит, что он император: даже император, который видит себя во сне нищим, верит в это. Во сне может произойти любые рациональные и иррациональные события, и у вас не возникает никаких сомнений. Неважно, что происходит, неважно, насколько все это странно — ваш ум полон веры в происходящее.
Все сны реальны, пока вы их видите. Только когда сон кончается, когда вы пробуждаетесь, только тогда он становится нереальным. В тот миг, когда вы просыпаетесь и обнаруживаете, что лежите в постели или сидите под деревом, мысль о том, что вы нищий или император — все эти хитросплетения сна немедленно разрушаются. Вы скажете, что все это неправда.
Но вот еще что интересно: когда вы ночью оказываетесь во сне, все, что вы видели, пока бодрствовали, становится вымыслом для вас, еще большим вымыслом, чем сон-явь. Ведь сон в какой-то степени остается в памяти даже после того, как вы проснулись, но опыт, который у вас был в бодрствующем состоянии, во сне полностью забывается. Когда утором вы просыпаетесь, вы можете вспомнить что-то из своего сна, но когда ночью вы засыпаете, разве что-нибудь из опыта в состоянии бодрствования остается? Нет, вовсе нет.
Вот почему индийские мистики, которые кое-что понимали в психологии, говорили, что состояние сна — это даже более глубокий опыт, чем состояние бодрствования. Пробужденное состояние не может полностью стереть вашу привычку спать. Часть опыта сновидений остается в вашем сознании, когда вы просыпаетесь утром. Но состояние сновидения полностью стирает ваше пробужденное состояние. Во сне вы забываете полностью о пробужденном состоянии, ни капли. Определенно течение состояния сновидения сильнее.
Пробужденное состояние становится ложным, когда вы спите, а ваше сонное состояние сохраняется, когда вы бодрствуете. Тогда что же реально.
Есть очень известная история из жизни Чуан-Цзы.
Однажды ночью ему приснился сон, и когда он проснулся: он уселся в кровати и опечалился. Его ученики спросили: «Ты печален? Что случилось?» Чуан-Цзы ответил: «Ночью мне приснилось, что я стал бабочкой!»
Ученики сказали: «Бросьте, мастер, вы не должны печалиться из-за того, что вам приснилось это! Теперь то вы пробуждены!»
Чуан-Цзы ответил: «нет, нет! Очень странная трудность появилась у меня, и теперь я полностью потерян. Если во сне Чуан-Цзы смог стать бабочкой, кто теперь знает, возможно, я бабочка, которой снится, что она — это Чуан-Цзы. Если Чуан-Цзы могло присниться, что он — бабочка, что мешает бабочке видеть сон о том, что она — Чуан-Цзы. Кто я теперь? Пробужденный Чуан-Цзы, или спящая бабочка? Прямо сейчас я бабочка, которой снится сон, или я действительно настоящий Чуан-Цзы?»
Сны делают пробужденное состояние нереальным, а пробужденное состояние делает сны нереальными. И тогда что можно считать реальным? Ни то, ни другое. Только наблюдатель, который присутствует и в том, и в другом состоянии, реален. Ночью, присутствует одно: наблюдатель, который наблюдает сны. И днем присутствует то же самое: наблюдатель, который наблюдает весь опыт пробужденного состояния. Сны меняются, меняется пробужденное состояние, но наблюдатель постоянно присутствует, не меняясь.
Этот наблюдатель реален, он есть истина. Все, что видимо, становится нереальным, только видящий остается реальным.
Помните, даже для того чтобы видеть ложное, нужен реальный видящий. Даже для того, чтобы наблюдать ложные сны, нужен реальный наблюдатель. Если нет видящего внутри, ложное также не может быть увидено.
Поэтому следующее, что говорит Яма:
Разумные не печалятся, потому что они познали всепроницающую душу, благодаря которой приходит весь опыт восприятия, как в пробужденном состоянии, так и во время сна.
Тот, кто познал видящего, никогда не будет грустить вновь.
Есть очень популярная китайская история об императоре, чей единственный сын начал болеть, и был при смерти. Император не спал всю ночь, заботясь об умирающем сыне. Около четырех утра он уснул. Он хотел не спать всю ночь из-за того, что его сын умирал. Как отец, он хотел быть рядом со своим сыном в последние мгновения его жизни. Но он вздремнул.
