– Ты ничего не вспомнил бы, даже если в то время был вдвое старше, – усмехнулся Скофилд. – В средствах массовой информации было сообщено, что Энтони Блэкберн умер от острой сердечной недостаточности, читая Священное Писание в библиотеке у себя дома. Очень милая подробность, если учесть, как все обстояло в действительности. Блэкберн был убит в роскошном нью-йоркском борделе, в тот момент, когда занимался особо извращенными любовными утехами.

– Почему он стал жертвой покушения? Только потому что возглавлял объединенный комитет начальников штабов?

– Блэкберн был не просто администратором, он был блестящим стратегом. В каком-то смысле Советы знали его даже лучше нас; они внимательно присматривались к нему в Корее и во Вьетнаме. И им было известно, что главной целью Блэкберна является мировая стабильность.

– Ну хорошо, кажется, я начинаю понимать. Итак, вы с Талейниковым встретились и обо всем поговорили. Но как это вывело вас на Матарезе?

– Тот престарелый председатель КГБ, Крупсков – или что-то в таком роде, – в него стреляли, рана оказалась очень тяжелой, он вызвал к себе Василия. Он рассказал Талейникову, что тщательно проанализировал отчеты об убийстве Юревича и Блэкберна и пришел к выводу, что в обоих случаях это дело рук тайной организации под названием Матарезе, которая зародилась на Корсике. Крупсков объяснил Василию, что Матарезе распространились по всему свету и, шантажируя высших государственных чиновников, приобрели небывалое могущество в странах Свободного мира и Восточного блока.

– Этот Крупсков работал на них – на Матарезе? – спросил Прайс.

– Он сказал, что этим занимались все на протяжении многих лет. Время от времени посылались условные сигналы и устраивались встречи в лесу или в поле, подальше от любопытных взоров: одни люди, держащиеся в тени, встречались в полной темноте с другими такими же. Заключались черные сделки: «Убей этого человека, и мы тебе заплатим».

– И как такое могло сходить с рук?

– Сходило, и с обеих сторон, – ответил Скофилд. – Щупальца Матарезе были повсюду. У них были выходы на различные экстремистские террористические группировки, и те обеспечивали результат, причем так, чтобы нельзя было вычислить заказчика.

– Но как производилась расплата? Должна же была вестись какая-то финансовая отчетность?

– Все тайные операции осуществлялись в обстановке строжайшей секретности – из соображений национальной безопасности. Это очень удобная формулировка, которая позволяет купить то, что не удается получить законным путем – или хотя бы в рамках определенных моральных принципов. Разумеется, у Советов с этим было меньше проблем, но и мы далеко от них не отставали. Говоря откровенно, формально наши государства не находились в состоянии войны, однако мы воевали друг с другом. Это была кровавая заварушка, и обе стороны действовали, не подчиняясь никаким законам.

– Вам не кажется, что вы чересчур циничны?

– А как же иначе? – Антония Скофилд, сидевшая в белом плетеном кресле-качалке, подалась вперед. – Такие люди, как мой муж и Василий Талейников, были настоящими убийцами, которые отнимали жизнь у тех, кто был готов убить их самих! Но ради какой цели? Пока сверхдержавы изображали дружбу и под гром фанфар провозглашали «разрядку» или как там еще это называлось, тайным агентам вроде Брэндона Скофилда и Василия Талейникова поступали заказы на убийство. Где же логика, Камерон Прайс?

– Ответа на это у меня нет, миссис Скофилд… прошу прощения, Антония. То было другое время.

– А каково твое время, Кам? – спросил Беовульф Агата. – Какие приказы получаешь ты? С кем ты воюешь?

– Ну, наверное, с террористами. Среди которых, вероятно, самыми страшными являются эти Матарезе, потому что тот террор, который сеют они, принципиально новый.

– Совершенно верно, молодой человек, – согласился Скофилд. – И пусть они не убивают ни в чем не повинных людей и не взрывают дома – для такого рода дел они нанимают ничего не знающих психопатов, поддающихся внушению, – но они пойдут на все, если это потребуется для достижения их целей.

– И какие же у них цели?

– Подумай сам. Речь идет о международном картеле, который стремится к неограниченному финансовому могуществу.

– Для того чтобы приблизиться к этой цели, Матарезе потребуется полностью устранить конкуренцию, повсеместно избавиться от соперников.

– По этой части главный специалист Косоглазый, – вынужден был признать Беовульф Агата. – У него нюх на всевозможные пробелы. Он искал общие закономерности и, не найдя их, стал искать уже что-то другое.

– И в данном случае что-то другое – это и есть Матарезе. Все убийства были совершены в течение сорока восьми часов, убийцы исчезли, не оставив никаких следов, никаких улик…

– Это соответствует методам Матарезе, – прервал его Скофилд.

– И почему оказалось так сложно проследить происхождение состояний этих людей? – продолжал Камерон. – Говоря об этом, Фрэнк Шилдс использовал определение «аморфный»; полагаю, он имел в виду, что найти концы невозможно.

– Не сомневаюсь в этом. – Бывший сотрудник разведки, седовласый мужчина в годах, тихо рассмеялся. – Среди твоих знакомых миллионеров многие согласились бы добровольно раскрыть свои портфели с акциями, особенно если источники их доходов могут породить неприятные вопросы даже по прошествии многих лет?

– Если честно, ни с одним миллионером я не знаком, по крайней мере, лично.

– Ну, со мной ты уже познакомился.

– Вы хотите сказать…

– Достаточно об этом, больше ни слова. Надеюсь, ты понял, что я хотел сказать?

– Лучше бы не понял, но в свете вашего послужного списка я буду считать это премиальными, выплаченными при выходе в отставку… С чего нам начать? С чего мне начать?

– Ты же сам сказал – с денег. Это и есть след, – ответил Скофилд. – Фрэнк Шилдс – толковый парень, но он аналитик. Он привык щелкать числа, работать с бумагами, с диаграммами и графиками, распечатанными на компьютере, с отчетами и досье, составленными людьми ответственными и безответственными, причем в некоторых случаях проследить авторов невозможно. Ты же работаешь с людьми, а не их электронными представлениями.

– Мне уже приходилось этим заниматься, – сказал Прайс, – и я уверен в том, что это самый эффективный метод работы. Новые технологии способны преодолевать границы, смотреть и слушать, но они не могут просто побеседовать с человеком. И тут замены нам нет. Но вернемся к следу, оставленному деньгами. С чего мне начать?

– Я бы сказал, – задумчиво произнес Беовульф Агата, – поскольку найти убийц ты не в силах, надо начать с самих жертв. Присмотрись внимательнее к их родственникам, адвокатам, банкирам, быть может, даже к близким друзьям и соседям. Ко всем, кому известно хоть что-нибудь про них, про то, что они могли говорить о себе. Понимаю, это чертовски нудное занятие, но, если повезет, ты сможешь открыть в лабиринте еще одну дверь.

– Почему эти люди должны согласиться говорить со мной?

– Черт побери, это будет проще простого. У Управления есть связи, у Фрэнка тоже есть связи. Тебя снабдят необходимыми рекомендациями – видит бог, мы постоянно откликались на просьбы наших друзей. Итак, ты предстанешь хорошим парнем, который пытается установить, кто убил этих уважаемых, всеми любимых людей. Объединенное разведывательное сообщество даст тебе зеленый свет.

– Даст «зеленый свет»? Что это значит?

– Это наш профессиональный жаргон. Я хотел сказать, что ты просто получишь официальное право задавать вопросы.

– Какое право?

– А кому до этого дело? Все необходимые бумаги у тебя будут.

– Неужели все так просто…

– Молодой человек, простота для тайного внедрения – лучше материнского молока. Я очень сожалею о том, что вынужден напоминать об этом.

– Я вас понимаю, но в то же время не понимаю.

– В таком случае, подумай еще немного.

Вдруг на веранду вбежала взволнованная Антония Скофилд.