– Это первое. Потом идут Эль-Квенадо и Эль-Трейнта.
– Вот, последнее, оно самое. Не знаете, где останавливается автобус, идущий туда?
– Два квартала вперед и один направо.
– Тысяча благодарностей за помощь.
Чувствуя себя не в пример лучше, Тони прошагал два квартала вперед и один направо и с радостью узрел то, на что и рассчитывал. Небольшая толпа фермеров, возвращающихся с рынка, держа над головами свертки, корзины и непроданных кур, медленно втискивалась в двери автобуса третьего класса – ржавого, помятого, с потрескавшимися стеклами и лысыми шинами почтенного старца, почти отслужившего ветерана с гордым названием «La Nave del Olvido». Тони вклинился в толпу, став ее частью, и вместе с ней поплыл к дверям машины.
Автобусы третьего класса – мексиканская палочка-выручалочка. Они ходят повсюду, где только есть мощеные дороги или хотя бы проселки, они связывают крохотные деревни с городами, давая фермерам возможность за ничтожную плату отвезти на рынок свою кукурузу, яйца, кур, свиней, фасоль и вернуться с мануфактурой, солью, ребосо,[20] кофе, гвоздями. Проявив старание и немалое терпение, а также полнейшее равнодушие к неудобствам, на этих автобусах можно проехать Мексику вдоль и поперек, потому что их маршруты проложены повсюду. Можно ли придумать более удачный способ покинуть Акапулько! Затерявшись в толпе, как простой фермер, тарахтеть из города на сумасшедшей скорости целых двенадцать миль в час, – мимо востроглазых служителей закона, высматривающих злокозненного североамериканца, – под скрежет трансмиссии, на самой нижней передаче вверх по склонам холмов и дальше с ветерком.
Через час автобус со скрипом остановился в Эль-Трейнта, и Тони на трясущихся ногах ступил наружу. Если выезд из города и охранялся полицией, Тони ее не видел со своего места между пуком бус, очумело таращившимися курами и двумя мужчинами, всю дорогу спорившими о местной футбольной команде и пытавшимися вовлечь в дискуссию и Тони. Предприятие рискованное, что и говорить, и Тони заплетающейся походкой побрел к ближайшей лавке у дороги. Внутри на полках выстроились аккуратные шеренги бутылок. Тони окинул мимолетным взглядом выставку мескаля и текилы, нет уж, довольно, спасибо, сыт по горло, и остановил выбор на агуардиенте – прозрачном, опасном дистилляте сахарного тростника, крепком сверх всякой меры. Выбрал бутылку среднего размера, запечатанную черной пробкой, заплатил и перед уходом снял пробу ее воспламеняющей способности; лавочник одобрительно кивнул, когда Тони со счастливым вздохом утер губы тыльной стороной ладони.
На улице апрельское солнце палило, будто уже настал август. Двумерное местечко вытянулось вдоль шоссе, обрамляя его с двух сторон двумя рядами домов. Сверкающие автомобили туристов и дизельные грузовики, изрыгающие черный дым, проносились мимо; дети безмятежно играли на утоптанной земле единственной в местечке улицы. Прилавок под кровлей из пальмовых листьев торговал яркими тропическими фруктами, и американская чета торговалась за манго, пуская в ход институтский испанский. Сильно сбив запрошенную цену, они победоносно укатили со своими приобретениями, а Тони тут же купил тот же фрукт за четверть уплаченной ими цены; словом, все стороны остались вполне довольны собой. Мачете нарезал манго сладкими ломтями, прекрасно сочетавшимися с агуардиенте. Ожидание автобуса прошло на славу, сам автобус оказался полупустым, так что Тони даже нашел свободное сиденье. Составивший ему компанию человек составил компанию и по части выпивки, в благодарность поделившись с Тони нашедшимися в котомке еще теплыми тортильями с фасолью. Вверх, вверх, скрежет трансмиссии на поворотах, с обеих сторон стена джунглей, сквозь облака, полосами липкого тумана пересекающие дорогу. Вскоре в бутылке не осталось ни капли, и оба путника мирно уснули, прислонившись друг к другу. Так прошло утро и порядочная часть дня. Горы, дорога, остановка в каждой деревушке, где дожидающиеся пассажиры махали автобусу руками. Наконец, машина перевалила через самый высокий перевал и начался неуклонный спуск в чудовищную чашу плоскогорья, к столице штата – Чильпансинго.
Именно здесь Тони решил, что сыт по горло этим архаичным способом странствий. Жаловаться не на что, он участвовал в массе занимательных бесед, опорожнил не одну бутылку, взамен отведав великолепные образчики домашней стряпни. Но ноги уже гудели, а пятая точка мучительно ныла, обратившись в сплошной синяк; подобный транспорт не рассчитан на длительные путешествия. Здешняя полиция наверняка не разыскивает его, а если и разыскивает, то проверяет автомобили и автобусы первого класса; зато автобусы второго класса достаточно комфортабельны и быстры. Поскольку до отправления нужного Тони автобуса на Куэрнаваку оставался целый час, Тони гулял по рынку, пока не настало время уезжать. Это дало ему возможность сделать несколько покупок: бритва с принадлежностями, большой красный носовой платок, сонник в бумажной обложке, суливший потрясающие откровения, пачка сигарет, коробок безопасных спичек и, наконец, пластиковая авиасумка для вещей – в прекрасном состоянии, почти не бывшая в употреблении. Бог знает каким ветром занесло этот сувенир Чехословацкого государственного аэрофлота в столь отдаленный уголок Мексики. Быть может, лучше не знать об этом, даже в соннике сказано, что многие тайны должны оставаться неразрешенными. Когда автобус тронулся в путь, Тони сидел на уютном местечке у окна, наконец-то вникая в истинный смысл появления в одном сне и змей, и зонтов.
Способ путешествия небыстрый, но безопасный. Из Куэрнаваки он поехал местным рейсом до Куаутлы, сойдя с автобуса в деревушке Кокойок вскоре после полуночи. Селение мирно спало, только перед входом в бар горел единственный фонарь, под которым сидел на стуле единственный человек, выпивая в одиночестве, зато чуть дальше в сторону манила путника россыпь огней «Асиенды Кокойок». В ее-то сторону и двинулся шаркающей походкой крестьянин Антонио – пока не скрылся из виду возможных деревенских наблюдателей. Вода на фермы подавалась по оросительному каналу, и дорога пересекала его темные воды по мостику. Под ним-то и укрылся Антонио, а вскоре оттуда вышел на дорогу турист-гринго Тони. Чистые ноги хлюпают в мокрых сандалиях, крестьянское одеяние, шляпа, мачете и картина спрятаны в авиасумку. Расправив плечи, Тони решительным шагом приблизился к узорчатой железной арке ворот, небрежно помахав рукой в ответ на салют охранника.
Внутри господствовала роскошь. Современный отель выстроили вокруг древней сахарной асиенды – ряда архаичных зданий с толстыми стенами, возведенными еще в шестнадцатом веке. Арочные акведуки по-прежнему несли над землей тихонько журчащую воду, на фоне темного камня стен сияли розовые цветы джакаранды, освещенные замаскированными светильниками. Тони выбрал дорожку, шедшую прочь от главного здания в окружении ровной травки и ароматов цветущего сада. Изрядную часть дня, пока транспорт нес его ближе и ближе к Мехико, находящегося в каких-то пятидесяти милях отсюда, Тони все отчетливее и отчетливее ощущал присутствие полиции и мрачную участь, которую та ему уготовала. Даже в своем пасторальном обличии он с опаской посматривал на любого блюстителя порядка, а уж снова превратившись в янки, проникся немалым страхом. Одна лишь мысль о ярко освещенных вестибюлях и рентгеновских взглядах клерков повергала его в трепет. Соунз сказал, что будет в каком-то там casita семь, так что Тони принялся исследовать обширную, запутанную территорию, высматривая нечитабельные номера на дверях. В конце концов неизбежное случилось. Когда Тони зажег спичку, чтобы прочесть крохотную табличку, из-за угла вышел человек в форме.
– Не могу ли я вам помочь, сэр?
Жаркая волна ужаса немного схлынула, когда Тони осознал, что форма принадлежит не блюстителю порядка, а служителю отеля, снова наклонился вперед, поскольку при неожиданном появлении качнулся назад. Спичка догорела, Тони выронил ее со сдавленным проклятием. Служитель все ждал. Покачивание и ворчание навеяли воспоминания о вчерашнем состоянии, и Тони сразу принял новую маскировку.
