В скверике, на море,
Там, где вокзал,
Бронзой на мраморе
Ленин стоял.
Вытянув правую
Руку вперед,
В даль величавую
Звал он народ…
Начинает читать стихотворение Сельвинского про политрука. Ну, как фашисты свалили с постамента памятник, привели вешать молодого политрука. А он встал перед казнью в ту же позу: по-ленински протянул руку вперед. Стихотворение довольно длинное, Медалист читает с выражением и паузами. Тогда, если помните, в публичных выступлениях вообще никто никуда не торопился. Когда дверь закроют плотнее, декламации будет почти не слышно. Но иногда Медалист повышает голос, и тогда стихотворные строчки врываются в диалог.
БОРИС-ПЕРВЫЙ (выходит из укрытия и прикрывает дверь): Чего так долго? Думал, не выйдешь.
ДЕВУШКА (оборачивается): Борька? Напугал… Неудобно было, пока Семен Семенович выступал. (Кокетливо.) Что за срочность такая? (Разворачивает записку.) «Надо поговорить про важное. Если не выдешь, прощай навсегда». Не «выдешь», а «выйдешь». Троечник. Так и не научился без ошибок писать.
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Мне без надобности. Я на комбинат работать пойду. Учеником сварщика. Договорился уже.
ДЕВУШКА: Давай, говори про важное. Видишь, я вышла?
Пауза. Борис-первый собирается с духом.
ГОЛОС МЕДАЛИСТА:
Был он молоденький —
Двадцать всего.
Штатский в котике
Выдал его.
ДЕВУШКА: Ну? Ты робеешь, что ли? Борька, ты же храбрый. Как ты за меня на катке заступился! Один против троих.
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Подумаешь. Это совсем другое. Синяки на морде быстро заживают. А сердце треснет, потом не склеится.
ДЕВУШКА: Ты, Борька, поэт. Не хуже Сельвинского.
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Я не поэт. Ты меня сейчас не подкалывай, ладно? Я готовился. Я скажу. Ты не перебивай. А то собьюсь.
ДЕВУШКА: Я не буду перебивать.
БОРИС: Щас…
Поднимает сжатую в кулак руку, трясет ею. Никак не может начать.
ГОЛОС МЕДАЛИСТА:
Этим движением
От плеча,
Милым видением
Ильича
Смертник молоденький
В этот миг
Кровною родинкой
К душам проник…
ДЕВУШКА: Да говори ты. Не тяни.
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Ну, я тебя люблю и всё такое. Вот. Сама знаешь. Не дура.
ДЕВУШКА: Признание красивое. Только короткое. Ты развивай тему, не останавливайся.
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Тебе со мной хорошо будет. Честно. Я сдохну, но всё для тебя сделаю. Я зарабатывать буду. Сварщики знаешь, сколько заколачивают? А я потом еще на высотника выучусь. Это вообще. Всё у нас будет. Комната хорошая, гардероб, шифоньер. Что захочешь, то и будет. Пить не буду. Ни грамма. Ты на батьку моего не гляди. Зачем мне пить, если ты со мной? Всю получку отдавать стану. Ты не улыбайся! Я, может, не так говорю. Не про то. Я же не про получку хотел. Я тебя никогда не предам и не продам. Ты это знай. И ни на кого не променяю. Ни на какую Целиковскую.
ДЕВУШКА: Даже на Целиковскую? Ну, это ты, Борька, врешь.
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Я вру? Я тебе никогда не вру. И не буду врать. Я… хочешь, я Лениным поклянусь? (Показывает на портрет.) Честное ленинское!
ГОЛОС МЕДАЛИСТА:
…ладонь его
Тянется ввысь —
Бронзовой лепкою,
Назло зверью,
Ясною, крепкою
Верой в зарю!
Вот как я собираюсь прожить свою жизнь, дорогие мои товарищи!
Раздаются громкие аплодисменты.
Борис-первый в это время что-то говорит, но из-за шума его не слышно.
ДЕВУШКА: Что?
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Молодая ты очень. Я понимаю. Я тоже, конечно, молодой, но мне уже все ясно. А тебе еще нет. Я тебя, Люсь, не тороплю. Я ждать буду. Сколько надо.
Машет рукой, порывисто поворачивается, выходит».
«Её зовут Люся?!» – перебила чтеца старуха.
«Да, Людмила. А что?»
«Ничего… Продолжайте. Пожалуйста, продолжайте!»
«Снова открывается дверь. Выходит Борис-второй. Высокий красивый парень.
Габардиновый костюм, рубашка с отложным воротником. Комсомольский значок на лацкане. Стрижка полубокс. В зале директорский голос бубнит что-то бодрое, но слов не разобрать. Время от времени звучат рукоплесканья.
БОРИС-ВТОРОЙ: Нарочно из зала вышла? Чтоб я не задавался? Зря. Я перед тобой никогда не задаюсь. Письмо мое прочла?
ДЕВУШКА: Прочла.
БОРИС-ВТОРОЙ: Там всё правда. До последней буковки. Чтобы добиться всего, чего хочешь, нужна правильная спутница жизни. Ты – правильная. Я с тобой горы переверну. Железно.
ДЕВУШКА: А чего ты хочешь добиться?
БОРИС-ВТОРОЙ: Я же сказал: всего. Держись за меня, Людмила. Не прогадаешь.
ДЕВУШКА: «Не прогадаешь». А писал про любовь. Красиво. «Будет любовь или нет? Какая – большая или крошечная?»
БОРИС-ВТОРОЙ: Это Маяковский. Про высокие вещи лучше поэтов никто не скажет. Каждый должен заниматься своим делом. Я человек практический, поэтому я скажу прозой. Знаешь, Людмила, есть люди, которых меняет жизнь. А есть люди, которые сами ее меняют. Вот и я такой. Я только с тобой откровенно говорю. Чужой кто послушает – засмеется. Скажет, мальчишка, фантазер. А я не фантазер. Как решил, так и будет. Всё будет. Придет день – буду на трибуне мавзолея стоять.
ДЕВУШКА: А потом – внутри лежать?
БОРИС-ВТОРОЙ: Такими вещами не шутят. Со мной можно. Но лучше и со мной не надо. Я не двурушник какой-нибудь: на собрании одно, на кухне другое. Дело Ленина и Сталина знаешь почему во всем мире побеждает?
ДЕВУШКА: Почему?
БОРИС-ВТОРОЙ: Потому что на таких, как я, держится. Бороться и искать, найти и не сдаваться. Ясно?
ДЕВУШКА: Ты вышел, чтоб со мной про дело Ленина и Сталина говорить?
БОРИС-ВТОРОЙ: Я вышел, чтобы сказать: «Людмила, давай пойдем навстречу солнцу вместе. Оно пока только еще восходит. Но оно будет сиять для нас. Клянусь тебе».
ДЕВУШКА (смотрит на портреты): Кем?
БОРИС-ВТОРОЙ: В смысле?
ДЕВУШКА (показывает на вождей): Кем клянешься? Из них?
БОРИС-ВТОРОЙ (смотрит, думает): Товарищем Сталиным. Он Сталин, а я Железнов. Сталь с железом никакие преграды не остановят.
ГОЛОС ДИРЕКТОРА: А где у нас Боря Железнов? Железнов! Ты куда подевался?
ЗВОНКИЙ ГОЛОС: Семен Семеныч, Железнов вышел!
ГОЛОС ДИРЕКТОРА: Так найдите его. А то я медаль себе заберу.
СМЕХ, КРИКИ: Борис! Железнов!
БОРИС-ВТОРОЙ: Надо идти. На танцах договорим. Первый, чур, мой!
Убегает.
Девушка смотрит ему вслед.
Слева из-за пальмы выходит Борис-третий.
Он в круглых роговых очках, в белых штанах и белых туфлях, в куртке на молнии. Максимально допустимое для того скудного времени пижонство. Черные волосы взбиты коком.
Звуки из зала приглушены: невнятный бубнеж, иногда аплодисменты.
БОРИС-ТРЕТИЙ (насмешливо): А я все слышал.
ДЕВУШКА (вздрогнув): Боб? Ты что тут делаешь?
БОРИС-ТРЕТИЙ: Прячусь. От речей.
ДЕВУШКА: Тебя мама не учила, что подслушивать стыдно?
БОРИС-ТРЕТИЙ: У меня мама художница. Она говорит: настоящее искусство – это когда стыдно, больно и обжигает. А не «два вождя после дождя». Интересно было послушать, как вы тут воркуете. Ты, Люсьен, прямо фам-фаталь.
ДЕВУШКА: Кто-кто?
БОРИС-ТРЕТИЙ: Роковая женщина.
ДЕВУШКА: Слушай, почему ты все по-иностранному переиначиваешь. Я не «Люсьен», а Люся. Ты не «Боб», а Боря.
