(Телеграмма не является копией. Даже не копией копии. Примечание сделано для возможных сверхбдительных читателей.)

- Прочитали? Распишитесь - кадровик любезно протянул свою авторучку.

Согласен - не согласен, телеграмме это не скажешь, а раз прочитал, то надо расписаться, чтобы контрольные органы могли знать, кому персонально доводилось содержание. Подпись, дата. Потом не говори, что не знал.

- Поймите, Николай Иванович, о вас персонально звонили из Москвы, вам надо получать очередное воинское звание, не всю же жизнь быть подполковником. Начальник, который задерживал ваше продвижение, переведен в группу по демаркации границы и вам снова открыта дорога по служебной лестнице.

- Я это понимаю. Но я владею китайским языком и больше пользы принесу здесь, на китайской границе, занимаясь погранпредставительской работой. Вы считаете целесообразным использовать человека с китайским языком на иранской границе?

- Да какая разница. Вы же коммунист и считайте это приказом партии. Партия вам доверяет, партийная характеристика готова, вопрос перевода согласован с Вашим начальником не только в округе, но и в

Главке. Вы знаете, какие могут быть последствия в случае вашего отказа? Исключение из партии, значит - отстранение от должности.

Новое назначение с понижением, а может быть и увольнение из армии. И коту под хвост ваша безупречная служба в течение 20 лет. Вы сами подумайте, что кроме вас посылать некого. У того дети маленькие, у этого жена по здоровью не подходит. У вас дочь взрослая, учится в институте. Если вас там убьют, то хоть сирот малолетних не останется. Потом удостоверение участника боевых действий получите, льготами будете пользоваться. В молодые годы вы уже служили на иранской границе.

- Спасибо вам за теплые слова и пожелания. Посылаете меня в пекло, а говорите, что я хочу отсидеться в теплом месте в краю вечно зеленых помидоров. У нас лето всего два месяца, минус 45 средняя температура зимой. (Заметки фенолога и народный календарь. 4 июня -

Степан Летогляд. Если в этот день еще лежит снег, то лето будет коротким и холодным. 15 августа - Виталий Колотун. Пора первых заморозков. "На Виталия отморозишь гениталии". 21 августа - Акулина

Горчичница. "На Акулин день валенки надень, На Акулину клади компресс на грудь и спину". Начало первых простуд.). Ехать туда я не хочу не из-за боязни быть убитым, а потому, что кадры нужно использовать целесообразно. У нас и так не хватает офицеров со знанием китайского языка. Лейтенантам платят меньше, чем среднему рабочему. Языковая надбавка смехотворна и офицеры-специалисты бегут в разные стороны. Кто их здесь учить будет?

- Ладно, Николай Иванович, идите, посоветуйтесь с семьей, подумайте, завтра с утра дадите мне ответ. В полдень мне надо докладывать в Москву. Мой вам совет - не ломайте себе карьеру.

Партия - сила, которая все определяет и решает. Прикажет - поедете руководить сельским хозяйством или мосты строить. До завтра.

Был июнь 1991 года. Дома слезы. Такое уже не раз приходилось видеть, когда приходили сообщения о ранениях или гибели друзей в

Афганистане. Будем думать. Последнего слова я еще не сказал. До завтра время есть. Откажусь - в краевой центр уже не переведут.

Квартиры не получим. Могут и отсюда выпереть. А куда ехать? У жены специальность есть. Будет детей в школе учить или на кинофабрику устроится. Институт киноинженеров звучит неплохо. А кому нужен человек со знанием китайского языка в центре России или общевойсковой офицер с высшим общим образованием. Если из партии выгонят, то даже военруком в школу не возьмут. Будут шарахаться как от прокаженного. Критиковали "беруфсфербот" (запрет на профессии по политическим и иным мотивам) в Германии, а у нас этот запрет намного жестче. Одна дорога в дворники или учеником автослесаря. Это одна сторона.

Другая сторона. Еду вместе с женой. Войны там нет. Есть движение антикоммунистической направленности. Может быть, успокоится все.

Люди там живут, служат. И мы поживем. Экзамены по языку я сдал на отлично и освобожден от подтверждения квалификации на 5 лет.

Языковую надбавку за знание китайского языка буду получать и на иранской границе. Дочь у бабушки в Энске. Вдвоем куда легче все пережить. Надо обсудить, что берем с собой, что продаем, что выкидываем.

Жалко дочь. Как-то так получилось, что для нее папа стал всем.

Всех людей она сравнивает только с папой. Это плохо. А я ее учил, чтобы она не была тихоней и показывала, где надо, свои зубы. И это получилось. Правда, она до сих пор вспоминает, как папа ножницами вырезал дыру не ее кофточке. Решила она ножницами подрезать шелковую бахрому на парадной скатерти в зале. Вы можете, конечно, себе представить, что из этого получилось. Моя воспитательная беседа натыкалась на полное невосприятие. Следовательно, нужен пример, чтобы до человека дошло, что так делать нельзя. И я ножницами вырезал клок материи на ее трикотажной кофточке. Этот вой надо было слышать. Мать сразу увела ее в комнату, чтобы решить, как можно восстановить кофточку. Через два часа дочь победно вошла в мой кабинет в кофточке с роскошной ромашкой, которая никогда бы не появилась на кофточке без моего хирургического вмешательства.

Объяснение достигло своей цели. Но затаенную обиду дочь напомнила мне уже в возрасте около тридцати лет.

Чувствую, что назначение пройдет быстро. Вперед поеду один.

Осмотрюсь. Жаль покидать место, где прослужил ровно шесть лет. За эти годы подошла и очередь на покупку дефицитных вещей: кухонный и спальный гарнитуры, новый холодильник, малогабаритная стиральная машина, ондатровая мужская шапка. Приходило время становиться