"советский народ". Где эта общность? Еще несколько месяцев назад все сидящие в этом кабинете люди стучали себе коленкой в грудь и клялись в верности идеям пролетарского интернационализма, принимали присягу на верность делу партии и советского правительства. В одном строю присягу принимали.
Присягают только один раз. Почему для меня присяга остается присягой, а для этих людей слова присяги всю жизнь были пустым звуком. Надо что-то решать. Собравшиеся в комнате кричат о проведении суда над расхитителями взрывчатки. Правильно. В нашей армии это уголовно наказуемое преступление. Покрывать я никого не собираюсь.
- Хорошо. Если вы хотите судить человека, у которого вы нашли взрывчатку, то судите его. Если хотите, чтобы его судили мы, я его забираю с собой и передаю в органы военной прокуратуры. Но офицера, которого я привел с собой, я вам не отдам.
Этого почему-то не ожидал никто. Все думали, что мы будем оправдываться, умолять не предавать дело гласности, что разберемся сами и т.д. Все предвкушали торжество над людьми, сотни лет
"унижавшими бесправное коренное население".
Удивился и задержанный. Именно удивился, а не испугался, что его никто не защищает. Парень, да если бы ты только дернулся, сказал бы, чтобы тебя не оставляли здесь с ними, разговор был бы совсем другой.
Никогда мы не дали бы тебя в обиду, несмотря на то, что ты причинил нам такой огромный моральный ущерб. Не хочешь? Как хочешь.
Я поднялся и заявил, что разговор окончен. Дальнейшее переливание из пустого в порожнее ни к чему не приводит. Выигрывает тот, кто ставит последнюю точку.
- Добро. Мы с вами обменялись мнениями по возникшей проблеме. Ваш человек затеял эту провокацию, вы с ним и разбирайтесь. У меня вышло время беседы с вами. Если я не вернусь к 16.00, сюда придут люди, чтобы помочь мне вернуться в часть. До свидания.
И мы пошли на выход. В комнате зашумели на местном языке. Я ждал, что нас будут пытаться остановить, но этого так и не произошло.
Следующими на очереди были военнослужащие-украинцы. Их численность составляла примерно 50 процентов личного состава. До сих пор ничего плохого не могу сказать о тех украинцах, с которыми мне пришлось служить вместе, да и вообще обо всех украинцах, с которыми мне пришлось встречаться. Даже сейчас не могу понять, что же нас все-таки может разделять. Подспудно понимаю, что разделяет нас национализм. Почему стесняются говорить об этом. Боимся обидеть друг друга?
Для проведения разъяснительной работы с украинцами была командирована представительная дама NN бальзаковского возраста. В ее распоряжении был самолет украинских ВВС для перевозки солдат и офицеров на историческую родину и самое благожелательное отношение
Народного фронта. Что привозили на этом самолете для Назыра, не знаю, ясно, что не бананы и сало.
Госпожа NN, подполковник запаса, бывший преподаватель военной академии им. Фрунзе, внучатая племянница бывшего начальника пограничных войск СССР, человека весьма авторитетного и до сих пор уважаемого многими пограничниками, активист "Руха". С куска на кусок не перебивалась. Но в приватной беседе призналась, что немало офицеров-"москалей" завалила на экзаменах. В той же беседе мне безапелляционно было заявлено, что русские дураки, не умеют жить и ничего у них не получится. Причина очень проста. Все нации используют принцип "Усе до себе" (Все для себя), а "москали" пытаются облагодетельствовать всех. В этом я, пожалуй, с ней соглашусь.
Методика работы с украинцами была очень проста. Солдат собирают отдельно от офицеров и заявляют:
- Присяга "москалям" не действительна, вы граждане Украины, если вы не покинете часть, служба "безпеки" (безопасности) займется вашими родителями, и вы после окончания службы в российской армии будете гражданами второго сорта. Самолет стоит наготове. Народный фронт Назыра обеспечит ваше пребывание в укромном месте до окончания поиска сбежавшего.
Как быть 20-летнему парню. Командир призовет к выполнению воинского долга и сам не отпустит из части. А вдруг и вправду с родителями что-то сделают. Кто даст совет? Офицер-украинец тоже не сможет дать дельный совет, он и сам в таком же положении. И начались побеги солдат из части. Правда, без оружия. Здесь дама NN не преуспела.
Труднее было с офицерами-украинцами. Те мялись, отворачивались, но слово, данное один раз - держали. Ни один офицер-украинец не покинул часть. Вместе служили, вместе вышли из Захребетья и проводили их на Украину, сохранив на всю жизнь дружеские отношения.
Даже оголтелый "руховец" - начальник клуба ни единым действием не запятнал офицерской чести и не скомпрометировал ни Россию, ни Украину.
Другое дело г-жа NN. С офицерами ничего не получается. Надо посеять недоверие в офицерском корпусе. До командования части была доведена информация о том, что готовится нападение на пограничный отряд и есть договоренность с офицерами-украинцами о том, что во время нападения они будут стоять на плацу с поднятыми руками и их никто не тронет.
Держать эту информацию в тайне и копить недоверие к офицерам в такой ситуации просто преступно. Как поступить? Собрать всех офицеров и объявить, что это дезинформация или поговорить только с украинцами, не доводя информации до остальных офицеров? Было принято решение поговорить со всеми. Собрание было посвящено обычным служебным вопросам. Затем командир предоставил слово мне. Сценария выступления отработано не было. Необходимо было начинать разговор в соответствии с обстановкой совещания. Офицеры были немного уставшие, и поэтому пришлось привлечь их внимание напоминанием о важности предстоящего разговора.
- Товарищи офицеры. Обычно мы доводим информацию, а затем делаем выводы из нее и принимаем соответствующее решение. Сейчас я доложу выводы, а затем доведу содержание информации. Нами получена информация о том, что приехавшим представителем "Руха" NN предприняты попытки скомпрометировать офицеров-украинцев и посеять семена недоверия среди офицеров. От имени командования я заявляю, что у нас нет оснований не доверять кому-то из офицеров, какой национальности они бы не были.
