— Норм, кто этот Ланой? — спросила Хелейн Помрат.

— Кто?

— Ланой. Д-а-а…

— Где ты услышала это имя?

Она подала ему мини-карточку, внимательно следя за выражением его лица.

Глаза мужа заблестели. Он явно запаниковал.

— Я нашла это вчера вечером у тебя в кармане пиджака, — пояснила она. — «Без работы? Зайди к Ланою» написано здесь. Мне просто интересно, кто это, что он может сделать для тебя?

— Он… а… заведует чем-то вроде бюро по трудоустройству, как мне кажется. Может быть… — Помрату было явно не по себе. — Кто-то всучил мне это, когда я выходил из Дворца Грез.

— Какая от этого польза, если здесь не указан адрес?

— Я думаю, что от меня ждут розыскной работы, — улыбнулся Помрат. — Ждут, чтобы я занялся охотой. Не знаю. Я, если по правде, напрочь забыл об этой карточке. Дай-ка ее сюда.

Она положила карточку на стол. Норман быстро схватил ее и сунул в карман. Хелейн не понравилось, что он столь стремительно убрал с глаз этот попахивающий преступлением документ. Она даже не догадывалась, что все это означает, но ее встревожили виноватый вид мужа и его общее замешательство.

«Может быть, он готовит мне какой-то сюрприз, — подумала она. — Он, наверно, уже побывал у этого Ланоя и что-то сделал, чтобы заполучить работу. Но не хочет говорить об этом раньше времени. Мне нужно было воздержаться от излишних расспросов».

С платформы молекулярного душа сошел в чем мать родила ее сын Джозеф.

Его сестра, тоже голая, встала под душ. Хелейн занялась программированием завтрака.

— Сегодня в школе у нас урок географии. — сказал Джозеф.

— Это просто замечательно, — рассеянно произнесла Хелейн.

— Где находится Африка? — поинтересовался тут же мальчик.

— Очень далеко. Где-то по ту сторону океана.

— Я смогу поехать туда, когда вырасту? — не унимался Джозеф.

Из-за ширмы, прикрывавшей душ, раздалось хихиканье. Марина отодвинула полупрозрачную занавеску и сказала:

— В Африке живут те, у кого второй разряд. Ты надеешься когда-нибудь получить второй разряд? Ха-ха!

Мальчик сердито сверкнул глазами.

— А почему бы и нет? Может быть, у меня будет даже первый разряд.

Откуда тебе знать? Я уверен, что ты вот не станешь никем! Знаешь, сестренка, у меня есть кое-что такое, чего у тебя нет!

Марина состроила ему рожицу. Помрат, глядя из своего угла на экран, где печатались утренние новости, пробурчал:

— А ну, прекратите вы оба! И одевайтесь! Марина! Вылезай-ка из душа!

— Я только сказал, что мне хочется побывать в Африке, — обиделся мальчик.

— Не пререкайся с отцом! — вмешалась Хелейн. — Завтрак готов.

Одевайтесь!

Она тяжело вздохнула. Голова болела так, будто в нее насыпали толченого стекла. Дети всегда спорят друг с другом. Норм сидит в углу, словно гость, уткнувшись в экран. Четыре стены без окон просто давят… Нет, довольно!

Она не понимала, как только могла так долго выносить все это! Еда, сон, секс — все это в одной маленькой комнатке! Тысячи грязных соседей завязли в этом же болоте. Один раз в год пикник с помощью стасис-поля куда-нибудь подальше, в еще незастроенное место — хлеба и зрелищ, чтобы пролетарии были счастливы. Но какое это мучение — увидеть настоящее дерево, а затем возвращаться в Аппалаччию. Настоящая пытка. Совсем не этого ожидала она, выходя замуж за Норма Помрата. Ведь когда-то он был полон всяких планов!

Дети позавтракали и отправились в школу. Норм по-прежнему сидел у телеприемника, щелкая переключателями и крутя рукоятки. То и дело он делился с ней новостями.

— Дантон торжественно открывает новую больницу в Тихоокеании в следующий вторник. Полностью автоматизированную, один гигантский гомеостат и ни одного техника вообще! Разве это не здорово? Это снижает правительственные расходы, ведь совсем не нужны служащие. И вот еще одна хорошая новость. Начиная с первого мая нормы кислорода во всех коммерческих зданиях понижаются в среднем на десять процентов. Говорят, что это даст возможность увеличить поступление кислорода в квартиры налогоплательщиков. Помнишь, Хелейн, когда ввели норму расхода воздуха для домашнего пользования? Когда доходит до такого, что воздух выдают как паек…

— Норм, успокойся!

— Как это все случилось с нами? Мы добились права на улучшение. Четыре миллиона людей на квадратный дюйм, вот куда мы идем. Строятся дома высотой в тысячу этажей, так что места хватает на всех, и приходится тратить месяц, пока выберешься на улицу или подымешься до платформы роботакси, но что с того? Это прогресс! И…

— Ты думаешь, тебе удастся разыскать этого Ланоя и с его помощью найти работу? — перебила его Хелейн.

— Что нам нужно, — продолжал он, — это первоклассная чума.

Избирательная, разумеется. Которая уничтожит всех, у кого нет никакой профессии. Которая сократит число нуждающихся в работе на несколько миллиардов за несколько дней. Позволит направить деньги, полученные от налогов, на создание рабочих мест для выживших. А если и это не поможет, то надо начать войну. С какими-нибудь врагами из Крабовидной Туманности!

Все ради патриотизма. Заранее рассчитанную на поражение войну. На растрату пушечного мяса…

«Он совсем выжил из ума», — подумала Хелейн, слушая речи мужа. В последнее время он часто произносил бесконечные монологи, брызжущие горечью фонтаны словоблудия. Она старалась не слушать. Поскольку он не собирался никуда уходить, она решила это сделать сама. Швырнув миски в мусороприемник, она сказала ему:

— Пошла к соседям, — и вышла как раз в ту минуту, когда он начал расписывать все прелести контролируемой ядерной войны как радикального средства против перенаселенности. Случайные приступы словоблудия — это все, на что был способен теперь Норм Помрат. Ему нужно было слушать самого себя, чтобы не забыть, что он еще жив.

«Куда же пойти?» — задумалась Хелейн.

Бет Виснек, ставшая вдовой своего мужа-прыгуна, казалась еще меньше, еще печальней, еще невзрачней, чем во время последнего посещения Хелейн.

Подавляя кипевшую в ней злость, она плотно сжимала губы. Всем своим видом она, казалось, говорила: «Как он осмелился покинуть меня?» Бет вежливо предложила гостье красную пластмассовую алкогольную трубку.

Хелейн приветливо улыбнулась, взяла трубку за носик и прижала его к руке.

Бет сделала то же самое. Ультразвуковой пробник открыл путь стимулятору прямо в кровеносную систему. Приятная выпивка, особенно для тех, кому не по душе вкус современных спиртных напитков. Глаза Хелейн заблестели, она расслабилась. Некоторое время слушала жалобы Бет, произносимые одним и тем же плаксивым тоном, а потом спросила:

— Бет, тебе известно что-нибудь о некоем Ланое?

Бет сразу вся обратилась во внимание:

— Ланой? Какой Ланой? Где ты о нем слышала? Что ты о нем знаешь?

— Немного. Поэтому и спросила у тебя.

— Я слышала это имя, действительно. — Ее бесцветные глаза оживились. — Бад упоминал это имя. Я слышала, как он говорил кому-то о Ланое. Ланой это, Ланой то… Примерно за неделю до того, как он сбежал от меня. Ланой, говорил он, это устроит, но я тогда не задумывалась, что он подразумевает под словом «это».

Хелейн, не дожидаясь приглашения, потянулась за второй алкогольной трубкой. Она внезапно ощутила, как внутри у нее все так похолодело, что ей срочно нужно было согреться.

— Что устроит Ланой? — спросила она.

Бет Виснек вся обмякла.

— Не знаю. Бад никогда не обсуждал со мной свои дела. Но я все же слышала, как он говорил об этом Ланое. Большей частью шепотом. Перед самым исчезновением, он болтал о Ланое без умолку. Я, кажется, догадываюсь, кто он такой. Хочешь скажу?

— Конечно!

— Я думаю, — улыбаясь, произнесла Бет, — Ланой верховодит этим делом с прыгунами.

Хелейн подумала то же самое. Но она пришла сюда вовсе не затем, чтобы подтвердить свои наихудшие опасения. Она напряглась, руки ее слегка задрожали. Чтобы успокоиться, она поправила кофту и переменила позу.