— Всем в угол!!! В угол, я сказал!!! Опуститься на корточки и башки не поднимать!!! — Те испуганно смотрели на него, даже не думая выполнять приказание. — Быстро, суки!!! В угол!!! — Он поднял пистолет стволом вверх и нажал на курок. По идее, выстрел должен был впечатлить служителей культа живота не меньше, чем иерихонские трубы, но тут, в шуме, в густом пару, он прозвучал совсем тихо. Однако этого хватило. Белые фигуры кинулись за плиты, в спасительные углы, опустились на корточки и затаились. Проскурин метнулся между плит, переворачивая кастрюли, с радостью слушая приторное шипение кипящих супов, чувствуя запах горелого и замечая, что зал все гуще окутывается рукотворным, мерзко пахнущим туманом. Выхватив из чана гигантский черпак, он подскочил к окну и что было сил ударил стальным основанием по стеклу. Стекло пошло трещинами, но выдержало. За спиной послышались глухие голоса. Майор обернулся. Они уже были здесь. Подняв пистолет, Проскурин выпустил шесть пуль в стойкое окно. Гильзы запрыгали по полу, а стекло обвисло, словно брезентовая тряпка. Размахнувшись, фээскашник ударил черпаком еще раз. Дымчатое полотно затрещало и вывалилось на улицу. Проскурин сунул «макаров» в карман, отшвырнул в сторону ненужный черпак и полез на подоконник, оглядываясь, чувствуя, что сердце готово разорваться от напряжения. Три темных расплывающихся силуэта метались в тумане, натыкаясь на плиты, столы, ища проход в этом лабиринте. Четвертого видно не было. Он либо остался у двери, либо, что более вероятно, побежал на улицу. Проскурин нырнул в проем и оказался на заднем дворе вокзала, в узкой клетухе, сплошь заставленной лотками и коробками. Майор кинулся к двери, цепляя на ходу алюминиево-деревянно-картонные штабели, опрокидывая их, создавая баррикаду на пути убийц. Выскочив из сетчатой клетки, он пронесся по узкому проходу между каменной стеной вокзала и бетонным забором, за которым виднелись крыши вагонов, свернул к стоянке такси и, нырнув в свободную машину, рявкнул, оглядываясь:

— Поехал!

— Куда поехал, командир? — ухмыльнулся таксист — тертый малый в старомодной кожаной кепочке. — И за сколько?

— За столько! — взревел Проскурин, ткнув «макаровым» шофера в скулу. — Поехал, быстро!!!

— Понял, командир, — хмыкнул шофер. — Не дурак. Такси рвануло с места. Показавшиеся из-за угла убийцы проводили его взглядом.

— Ушел, сука, — хмуро буркнул один из широкоплечих.

— Вижу, — ухмыльнулся Сулимо. — Молодец майор.

— Что делать, товарищ капитан?

— А ничего. Пусть еще побегает. Никуда не денется. — Сулимо сплюнул в грязную жижу, повернулся и пошел к вокзалу. — Скомандуйте «отбой», лейтенант, и уводите людей. Нечего им здесь торчать. Пока нечего.

Как только Проскурин скрылся за дверями кухни, парень, терроризировавший «однорукого бандита», щелкнул клавишей переговорного устройства.

— Пятый для «наблюдателя», объект выходит.

— «Наблюдатель» — Пятому, я его засек. Прием четкий.

— Хорошо. Широкоплечий дернул рукоять в последний раз и легко соскочил с табурета. Он спокойно двинулся через зал ожидания, но свернул не к выходу, а к маленькой двери, над которой висел пластиковый фонарик с намалеванной на нем сиреной. Он постучал в дверь и вошел в крохотное помещеньице. Действительно крохотное, примерно два на два с половиной метра. Комнатка была настолько маленькой, что в ней с трудом помещались двое постовых — здоровенных громил в военном камуфляже с дубинками и повязками, стягивающими неохватные предплечья, с надписью: «‹P9M›СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ ВОКЗАЛА‹P255D›», и дежурный — молодой лейтенантик. Плечистый молча остановился в дверях. Бугаи из службы безопасности мгновенно прекратили ржать и повернулись к нему.

— Что такое, товарищ? — вскинулся лейтенант. — В чем дело?

— Мне нужно поговорить с вами, лейтенант, с глазу на глаз, — спокойно ответил плечистый.

— Так и говорите, — усмехнулся тот. — Мы, насколько я понимаю, именно с глазу на глаз и разговариваем. Плечистый вытащил из кармана рубашки удостоверение и продемонстрировал его лейтенанту, отчего лицо дежурного сразу вытянулось, и на нем постепенно, словно изображение на проявляющейся фотографии, возникло выражение удивления и почтительности.

— Извините, товарищ капитан, — пробормотал дежурный и так взглянул на бугаев, что те сразу же понимающе закивали.

— Мы пойдем прогуляемся, посмотрим, не буянит ли кто, — на всякий случай пробормотал один из них, и оба моментально испарились.

— Слушаю вас, товарищ капитан, — подобрался дежурный. — Что случилось? В чем дело?

— В чем дело? У вас по вокзалу разгуливает опасный преступник, объявленный в областной розыск, а вы тут лясы точите! — жестко и увесисто сказал широкоплечий. — Только что в кухне преступник устроил пальбу, а доблестная милиция ни сном ни духом. Так получается?

— Вообще-то, товарищ капитан, территория вокзала относится к железнодорожной милиции.

— А вы в таком случае тут зачем нужны? Анекдоты травить? Почему эти два придурка торчат здесь вместо того, чтобы патрулировать территорию? Широкоплечий наклонился ниже и заглянул лейтенанту в глаза. Тот смутился.

— Виноват, товарищ капитан. Больше не повторится.

— Винова-ат. Из-за вашей халатности мы едва не упустили преступника!

— Виноват. Убийца вздохнул.

— Одна головная боль от вашего брата, честное слово. Ладно. Слушайте меня внимательно, лейтенант. По имеющимся у нас данным, человек, которого мы только что задержали, оставил для своего подельника в одной из ячеек автоматической камеры хранения какой-то багаж. Я хотел бы, чтобы мы вместе спустились в камеру хранения, в присутствии понятых вскрыли ячейку и осмотрели содержимое. Брови лейтенанта сошлись к переносице. Он вдруг почувствовал себя участником какой-то серьезной большой операции. Происходило нечто безумно важное, к чему он, неприметный лейтенант, торчащий в убогой комнатушке в самом темном углу вокзала, имел непосредственное отношение. Дежурный поднялся.

— Конечно, товарищ капитан. Сейчас, одну минуточку. Он потянулся было к журналу, однако плечистый остановил его взмахом руки.

— Лейтенант, ничего не нужно записывать. Это не изъятие, операция проходит в строжайшей тайне. Человек, оставивший здесь груз, является промежуточным звеном между двумя группировками, состоящими из военных и занимающимися торговлей оружием и боевой техникой. Слышали, наверное, сейчас об этом много пишут.

— Да, конечно. — Лейтенант послушно закивал, отчего фуражка его сдвинулась набок. Он моментально поправил ее, чтобы головной убор сидел строго по уставу. В конце концов, перед ним стоял настоящий оперативник из могучего-могучего ведомства.

— Пока никаких записей. Просто мы хотим узнать, что человек оставил в камере хранения, а затем устроить засаду. Вы понимаете? Любая утечка информации может привести к срыву всей операции. Если связник не явится — трехмесячная работа пойдет коту под хвост. — Лейтенант напрягся, и капитан тут же сгладил неловкость: — Я не имею в виду лично вас. Но возможны любые, самые непредвиденные ситуации. Мы вынуждены лишний раз перестраховываться, предусматривать даже невероятное. Так что пока никаких записей. Он подчеркнул это «пока», и лейтенант кивнул понимающе.

— Может быть, сообщить железнодорожной бригаде? Плечистый секунду подумал, а затем кивнул.

— Да, сообщите. Пусть подошлют своего человека. И попросите, чтобы прихватили пару понятых. Пусть возьмут где-нибудь в зале ожидания или на перроне. Короче говоря, нужны два человека для составления протокола.

— Вы же сказали: никаких бумаг? — непонимающе переспросил лейтенант.

— Я сказал, пока никаких бумаг, — повторил капитан. — Понимаете: пока. И этот протокол мы тоже не будем регистрировать. Пока. Но важно, чтобы он был. Когда дойдет до суда, этот протокол окажется в деле и поможет в изобличении преступной группы.

— Хорошо, я сейчас свяжусь с отделением, — торопливо сказал лейтенант.