— Что смотришь-то? — спросил Проскурин, брякая трубку на рычаг. Алексей удивился. Ему казалось, что собеседник даже ни разу не глянул в его сторону.

— Не нравится, как разговариваю? Так здесь, мил человек, по-другому нельзя. Это тебе не Ростов, не Москва, не Питер. Тут, знаешь ли, кто сильнее, тот и прав. Если ты кому-нибудь на голову не сядешь, то тебе кто-нибудь заберется. Это уж как пить дать. Он выдвинул ящик стола и принялся копаться в нем, будто разыскивая что-то нужное и безумно важное. Алексей едва успел закончить первый абзац, когда в дверь постучали, тихо и деликатно.

— Войдите, — начальственным тоном соблаговолил отозваться Проскурин. Дверь приоткрылась, и Алексей увидел сержанта Лешу собственной персоной. Тот выглядел встревоженным.

— Разрешите, товарищ майор? — В голосе стража порядка слышались чуть ли не просительные ноты.

— Давай, Медведев, заходи, — махнул рукой фээскашник. Сержант Леша приоткрыл створку ровно настолько, чтобы протиснуться бочком, проскользнул в кабинет и тихо, без щелчка, закрыл дверь за спиной. Он узнал Алексея и остановился в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу.

— Что, Медведев? Знакомые все лица? — прищурился Проскурин, поворачиваясь на стуле. — Что молчишь-то?

— Я, товарищ майор, собственно… Мне дежурный приказал зайти. Говорит, какой-то вопрос решить надо.

— Надо, Медведев, надо. Подходи поближе-то, не бойся, я тебя не укушу. Сержант Леша неловко протопал к столу и остановился, явно решая, что делать дальше: то ли присесть, то ли, может быть, остаться стоять.

— Присаживайся, сержант, — гостеприимно, как близкому другу, предложил Проскурин. — Не стесняйся, чувствуй себя как дома. Алексей снова усмехнулся.

— Видишь, гость у нас какой любопытный, — продолжал между тем болтать Проскурин. — Смеется все. Весело живется, видать. Да ты садись, Медведев. Что же тебя, как красную девицу, уговаривать-то надо? Давай. Сержант переборол себя, подвинул стул и сел. На его молоденьком лице отчетливо читалась усиленная работа мысли. Сержант пытался сообразить, за какой такой нуждой пригласили его в это здание. Ведь каждому известно: ФСК просто так никого в гости к себе не зовет. Уж если позвали, то жди беды. Алексей понимал, о чем думает сержант Леша. Наверняка о том, что Проскурин врежет ему по первое число за то, что упустил опасного преступника. Хотя, с другой стороны, если бы этот человек, бомж, был преступником, разве пришел бы он сюда? И ведь спрашивал именно о том, как в ФСК попасть. Не сходились в рассуждениях сержанта Леши концы с концами. Алексей смотрел на него и почти слышал, как скрипят мельничными жерновами мозги сержанта, как пытаются связать факты воедино, и ничего не получается, не связываются они, скользкие больно.

— Ну, Медведев, — Проскурин сцепил пальцы рук в рыжий кулак, навалился на стол грудью и, пытливо глядя сержанту в глаза, ласково, по-дружески спросил: — Что имеешь рассказать интересненького?

— Да я, товарищ майор, собственно, и не знаю.

— Да брось ты! — Проскурин хмыкнул. — А товарищ вот, — кивок в сторону Алексея, — утверждает, что ты у нас кладезь ценнейшей информации.

— Что-то не пойму я, товарищ майор, — наконец нашелся сержант. Проскурин выпрямился, откинулся в кресле и посмотрел на Медведева с любопытством.

— Ты где звание-то получал, сержант? В армии небось?

— В армии младшего дали, — сообщил тот и неуверенно улыбнулся. — А уж когда в отделение пришел, там сразу сержанта получил.

— Оно и понятно. — Проскурин хохотнул. — Ладно, рассказывай мне, голубь сизый, что сегодня на площади-то видел. Алексей приподнял голову и тоже посмотрел на стража порядка. Тот от двух этих пристальных взглядов совсем растерялся. Довольно толково сержант Леша описал их встречу на автовокзале, а затем перешел к происшествию на площади.

— Ну вот, — продолжал говорить он, глядя на Проскурина. — И когда товарищ отскочил за почту, тут наши встряли. Ну, знаете, Володька Шелепин, Серега Буненков.

— А они-то чего полезли? — прищурился Проскурин. — Что этой шантрапе-то нужно?

— Ну они, понимаете, товарищ майор, подумали, будто приезжие к нашим задираются, а мы с ними все-таки с детства вместе, в один детский сад ходили. И потом в одной школе… Вот и решили выручить.

— Ну и как, выручили? — поинтересовался Алексей. Он ничуть не сомневался в исходе сражения. Страж порядка только вздохнул.

— Понятно, — кивнул Проскурин. — Так, говоришь, этот высокий лейтенант тебе удостоверение показал? Ты его хорошо разглядел-то?

— Так точно, товарищ майор, — смущенно улыбнулся Медведев. — У меня зрительная память отличная. Если один раз увидел, то все, запомню на всю жизнь.

— И откуда он?

— У него написано «Особый отдел штаба округа».

— Вон как. Точно? Ничего не путаешь?

— Да у меня глаз алмаз, — хмыкнул сержант Леша. — Точно все разглядел.

— Давай-ка опиши мне этого особиста. Страж порядка быстро и достаточно толково составил словесный портрет одного из людей Сулимо. Проскурин записал, пробежал написанное глазами, хмыкнул одобрительно:

— Молодец, Медведев, соображаешь. Глядишь, и до старшины дорастешь. Ну ладно, ты вот что. Сейчас дуй в свое отделение, а по дороге как следует по сторонам смотри. Если заметишь кого-нибудь из этих ребят, сразу мне сюда звякни. Понял?

— Так точно, товарищ майор, — кивнул тот. — Понял.

— Ну давай иди.

— Есть, товарищ майор. — Сержант Леша козырнул и быстро выскользнул из кабинета, радуясь в душе, что обошлось.

— Всем бы хорош парень, — вздохнул Проскурин, когда за Медведевым закрылась дверь. — Одно худо: робок уж больно. «Зато ты, я смотрю, не из стеснительных», — подумал Алексей неприязненно. Проскурин ему активно не нравился.

— Ты пиши-пиши, — кивнул фээскашник. Алексей вздохнул и вернулся к прерванному повествованию. Он добрался как раз до половины, когда телефон на столе взорвался неприятным, язвительным звонком. Проскурин снял трубку.

— Слушаю, — без всякого интереса сказал он. Алексей оторвался от записей и поднял глаза, внимательно наблюдая за реакцией рыжего набоба. Тот помолчал, а затем кивнул.

— Никого, говоришь? — Проскурин стрельнул взглядом в сторону посетителя. — А ты внимательно смотрел-то, Медведев? Или, может быть, у тебя опять от волнения в глазах застит? Нет, «может быть, пропустил» тут не устраивает. Ты уж давай дельно излагай. Значит, точно никого. Ну ладно. — Проскурин бросил трубку на рычаг, снова сцепил пальцы в кулак и в упор, тяжело глянул Алексею прямо в глаза. — Ну, что скажешь, мил друг? Медведев никого не заметил. Никто тебя не караулит, убивать, судя по всему, не собирается.

— Они где-то здесь, — сказал Алексей. — Я знаю. Может быть, прячутся.

— Может быть. Ты ведь военный, должен понимать: у нас, как и у вас, «может быть» в расчет не принимается. Тут дело обстоит так: либо эти «особисты» где-то поблизости, и тогда ты, возможно, заметь, — Проскурин поднял узловатый палец, — возможно, рассказываешь что-то похожее на истину. Скорее всего у страха глаза велики, и твое происшествие имеет вполне разумное объяснение. Либо, — он развел руками, — никого рядом нет, и тогда с тобой следует разбираться особо. Что скажешь? Алексей пожал плечами.

— А что я должен сказать? — вопросом на вопрос ответил он. — Верить или нет — ваше дело. И разбираться во всем этом вам сподручнее, чем мне. Одно знаю точно: если я выйду из этого здания, меня убьют. А если меня убьют, вам уже ничего и никогда не удастся доказать.

— Правда, что ль? Не может быть. — Проскурин засмеялся, но с напряжением, уже не так раскованно, как раньше. — Надо же, как ты меня к стенке припер, — не без язвительности заметил он. — Всей спиной. Прям аж страшно сделалось. Ей-богу, слушаю тебя, как детектив читаю. Единственный свидетель, то да се, команда бандитов, которые голову оторвут любому, «если не вынесут сейчас же». Ну, и так далее. Алексей пожал плечами еще раз.

— Я уже сказал: верить или не верить — ваше дело.