– Мемуары у нее?

– Нет, но они действительно достались ей. В этом мы не ошиблись.

– Сколько это будет стоить?

– К сожалению, она не намерена брать у нас деньги.

От добродушной иронии, которую Кристиан демонстрировал, не осталось и следа.

– Сколько ты предложил?

– Мы не обсуждали деталей. Ее оскорбило само предложение.

– Разумеется. Вот почему следует сразу называть сумму, Желательно большую. Тогда твой оппонент будет слишком занят, прикидывая, что можно приобрести на эти деньги, И забудет об оскорбленной гордости.

– Дело не в сумме. Мисс Блэр обещала своему отцу, когда тот был на смертном одре, что опубликует его мемуары. И не может пренебречь своим долгом.

Кристиан небрежно взмахнул сигарой.

– Тогда нам придется пойти другим путем. Где эта рукопись?

– Мисс Блэр не взяла ее собой, видимо, рукопись где-нибудь в Лондоне.

– Не думаю, что ее трудно найти. Учитывая, что у нее немного собственности, рукопись должна храниться либо у нее дома, либо у третьего лица, подруги или поверенного. – Кристиан задумался. – Когда она намерена вернуться домой? Сколько у нас времени?

Эллиот подумывал о том, чтобы солгать, но решил, что не стоит.

– Она уже вернулась. На том же корабле, что и я.

Кристиан на секунду замер, уставившись на тлеющий кончик сигары, затем бросил на Эллиот ястребиный взгляд и поднялся с кресла.

– Уверен, ты сделал все, что мог. Однако теперь этим займусь я.

Эллиот тоже встал.

– Нет. Держись от нее подальше. И не вздумай давить на нее.

Кристиан окинул его изучающим взглядом. Затем понимающе кивнул:

– Вот черт! Она соблазнила тебя.

– Никто меня не соблазнял. Все было совсем не так.

– Что бы это ни было, она обезоружила тебя. А ты не мог, наслаждаясь милостями этой девицы, попросить ее об услуге, которая так важна для тебя? Женщины, если их ублажить, становятся весьма отзывчивыми к просьбам своих любовников.

– Не говори о ней в таком тоне, черт бы тебя побрал!

– А в каком тоне я должен о ней говорить? Как о твоей возлюбленной? Или любовнице? Бьюсь об заклад, она не дала тебе повода воспринимать ее в любом из этих качеств. Вот почему ты предпочитаешь уходить с головой в этот давно сгинувший мир. Тайны, которые ты раскапываешь там, куда безопаснее, чем те, с которыми приходится сталкиваться здесь.

Они не повышали голосов, но их отрывистые реплики, казалось, резали воздух.

– Если кто-нибудь из нас знает, почему это происходит, то это ты, Кристиан. Проклятие, но ты проводишь там всю свою жизнь!

– Возможно, но сейчас я здесь и намерен оставаться здесь, пока все не уладится.

Даже если это не было угрозой, то вполне могло сойти за таковую. Не помогало делу и то, что с каждой сердитой репликой нынешний лорд Истербрук становился все более похожим на покойного маркиза.

– Она не осталась равнодушной к нашей обеспокоенности по поводу семейной чести, – рассудительно заметил Эллиот, пытаясь воззвать к здравому смыслу брата. – И готова пойти на компромисс ради нас.

– Ты хочешь сказать – ради тебя.

– Вообще-то ради Алексии. – Эллиот вкратце пересказал брату, что говорилось в мемуарах, отметив, что имя их отца не упомянуто. Затем описал разочаровавшую его встречу с Мерриуэдером.

Кристиан слушал с мрачным интересом и наконец произнес:

– Мерриуэдер – болван.

– Честь не позволила ему солгать. С твоей стороны было бы неблагородно ставить это ему в вину.

– О, теперь ты будешь защищать еще и Мерриуэдера, не только мисс Блэр? Хотя вряд ли ты собираешься ограничиться ролью защитника в ее жизни. Ее вера в свободную любовь означает, что она свободна от прав и обязательств по отношению к мужчине.

Эллиот ожидал более бурной реакции на подозрения, высказанные Мерриуэдером, и последствия, которые они могли иметь для репутации их отца. Он ждал протестов, возмущения. Но Кристиан сохранял холодную бесстрастность и подозрительное спокойствие.

– Проклятие! Ты знаешь правду, – изумленно произнес Эллиот. – Ты знаешь, что он это сделал.

– Нет, не знаю.

– В таком случае знаешь, как это выяснить.

– Я не собираюсь ничего выяснять. И мне не придется защищать семейную честь, если мисс Блэр согласится не публиковать этот отрывок. Если же она опубликует его, а Мерриуэдер будет стоять на своем, нам придется иметь дело не только со светскими сплетнями.

– Если это неправда, нам нечего бояться, мы только выиграем, если эта история раскроется. Думаю, нам следует выяснить, правда это или нет, чтобы знать наверняка.

– Повторяю, я не хочу ничего выяснять.

– Кристиан, возможно, это неправда.

Кристиан направился к двери.

– Ты прекрасный сын, если способен питать подобные надежды. Впрочем, ты никогда его толком не знал. А что касается мисс Блэр, так и быть, я не стану вмешиваться из уважения к твоим чувствам. Но мы не единственные, кто испытывает острый интерес к этим мемуарам. Маловероятно, что она сумеет очаровать всех мужчин во всех заинтересованных семействах.

Федра вышла из наемной кареты, держа под мышкой толстую папку, и помахала женщине, вместе с которой ехала. Она давно усвоила, что, проявив некоторое нахальство, можно найти попутчиков, готовых разделить плату за экипаж. В результате поездка в Сити не заняла много времени.

Эту поездку за мемуарами Федра откладывала несколько дней. Вначале ей нужно было отдохнуть после путешествия, потом втянуться в привычную рутину и навестить старых друзей.

Некоторых из них она рассчитывала увидеть у себя. В особенности она ждала Алексию и надеялась, что отсутствие известий от нее означает, что Алексия уехала за город, а не отреклась от их дружбы из-за папки, которую Федра сейчас держала в руках.

Впрочем, она не стала бы винить Алексию, будь это так.

Честность Федра считала добродетелью и поступала соответствующим образом. Поэтому, одеваясь этим утром, она заставила себя взглянуть правде в глаза. У нее есть обязательства, и пришло время выполнить их, хочет она того или нет. Это следовало из писем, которые она обнаружила в своей почте по возвращении. Еще одно пришло вчера и подействовало на нее ошеломляюще.

Оказывается, есть люди, помимо Эллиота, желавшие уничтожения мемуаров и готовые щедро заплатить за это. Автор анонимного послания, прибывшего вчера, не ограничился предложением денег. В письме была скрытая угроза, хотя и достаточно прозрачная, и Федра запаниковала.

Если бы не обещание, данное отцу, Федра, возможно, уступила бы их требованиям. Сожгла бы мемуары и позволила издательству пойти ко дну. Ее мало волновало, что она может остаться без гроша, если сделает это.

Свернув за угол, она вышла на свою улицу. Неподалеку от ее дома расположилась местная попрошайка по имени Бесс. Федра остановилась и протянула ей несколько пенсов.

– Эти кошки чуют, что вы здесь, – сказала Бесс, мотнув головой в сторону дома, высившегося за ее спиной.

Федра в отличие от Бесс не слышала мяуканья, но могла видеть двух кошек, черную и белую, устроившихся ни подоконнике внутри особняка, примыкавшего к ее дому. Одну гладила пожилая женщина, другую – маленькая девочка. Отправляясь в Италию, Федра попросила соседок приютить у себя ее кошек. Предполагалось, что на время, но малышка Салли так привязалась к животным, что оказалось – навсегда.

– Тут карета сегодня проезжала, – сообщила Бесс. – Большая, судя по грохоту. Медленно так прокатила, хоть и не останавливалась. А вообще-то никто к вам не приходил, кроме вон того типа.

Бесс выбрала это место для своего промысла лет пять назад. Несмотря на слепоту, старая бродяжка сообразила, что посетители Федры более состоятельны, чем большинство прохожих, появлявшихся на этой улице, и что близость к дому Федры может оказаться выгодной.

Один из этих посетителей ждал теперь у ее двери, прислонившись к ней спиной. У его ног стояла большая папка, в руке он держал блокнот и делал в нем какие-то наброски.