Я сказал:

– Вы слишком самоуверенны и упрямы, чтобы рассуждать об убийстве.

– Нет, я не таков, – не согласился он. – Но я убежден в одном. Единственное место, откуда могла быть выпущена стрела, – это студия Филлис Крокетт. Единственное время, когда она могла быть выпущена, – это когда Филлис Крокетт и Сильвия Хэдли находились там. А Сильвия видела конец духового ружья и то, как Филлис Крокетт прицеливалась из ванной комнаты. На основании свидетельских показаний такого рода можно добиться обвинения в убийстве первой степени.

– Вы уверены, что сможете этого добиться? – спросил я.

Селлерс сильно вспотел. Он вытащил носовой платок из заднего кармана и вытер лоб.

– Черт побери! – воскликнул он. – Не спорь со мной! Скажи, что ты знаешь, и дай мне уйти к чертям отсюда.

– Ваши предпосылки и ваш взгляд на происшествие односторонни, – произнес я.

– Что ты имеешь в виду?

– Вы сказали, что единственное место, откуда могла быть выпущена стрела, – это студия Филлис Крокетт.

– Ну? Разве это не так?

– Стрела не могла быть выпущена из студии.

– Ты чокнулся, Дональд, – рассердился Селлерс. – Мы притащили это чертово духовое ружье в тамбур и проверили: нет ни одного проклятого места, где можно было бы поместиться, даже высунувшись насколько можно из окна, так, чтобы выстрелить из этого духового ружья стрелой. Я согласен с тобой, стрела могла быть выпущена кем-то стоявшим возле окна в тамбуре. Но этим ружьем трудно манипулировать, оно длиной полтора метра и диаметром десять сантиметров...

– Что можно сказать о следах выстрела? – спросил я.

– Каких следах выстрела? – спросил Селлерс.

– Это термин, бытующий в отделе баллистической экспертизы, – объяснил я. – Вы же знаете, как идентифицируют оружие. Сравнивают нарезку и царапины на выпущенной из пистолета пуле с полем нареза в канале его ствола и...

– Ты совсем спятил, – перебил Селлерс. – В духовом ружье никакого поля нареза нет.

– Дослушайте до конца хоть раз, Фрэнк Селлерс, – попросил я. – Вы действительно считаете, что на стреле, выпущенной из духового ружья, не найти никаких отметин?

– Конечно, нет.

– Тогда, – продолжил я, – от какого черта вам известно, что стрелы были выпущены именно из крокеттовского духового ружья?

Селлерс посмотрел на меня, хотел что-то сказать, передумал, схватил свой носовой платок, вытер лоб, обернул носовой платок вокруг воротника рубашки, снова посмотрел на меня и произнес:

– Сукин сын!

– Откуда вам известно, что она вылетела из этого самого духового ружья? – повторил я свой вопрос.

– Мы этого не знаем, – вымолвил Селлерс.

– Хорошо, – сказал я. – Это открывает интересные возможности.

– Но, Дональд! Согласно простому здравому смыслу получается, что стрелы были выпущены из этого духового ружья.

– Что значит «согласно здравому смыслу»?

– Ну, духовое ружье не предмет массового изготовления. Каждое из них уникально. Стрелы изготовлены так, чтобы подходили именно к данному ружью. Таковы стрелы, которые вместе с ружьем Крокетт привез с Борнео. Их видели в его коллекции. Вряд ли можно спутать эти стрелы с другими.

– Таким образом, вы уверены, что они непременно должны были быть выпущены из этого духового ружья?

– Конечно.

– Почему?

– Потому что они изготовлены именно к этому духовому ружью.

– Тогда, – рассуждал я, – если стрелы изготовлены специально к духовому ружью, значит, и духовое ружье можно изготовить специально для стрел.

Селлерс вытер руки носовым платком, провел им по лбу, вытер шею и сказал:

– Черт побери, я готов выскочить отсюда!

– Что вас удерживает? – поинтересовался я.

– Ты.

– Это каким же образом?

– Не говоришь мне всего, что знаешь.

– Я просто задал несколько вопросов относительно духового ружья.

– Ладно, – сдался он, – пойдем дальше. Задавай мне еще вопросы. Но я уверен: эти стрелы были выпущены из этого духового ружья. Все твои разглагольствования – ерунда.

– Вы уверены?

– Конечно, уверен.

– Та стрела, – сказал я, – вошла в дерево довольно глубоко.

– Это верно. Довольно глубоко.

– Вы думаете, миссис Крокетт выдула ее через световой колодец в окно студии?

– Должна была выдуть. Это единственное место, откуда могла прилететь стрела. Угол, под которым она воткнулась, указывает прямо на окно ванной комнаты.

– Ну, – возразил я, – следует рассмотреть и другую возможность. Вы не пытались выдуть из этого духового ружья одну из стрел, чтобы посмотреть, как глубоко она может вонзиться в дерево?

– С какой стати я стал бы это делать?

– Это могло бы быть надежной проверкой.

– Стрела воткнулась в дерево. Этого ты оспорить не можешь, Поллитровочка.

– Я не пытаюсь это оспорить, – возразил я. – Я только говорю, что не думаю, будто Филлис Крокетт в состоянии выдохом легких послать эту стрелу на такое расстояние и вонзить ее в древесину так глубоко. Я не думаю, что и вам удалось бы это сделать, даже с расстояния метр или метр двадцать.

– К чему ты клонишь? – спросил он, все больше раздражаясь.

– Я клоню к тому, что вы пошли по самому легкому, очевидному пути. Вы видели духовое ружье, которое сделано, чтобы стрелять стрелами; видели стрелу, которая сделана, чтобы ею выстрелили из духового ружья, – и пришли к очевидному выводу, что эта стрела вылетела из этого ружья. Я не думаю, что она вообще вылетела из какого-нибудь ружья.

– Так откуда же, по твоему мнению, она прилетела? Скажи-ка, если ты такой умный! – спросил Селлерс, вытирая пот с лица и шеи. – И хватит водить меня за нос. Больше всего на свете мне хочется уйти отсюда к чертовой матери!

– Можете убираться к чертовой матери, как только вам захочется, – разрешил я. – А моя гипотеза состоит в том, что некто изготовил короткоствольное духовое ружье, приводимое в действие сжатым воздухом, и что этот некто стоял в тамбуре совсем рядом с Дином Крокеттом и выстрелил стрелой ему в грудь. Затем, после того как Дин Крокетт упал, этот некто вставил в ружье вторую стрелу и разрядил его так, чтобы она вошла в дерево под таким углом, словно была выпущена из окна ванной комнаты. Но я думаю, что этот некто допустил роковую ошибку в превосходно задуманном преступлении, не приняв во внимание тот факт, что сжатый воздух в его ружье создает гораздо большую выталкивающую силу, чем может создать пара человеческих легких. Я оценил ситуацию, когда понял, что стрела в древесине была выпущена второй, а не первой. Вы можете прийти к такому же выводу, – пояснил я. – Поставьте себя на место Дина Крокетта. Если он стоял тут, у окна, и кто-либо пустил в него стрелу и промахнулся – стрела вонзилась в дерево, – он вряд ли повернулся бы лицом к окну, положив руки на подоконник и поставив себя в положение превосходной мишени для второго выстрела. Этот тип объездил все джунгли и не вчера родился. Когда я увидел, что стрела до оперения вошла в твердую древесину, я чертовски хорошо понял, что она не могла быть выпущена из обычного духового ружья.

Я откинулся назад и закрыл глаза. Селлерс подошел к двери и промычал, обращаясь к банщику (в его голосе звучала неподдельная мука):

– Эй, ради бога, принесите мне полотенце!

Широко раздвинув ноги, он глядел на меня сверху вниз, вытирая полотенцем вспотевшие лицо, шею и руки. Затем вдруг скомкал полотенце, швырнул изо всей силы на пол, надел мундир, повернулся и молча пошел к выходу. Возле самой двери он повернулся на каблуках и спросил:

– Хорошо, кто сделал это?

– Обратите внимание на того, кто последним видел Крокетта живым, – сказал я и опять закрыл глаза.

Селлерс постоял с минуту, потом я услышал, как он выходит за дверь. Затем он вернулся и сказал:

– Если бы здесь не было жарко настолько, что трудно пальцем пошевелить, я бы пнул тебя прямо в твою задницу. Благодарю за информацию.

Я вошел в контору агентства около половины одиннадцатого. Выглядел я немного лучше, но мое лицо украшал хороший синяк под правым глазом; кроме того, я не мог глубоко вдохнуть без боли и на ходу берег одну сторону. Элси Бранд выбежала ко мне.