Понятно, ведь в сырой картошке витамина «С», например, не меньше, чем в апельсине.

Это — цитата из рассказа, но можно составить многие тома из документальных свидетельств о «чудесных выздоровлениях» благодаря витаминам. А лучше всего, конечно, и не нуждаться в выздоровлении. У жителя гор часто в костях меньше минеральных солей, чем у обитателя равнин. Иногда горцы страдают тяжёлой болезнью — зобом. Из-за того, что в воде горных ручьёв и горной почве слишком мало йода. Достаточно добавить в еду йод (в горах обычно продают теперь не простую соль, а йодированную), чтобы болезнь отступила.

Не хватает некоторых полезных веществ многим жителям тропиков. Сильные дожди (и у нас о яростном ливне почтительно говорят «настоящий тропический») вымывают из почвы важные соли. А чего нет в почве — нет и в растениях. Чего нет в растениях — не окажется и у животных. А человек ведь, в конце концов, тоже животное.

К тяжёлым последствиям привёл голод у пигмеев.

... Только сто с небольшим лет назад выяснилось, что в Африке живут пигмеи. До этого их существование многие серьёзные учёные считали сказкой. А затем... затем целые племена и даже народы карликового роста стали находить всюду. И на Филиппинских островах, где о них услышали ещё спутники Магеллана. Именно услышали, потому что, согласно записи одного из них, карлик, ложась спать, подкладывает под себя одно ухо, а другим накрывается. И в Южной Индии. И на островах вблизи неё. И в центральных областях Новой Гвинеи. В Америке совсем недавно тоже нашли племена, где часть индейцев успела стать карликами, а часть — нет. И уже буквально в последние годы обнаружили как будто подлинно карликовое племя.

Правда, не надо считать пигмеев слишком уж крошечными. Средний рост мужчины у них 140–145 сантиметров, женщины — 135. То есть они ниже среднего европейца сантиметров на тридцать, может быть, с небольшим. Итак, Африка и Азия, Америка и Австралия (ведь Новая Гвинея, по существу, часть её) родили на свет карликов. А Европа?

Детальные исследования показали, что в Сицилии, самом большом из принадлежащих Италии островов, есть области, населённые людьми много ниже среднего роста.

Ты должен помнить, что голодные дети растут медленнее, чем сытые. Мало того. Голодное время обычно легче переносят люди худые и маленькие. Это понятно. Чем крупнее человек, тем больше ему нужно пищи. Голод не только делает людей меньше — он ещё и ведёт отбор. Маленькие дольше живут и оставляют больше потомства. Сотни голодных поколений — и появляется карликовый народ. Пигмеи Африки, Индии, Новой Гвинеи и Сицилии — не родня друг другу. Они только братья по нужде, товарищи по несчастью.

Вырастут ли пигмеи, когда им будет лучше житься?

Скорее всего, нет. Новый признак уже, по-видимому, закреплён отбором. Но... вот что случилось в Исландии. Примерно тысячу лет назад её заселили выходцы из Норвегии — очень высокие сильные люди. После двух или трёх веков процветания в Исландию из-за резкого изменения климата пришло на много столетий полуголодное существование. И к XVIII веку исландцы стали низкорослыми. Но затем, особенно в XIX веке, положение стало улучшаться. И исландцы удивительно быстро «вспомнили» свой высокий рост и вернулись к нему.

Вчера читатель этой книги, москвич, ел, вполне возможно, на завтрак пюре из подмосковной картошки с вологодским маслом и запил это блюдо стаканом болгарского овощного сока. Во время обеда на первое был борщ из украинской капусты и молдавских помидоров с мясом из Калужской области, на второе — цветная капуста из-под Орла, на третье — компот из алма-атинских яблок. Кашу на ужин сварили из северокавказского риса, а зерна для какао, которым запили кашу, привезли из Колумбии. Сахар в стакане мог быть сделан из украинской сахарной свёклы. Но мог на него пойти и сахарный тростник с Кубы.

Апельсины везут нам из Марокко, финики — из Алжира, сок манго — из Индии.

В этом важно не только то, что еда становится разнообразнее, а значит, вкуснее. И не только то, что в еде становится больше витаминов, которых зимой в наших краях недостаёт. Северная пища восполняет нехватку отдельных химических элементов на юге, и наоборот; горы приходят на помощь равнине, а та платит тем же.

И, может быть, всё это, вместе взятое, как-то причастно к одной важной загадке последнего столетия. Загадке, которую зовут акселерация.

Я родился в 1933 году. Ну, само собой, родился, рос, кормили соскою, жил, работал, стал староват, как писал Маяковский. И дорос — в зените, так сказать, своей жизни — до 168 сантиметров»

Много это или мало? Ну, смотря когда. Среди неандертальцев ходил бы в высоких, их средний рост был всего 160 сантиметров. Кроманьонцы — те смотрели бы на меня свысока: с «высока» всех своих 180 сантиметров. Среди людей, обитавших на западе Франции пять тысяч лет назад (средний рост — 159 сантиметров), я опять-таки вырвался бы вперёд. А вот алтайцы двести поколений (5000 лет назад) при своих 175 сантиметрах снова считали бы меня низкорослым.

Так что, наверное, я удачно выбрал для рождения 1933 год — в это время 168 сантиметров казались самым что ни на есть средним ростом для мужчины. Но достиг я этого роста не в 1933 году... А когда мне исполнилось тридцать лет и я наверняка и безнадёжно перестал расти, средний мужской рост дошёл уже до 171,8 сантиметра. А сейчас, в 1972 году, меня догоняет даже собственная двенадцатилетняя дочка. Боюсь, если так пойдёт дальше, я из человека ниже среднего роста скоро стану попросту маленьким. И единственное, что может тут утешить, — то же происходит почти со всеми папами и мамами. Дети тянутся к небу! И называется это акселерацией. От латинского слова, означающего ускорение. (Есть, кстати, в любом автомобиле такая вещь — акселератор.)

Вот несколько фактов. Как-то одна знаменитая французская портновская фирма (она же Дом моделей) решила устроить эффектный рекламный трюк. По парижским улицам должны были пройти девушки, одетые как модницы минувших веков, в сопровождении изысканных кавалеров в костюмах тех же эпох. Руководство фирмы в азарте продемонстрировало чудеса изобретательности и находчивости. Всеми правдами и неправдами удалось добыть из разных французских музеев сотни старинных нарядов. Тут были костюмы и для балов и для битв.

И все усилия оказались напрасными. Не лезла собранная одежда на манекенщиц и манекенщиков, трещала, расползалась по швам при первых же попытках натянуть её на себя. А рыцарские латы оказывались слишком узкими даже для далеко не богатырских грудных клеток. Знай хозяева фирмы антропологию, они и затевать бы это дело не стали. Потому что антропологи вместе с врачами и физиологами уже давно следят за тем, что происходит с человечеством.

На территории нынешней Западной Германии горожане за последнюю сотню лет подросли в среднем на 10 сантиметров. Шведы — в селе и городе — примерно так же. Норвежцы прибавили за те же сто лет всего шесть сантиметров, во они ведь и до того считались самыми высокими людьми в Европе.

В России в XIX веке и в начале XX века такой «рост роста» тоже шёл, но куда медленнее, чем в Западной Европе. А вот после того, как произошла революция и миновали беды и голод гражданской войны и первых лет после неё, советская молодёжь стремительно кинулась догонять по росту западную. И догоняет, и ещё как!

Погибшие под Полтавой солдаты Петра I, как показали раскопки, были в среднем на 20 с небольшим сантиметров ниже нынешних солдат Советской Армии, Так подрос человек в нашей стране за четверть тысячелетия. Но темпы роста явно ускоряются со временем. Призывники 1961 года были выше призывников 1941 года на восемь сантиметров. Призывники 1971 года ещё сильнее увеличили этот разрыв.

Но лучше всего вызванная временем разница видна на детях. Нынешний тринадцатилетний мальчик выше своего сверстника столетней давности минимум сантиметров на восемь-десять. И тяжелее его по крайней мере килограмма на три-четыре, а то и пять. Словом, сегодняшний подросток куда сильнее, чем его прадедушка в ту пору, когда он тоже был подростком.