Говорят, приезжему из Европы или Америки человеку чрезвычайно трудно научиться есть рис двумя палочками, как китайцы, и немногим легче выучиться сидеть скрестив ноги, как принято у многих народов Востока., Араб откажется есть свинину, зулус — рыбу, мы — кузнечиков. На Западе в знак почтения к человеку или месту снимают шапку, на Востоке — наоборот, надевают. Болгары в знак отрицания кивают головой сверху вниз, а почти у всех остальных народов это знак утверждения. И всё же...

Историки удивляются сходству между собой древних культур, разделённых пустынями и океанами. Даже орудия каменного века всюду имеют сходные черты, потому что всюду их делали для одних и тех же целей. Громадны различия между цивилизацией ацтеков и европейскими цивилизациями. У них даже хозяйственная основа в очень многом разная: ацтеки, например, не знали скотоводства, не знали колеса, у них не было морских кораблей. И тем не менее в Мексике стоят пирамиды, как в Египте, а держава их многими чертами своими напоминает античные рабовладельческие общества. Отношения государства ацтеков с окрестными племенами индейцев чрезвычайно напоминают взаимоотношения Рима и варваров. И две совершенно независимо друг от друга развивавшиеся религии — ацтекское многобожие и христианское единобожие — включали в себя, в частности, такой общий обряд, как причастие — поедание хлеба, олицетворявшего собою тело самого господа бога.

Но это всё история. А вот сегодняшние поговорки разных народов:

Торопливая работа вкривь идёт (марийская).

Поспешность губит дело (китайская).

Не спеши — язык обожжёшь (турецкая).

Спешка — мать несовершенства (бразильская).

Скоро и хорошо не встречаются (итальянская).

Быстро идущий быстро устаёт (курдская).

Кто не спешит, и на арбе зайца догонит (калмыцкая).

Торопливый дважды одно дело делает (персидская).

Поспешишь — в пути замёрзнешь (бурятская).

Быстрая речка исчезает в песке (монгольская).

И, конечно, русская:

Поспешишь — людей насмешишь.

Вот ещё несколько поговорок уже из другой серии:

И на железе бывает ржавчина, и среди родственников — глупый (бурятская),

В каждом стаде найдёшь чёрную овцу (немецкая).

И среди поросят всегда один хуже (финская).

И в пшенице есть сор (мордовская).

В семье не без урода (русская).

А вот ещё:

У семи нянек дитя без глаза (русская).

Где нянек много, там дитя безного (русская, мордовская, белорусская).

Лучше ни одного врача, чем сразу три (немецкая).

Дом с двумя хозяйками грязен (татарская).

Когда пастухов много, овцы дохнут (поговорка казахов, даргинцев, кумыков и др.).

Чем больше поваров, тем хуже уха (финская),

И ещё:

Сердце матери стремится к сыну, сердце сына — в степь (татарская).

Отцово сердце — в сыне, а сыновье — в горах (армянская) .

Душа родителей в детях, а сердце ребят — в медведях (чувашская).

Мысли родителей о детях, мысли детей — о тайге (бурятская) .

Здесь слова непохожие, но мысли-то одни и те же.

И если в России говорят: «Волков бояться — в лес не ходить», то в Узбекистане: «Волков бояться — в камыш не ходить».

Охотники и пахари, рыболовы и пастухи на всех концах планеты — люди. И общее между ними сильнее различий.

Ещё не было не то что парохода, но и парусника, когда человек уже населил пять материков. А теперь и на шестом есть своё население — десятки людей на разных языках зовут себя антарктидцами.

Мы уже выяснили, что, занимая новые земли, человек платил за них дорогую цену, поэтому в центре Африки живут люди с чёрной кожей, в центре Европы — с белой.

Но география вмешивается в дела человечества не только когда речь идёт о цвете кожи.

Ну-ка, попробуй решить, кто весит больше — тысяча шведов или тысяча суданцев?

Конечно, тебе хотелось бы сначала узнать, кто из них выше? Что же, шведы — один из самых высоких народов Европы, но в Южном Судане живёт один из самых высоких народов всей нашей планеты вообще.

Значит, тысяча суданцев тяжелее? Нет, наоборот. А кто тяжелее, тысяча русских или тысяча суданцев?

Русские, учтите, в среднем ниже шведов. Значит... Опять-таки нет. Тысяча русских окажется тяжелее тысячи суданцев.

Почему я пользуюсь здесь числом «тысяча»? Да просто потому, что слово «миллион» подошло бы тут ещё больше. Речь идёт о соотношении среднего веса людей. А найти, скажем, суданца весом в центнер и шведа, который потянет вдвое меньше, совсем нетрудно.

В чём же причина «легковесности» среднего суданца?

Может быть, это — наследие колониального прошлого? В какой-то мере, вероятно, да. Но одной науки истории мало для объяснения сути дела. Ведь Италия, например, колонией не была, а тысяча итальянцев легче тысячи немцев. И тысяча аргентинцев или чилийцев тяжелее тысячи бразильцев.

Получается, что чем ближе к экватору живёт народ, тем он легче.

А тысяча жителей высоких (и холодных) плато в Чили весит больше (при одном национальном происхождении), чем тысяча обитателей тёплого Чилийского побережья.

Вот мы перешли от разговора о севере и юге к словам о холоде и тепле. И этот переход справедлив, потому что не сама по себе географическая широта заставляет человека становиться тяжелее или легче, а климат. Для южанина подкожный жир, даже в небольшом количестве, лишняя роскошь. Для северянина — суровая необходимость. Это дополнительная шуба для внутренних органов, и пренебречь ею организм не может. Простой пример. Ты обращал внимание на отличия в фигурах у спортсменов разных видов спорта? Так вот, у пловцов все линии тела словно сглажены — это слой жира тонкой оболочкой окружил мышцы. С водою не шутят, она ведь гораздо холоднее воздуха. И пловцы в среднем тяжелее легкоатлетов, например.

Вот и эскимосу жир под кожей нужнее, чем японцу.

Ты читал роман Жюля Верна «Капитан Гаттерас»? Его герои — путешественники, стремящиеся открыть Северный полюс. По дороге у них кончилось топливо. Они очень страдают от стужи. Все, кроме весёлого доктора Клоубонни. Почему? «Его тучность заменяла ему самую тёплую одежду. По словам Клоубонни, он был очень доволен, что одет подобно моржам или китам, которые благодаря толстому слою подкожного жира легко переносят арктическую стужу».

Кроме того, чем человек крупнее, тем ему легче сберегать тепло в организме. Северянам нужно гораздо больше энергии, чем южанам. Им приходится и есть гораздо больше. И первым исследователям Арктики попросту верить не хотели, когда те рассказывали об аппетите эскимосов. Несколько килограммов мяса на ужин (одному человеку) не кажутся чем-то необычным. Но по мере того как осваивалась Арктика, стало ясно, что и у приезжих резко повышается потребность в пище. Особенно в самой энергоёмкой — жире. У всех участников американской антарктической экспедиции случайно оказалась одна и та же идиосинкразия (здесь — отвращение). Они терпеть не могли жира. Но это — дома, в Соединённых Штатах. А на шестом материке, среди вечных льдов, в шестидесяти- и семидесятиградусные морозы, американцы вдруг обнаружили, что они любят тот же самый жир. Но стоило экспедиции покинуть берега ледяного материка — и идиосинкразия к жиру вернулась. Организм наш умеет иногда заставить мозг почувствовать, что нужно телу. Так ребёнку, у которого в теле не хватает кальция, начинают казаться вкусными мел и извёстка.

А о «масштабах» северного аппетита пусть расскажет за меня тот самый жюль-верновский доктор Клоубонни из «Капитана Гаттераса», которого я уже вспоминал.

«... Вам ни за что не сравняться в прожорливости с гренландцем, который съедает ежедневно от десяти до пятнадцати фунтов тюленины... Полярный желудок... расширяется и сокращается по желанию, способен переносить длительную голодовку и избыток пищи... В арктических странах приходится много есть: это необходимо для сохранения не только сил, но и самой жизни. Поэтому Компания Гудзонова залива отпускает ежедневно на каждого человека восемь фунтов мяса или двенадцать фунтов рыбы... (К слову, Жюль Верн имеет в виду не русские фунты по 400 граммов, а английские, примерно по 450 граммов.) Сэр Джон Росс на земле Будия постоянно изумлялся прожорливости своих проводников. Он рассказывает, между прочим, что двое эскимосов — заметьте, только двое — за одно утро съели целую четверть мускусного быка. Они нарезали мясо длинными лентами и запихивали в рот, затем каждый отрезал у самых губ часть ленты, не вошедшую в рот, и передавал её товарищу...»