Так, болтая о событиях минувшего дня, мы с Джейн шли домой; таким было едва ли не каждое наше возвращение на маленькую ферму, которую мы устроили сразу за пределами деревенской земли. Свернув на ведущую к нам дорогу, мы столкнулись с нашей дочерью Зоей. Ее сопровождал Варвар, беспородный пес, который, как всегда, безумно обрадовался нам.

— Он угадал, что вы идете. — Зоя слегка запыхалась. — Рванул вам навстречу. Мне пришлось догонять его бегом.

— Приятно знать, что хоть кто-то без нас скучает, — отозвался я.

Джейн наклонилась и погладила Варвара, который изобразил настоящую бурю восторга. Я чмокнул Зою в щеку.

— К вам приехал гость, — сообщила дочь. — К вам обоим. Объявился у нас около часа назад. Приехал на флотере.

В округе флотеров не было ни у кого: для сельского хозяйства они крайне непрактичны и могли бы сгодиться разве что для пускания окружающим пыли в глаза, причем и в переносном, и в прямом смысле. К счастью, наши односельчане не имели склонности к такому поведению. Я взглянул на Джейн. Она пожала плечами, дескать, я никого не жду.

— И как же он представился? — спросил я.

— Он вообще не представился. Только сказал, что он — старый друг Джона. Я предложила ему позвонить тебе, а он ответил, что с удовольствием подождет.

— Ладно. Скажи хотя бы, как он выглядит, — попросил я.

— Молодой. Вроде как хорошенький.

— Я не думаю, что у меня есть знакомые хорошенькие парни. Ведь это больше по твоей части, юная дочь, верно?

Зоя возвела глаза к небу и ухмыльнулась с деланной язвительностью.

— Так точно, девяностолетний папаня. А вот если бы ты позволил мне договорить, то услышал бы одно слово, которое убедило меня, что ты и впрямь мог знать его. А я хотела сказать, что он не только хорошенький, но еще и зелененький.

Мы с Джейн снова переглянулись. Зеленая кожа была у солдат ССК; этот цвет ей придавал хлорофилл, поставлявший бойцам дополнительную энергию. И у Джейн, и у меня кожа некоторое время была зеленой. Впоследствии я вернул себе свой первоначальный цвет, и Джейн тоже разрешили выбрать более заурядную окраску кожи.

— Он не сказал, что ему нужно? — спросила Джейн.

— Не-а. Да я и не спрашивала. Я просто решила, что будет лучше выйти вам навстречу и предупредить. А его я оставила на крыльце.

— Наверно, сейчас он вынюхивает, что и где у нас лежит, — предположил я.

— Сомневаюсь, — возразила Зоя. — Я оставила Гикори и Дикори, чтобы они присматривали за ним.

Я усмехнулся.

— А это значит, что он с места не сойдет до твоего возвращения.

— Во-во, я точно так и подумала.

— Ты мудра не по годам, юная дочь, — сказал я.

— Кто-то же должен компенсировать твой маразм, девяностолетний папаня.

Она бегом устремилась обратно к дому. Варвар потрусил за ней.

— Никакого почтения, — пожаловался я Джейн. — Такого она могла набраться только от тебя, больше не от кого.

— Она же приемная, — парировала Джейн. — К тому же умник в нашей семье ты, а не я.

— Впрочем, все это мелочи. — Я взял ее под руку. — Пойдем. Я хочу посмотреть, сильно ли перепугался наш гость.

Гостя мы обнаружили сидящим на ступеньке крыльца под пристальным надзором двух наших молчаливых обинян. Я узнал его с первого взгляда.

— Генерал Райбики! — воскликнул я. — Вот это сюрприз!

— Привет, майор, — отозвался Райбики (он обратился ко мне по моему последнему воинскому званию) и добавил, указав на обинян: — Пока мы не виделись, у вас появились новые интересные друзья.

— Это Гикори и Дикори. Приятели моей дочери. Чрезвычайно милые и безобидные, если, конечно, не решат, что можете представлять для нее опасность.

— И что же случается в таком случае? — осведомился Райбики.

— Они делаются совсем другими. Но обычно все кончается очень быстро…

— Восхитительно, — отозвался Райбики.

Я отпустил обинян, и они отправились искать Зою.

— Благодарю, — сказал Райбики. — Обиняне всегда действуют мне на нервы.

— В этом-то и весь смысл, — ответила Джейн.

— Это я понимаю. Надеюсь, вы не сочтете неприличным любопытством, если я спрошу, почему вашу дочь сопровождают телохранители-обиняне?

— Они не телохранители, а спутники, — пояснила Джейн. — Зоя — наша приемная дочь. Ее биологический отец — Чарльз Бутэн.

Райбики удивленно вскинул брови — высокое звание позволяло ему кое-что знать об этом человеке.

— Обиняне благоговели перед Бутэном, но его больше нет на свете. Они сочли необходимым узнать, что сталось с его дочерью, и прислали этих двоих, чтобы они были рядом с нею.

— И это ее нисколько не беспокоит, — констатировал Райбики.

— Она выросла рядом с обинянами, они были ей и няньками, и защитниками, — объяснила Джейн. — Она чувствует себя с ними совершенно непринужденно.

— И вас это тоже не беспокоит, — добавил Райбики.

— Они присматривают за Зоей и обеспечивают ее безопасность, — продолжал я. — Они кое в чем помогают нам. К тому же их присутствие здесь — это одно из условий соглашения между Союзом колоний и обинянами. Необходимость общаться с ними — совсем не такая высокая цена за возможность иметь их в союзниках.

— Что верно, то верно, — кивнул Райбики и поднялся. — Знаете что, майор. У меня есть к вам предложение. — И добавил, поклонившись Джейн: — Вернее, к вам обоим.

— И что же это за предложение? — спросил я.

Райбики дернул головой в сторону дома, куда только что удалились Гикори и Дикори.

— Если вы не возражаете, я предпочел бы говорить об этом там, где эта парочка не сможет нас услышать. У вас есть какое-нибудь местечко, где мы могли бы поболтать без лишних ушей и глаз?

Я искоса взглянул на Джейн. Она ответила чуть заметной улыбкой.

— Я знаю такое место, — сказала она.

— Что, мы будем торчать здесь? — недоверчиво спросил генерал Райбики, когда я остановился посреди поля.

— Вам требовалось место для конфиденциального разговора? Теперь вас отделяют от ближайших ушей, хоть человеческих, хоть обинянских, по меньшей мере пять акров посевов. Милости прошу: секретность в колониальном стиле.

— И что же это за посевы? — осведомился Райбики, рассматривая сорванный молодой стебель.

— Сорго, — коротко ответила Джейн.

Она стояла рядом со мной. Варвар сидел у ее ног и скреб за ухом задней лапой.

— Название, кажется, знакомое, — протянул Райбики, — но вряд ли мне когда-то приходилось видеть эту травку.

— Здесь это главная посевная культура, — пояснил я. — Она дает большие урожаи, потому что хорошо переносит жару и засуху, а летом в наших краях бывает жарковато. Местные жители пекут из этой муки особый хлеб — бхакри — и готовят множество разных разностей.

— Бхакри… — повторил Райбики и махнул рукой в сторону деревни. — Судя по всему, здесь живут главным образом выходцы из Индии.

— Есть, но немного, — ответил я. — Большинство родилось уже здесь. Этой деревне — той, что перед нами, — шестьдесят лет. Активная колонизация Гекльберри продолжается сейчас на континенте Клеменса. Его открыли для освоения как раз в то время, когда мы прибыли сюда.

— Значит, напряженности из-за Субконтинентальной войны здесь нет, — задумчиво произнес Райбики. — Между вами, американцами, и индийским большинством.

— До этого здесь не доходит. Иммигранты всюду примерно одинаковы. Прежде всего они воспринимают себя как гекльберрцев и лишь потом — как индусов. Уже для следующего поколения земные национальные различия не будут иметь ровно никакого значения. К тому же Джейн по большому счету вовсе не американка. Если мы чем-то и выделяемся, то лишь тем, что были солдатами. Первое время на нас смотрели с любопытством, но теперь мы просто Джон и Джейн с придорожной фермы.

Райбики снова обвел поле рассеянным взглядом.

— Меня поражает, что вы вообще взялись за фермерство, — сказал он. — Ведь у вас обоих есть настоящая работа.

— Фермерство — это самая настоящая работа, — возразила Джейн. — Ею занимается большинство наших соседей. И для нас она тоже очень полезна: ведь если мы не будем знать, чем они живут, то не поймем, чем можем быть им полезны.