— Эта оговорка Марка Дейча имеет юридический характер, — Алексей продолжает жевать вареники. — На самом деле, когда предприятия приватизировались, люди входили туда задолго до приватизации. Я думаю, зритель понял эту оговорку именно так, как сказал Марк Дейч.
— Не морочь мне голову, Леш. Зритель, по-твоему, понял, что та история, о которой идет речь, произошла до того, как Ходорковский стал владеть ЮКОСом?
— Я думаю, да, — говорит Алексей Малков.
А я думаю, нет. Я думаю, из фильма «Теракт с предоплатой» и из скромной оговорки Марка Дейча зритель не понял, что нефть ЮКОСа похищалась и шла на финансирование чеченского сопротивления тогда, когда компания была государственной и не имела отношения к Ходорковскому. Я думаю, зритель не понял, что Хожахмед Нухаев был тем самым человеком, про которого Марина Филипповна Ходорковская говорит, что очень боялась за сына, когда ее сын выдавливал из Юганска чеченских бандитов. Я думаю, что зритель не понял еще и потому, что в фильме, рассказывающем о делах ЮКОСа до прихода туда Ходорковского, время от времени мелькает Ходорковский.
— Ладно, — говорю. — Давай перейдем к фильму «Человек с метлой».
В фильме «Человек с метлой» Алексей Малков рассказывает, что живет, дескать, в Кирове дворник Сергей Варкентин. Он болен олигофренией, а олигофрения (в кадре детская психиатрическая больница, и детский врач-психиатр объясняет) — это такая болезнь, что человеку можно внушить, что угодно, что угодно заставить делать и говорить. И вот однажды к Сергею Варкентину пришли неизвестные люди и предложили ему стать директором коммерческой фирмы. Варкентин согласился, и несколько лет считал себя директором неизвестно чего, собирался поехать в командировку за границу, подписывал какие-то бумаги, ждал каких-то доходов, но не дождался. Только на суде выяснилось якобы, что Варкентин фиктивно возглавлял одну из посреднических компаний, через которые ЮКОС уходил от налогов. Алексей Малков в этом фильме утверждает, будто, пользуясь безволием человека, больного олигофренией, какие-то подосланные Ходорковским люди склонили бедного дворника стать фиктивным директором фиктивной компании, но не предполагает даже, что точно так же, пользуясь безволием больного, прокуратура могла склонить дворника давать какие угодно показания.
С этим Варкентиным была ужасная история. Его привезли в суд в качестве свидетеля. Если в фильме у Малкова Варкентин был аккуратно причесан и одет в чистый джинсовый костюм, то на суд Варкентин явился нечесаным и в куртке явно с чужого плеча. Рукава были длиннее рук, из носу у Варкентина текло, и он вытирал нос рукавами. Его ввели в зал суда, он огляделся и бросился бежать вон. Охранники поймали его и подвели к судье. Судья попросила у Варкентина паспорт, он отдал паспорт, снова бросился бежать, снова был пойман и приведен, и допрошен. Он был так жалок и отвечал на вопросы так бессвязно, что Ходорковский и Лебедев в клетке смеялись до слез, повалившись друг на друга. Минут через десять Варкентин в зале суда освоился и не хотел уходить, когда его закончили допрашивать. Его вывели. Это было отвратительно.
Причем отвратительны были все, кроме Варкентина.
Прокурор, который вызвал свидетеля, очевидно не способного отвечать за свои слова. Адвокаты, раскопавшие, что Варкентин этот был судим за изнасилование и отпущен по причине невменяемости. Ходорковский и Лебедев, которые смеялись над бредом больного человека, вместо того чтоб плакать и кричать: «Перестаньте издеваться над человеком! Он же человек!» Я спрашиваю Алексея Малкова: — Почему у тебя в фильме «Человек с метлой» нет в кадре ни одного документа, подписанного этим парнем в качестве директора компании? Или нет таких документов?
— Если он подписывал, значит, эти документы есть.
И если он приходил в суд в качестве свидетеля, значит, документы есть. Но пока следствие шло, мне никаких документов не давали. Прокуратура не очень контактная. Выступала только Вишнякова (официальный представитель прокуратуры. — В. П.), никто больше не комментировал, я ни с кем не контактировал. Я ссылался только на показания Варкентина.
Так говорит Алексей Малков, переворачивая логику с ног на голову. Наоборот! Наоборот! Если бы документы были, это значило бы, что Варкентин их подписывал. И тогда следовало бы показать эти документы и доказать, что подписывались они ради того, чтобы Ходорковский уклонялся от уплаты налогов. Но даже документов нет. А есть только показания несчастного невменяемого человека, будто он что-то там подписывал.
В этом же фильме «Человек с метлой» Алексей Малков рассказывает еще об одной посреднической компании. На этот раз в Швейцарии. Компанию возглавляла некая русского происхождения француженка по имени Елена Коллонг. Адвокат Антон Дрель говорит про нее, что она вела в Швейцарии дела жены одного из партнеров Ходорковского, а потом пыталась шантажировать Платона Лебедева и требовала отступного за то, что жена одного из партнеров Ходорковского отказалась от услуг Елены Коллонг. Алексей Малков утверждает, будто через Коллонг отмывались в Швейцарии юкосовские деньги. Я спрашиваю Алексея: — Коллонг у тебя в фильме выступает на какой-то пресс-конференции? Это что за пресс-конференция?
— Это она пресс-конференцию давала в Париже, помоему. Я сам эту пресс-конференцию не снимал. Ее снимал наш европейский корреспондент.
— Понятно. У тебя в фильме она выносит папки с документами, но из всех этих папок показывает только два документа. Один датирован февралем 1998 года. Это поручение ЮКОСа об обмене акций дочерних компаний на единую акцию ЮКОСа. Оно никакого отношения не имеет к отмыванию денег. Второй документ это нарисованная от руки схема отмывания денег. Может быть, и верная схема, но от руки нарисованная схема это не документ никакой. У тебя есть объяснение, почему Коллонг не показала ни одного документа посущественней, раз уж у нее их целые папки? Может, у нее нет документов? Может, в папках просто резаная бумага, а Коллонг шантажистка?
— У меня объяснения нет, — честно говорит Алексей Малков. — Я монтировал ту картинку, которую мне прислали.
— Ты спрашивал европейского вашего корреспондента, почему ей дали всего год условно? Это в Швейцарии-то, где за отмывание денег могут ведь и на всю жизнь упечь.
— Нет, не спрашивал.
Алексей Малков доедает сладкие вареники. Он обезоруживающе искренний парень с детскими пухлыми щеками и румянцем на щеках. Искренний, как солдат, который не понимает, почему обвинен в военных преступлениях, если всего лишь исполнял приказ. Я спрашиваю: — Тебя не смущает, что налоги оптимизировали все предприниматели, и деньги в Швейцарию тоже переводили все, кто мог, а судят только Ходорковского?
— Нет, — говорит Алексей, — я снимаю по материалам, которые предоставляет мне следствие. Если прокуратура займется Потаниным или Фридманом, я сниму и про них.
Он точно солдат. Он привык заранее знать про своих героев, что те преступники. Он не привык проверять материалы, предоставляемые ему прокуратурой для фильмов. Я сижу и думаю, сказать ли ему, что его обманули. Сказать ли ему: «Тебя используют, как дворника Варкентина, и как, может быть, используют меня, если эта книжка, которую я пишу, — часть пиар-кампании ЮКОСа, а мне предложили написать книжку заранее зная, что я наверняка стану оправдывать Ходорковского просто потому, что тот в тюрьме».
Сказать ли? Нет. Не поверит. Журналисту очень трудно поверить, что за всю его блестящую карьеру, может быть, ни разу ему не придется сказать правду, и в лучшем случае удастся только представить точку зрения, отличную от официальной. Нам приносят чай. Мы сидим с Алексеем за одним столом. Он выражает официальную точку зрения, а я — отличную от официальной. У него аудитория десять миллионов человек. У меня дай бог наберется десять тысяч. Может быть, я просто ему завидую?
В фильме «Бригада из ЮКОСа» Алексей Малков рассказывает историю про то, как Ходорковский и Невзлин якобы велели заместителю начальника службы охраны ЮКОСа Алексею Пичугину убить бывшую юкосовскую пиарщицу Костину, сотрудника ЮКОСа Колесова и бывшего совладельца купленной ЮКОСом Восточной нефтяной компании Рыбина. Пичугин якобы поручил это убийство своему куму, тамбовскому бизнесмену Горину, Горин перепоручил серийному убийце Коровникову, а Коровников не смог убить ни Костину, ни Колесова, ни Рыбина. У Костиной взорвали бомбу на лестничной клетке, никто не пострадал. На Колесова напали на улице, и он отделался синяками.
