– И вы это мне рассказываете! – с чувством произнесла Берта.

– Что нам теперь делать? – спросил Белдер. – Мы должны что-то предпринять.

– Это еще зачем?

– Чтобы все выяснить.

– Возможно, Салли все уже выяснила, – сказала Берта. – Может быть, ваша жена выяснила с ней отношения, поняла, что ошиблась и...

– Боюсь, вы не знаете мою жену, – сказал Белдер. – Если что-то вызвало ее подозрения, пройдет много времени, прежде чем эти подозрения исчезнут. Чем больше вы объясняете, тем хуже становится. Только после многочисленных повторений она начинает вам верить. Она необыкновенно подозрительная женщина. Даже такая ничтожная вещь, как это письмо, может свести ее с ума. Мы на протяжении многих недель не сможем говорить ни о чем другом, кроме этого.

– Даже если ушла Салли?

– Конечно. Это только мое предположение, что она ушла.

Берта взглянула на часы.

– Сейчас начало одиннадцатого. Вы думаете, что телефонный разговор состоится?

– Возможно. Она сказала мне вчера днем, что я могу взять машину до одиннадцати часов и что я должен поставить ее перед домом точно к одиннадцати и проверить, достаточно ли в баке бензина.

– И вы хотите, чтобы я что-то в связи с этим предприняла?

– Да.

– Что?

– Я хочу выследить человека, написавшего это письмо.

Глаза Берты сузились.

– Вы хотите, чтобы я поймала этого негодяя?

– Да.

– Давайте поговорим о письме, – сказала Берта. – Кто, по-вашему, мог написать его?

– Не знаю.

Резкое движение Берты заставило заскрипеть ее кресло-качалку.

– Как вы думаете, была ли это ваша теща?

– О чем вы?

– Об авторе письма.

Лицо Белдера передернулось.

– Конечно! Это Тереза Голдринг! Какой же я был дурак, когда начал метаться, как только поднял это письмо! Она всегда меня ненавидела. Она выбрала время, чтобы попытать счастья и нанести удар ниже пояса. Можете себе представить, в каком затруднительном положении я бы оказался, если бы ей удалось расстроить наши отношения с женой.

Берта с хмурым видом изучала письмо.

Белдер продолжал:

– Какая была бы радость для Терезы, если бы она смогла настроить жену против меня, и какие возможности это бы перед ней открыло!.. Да, миссис Кул, вы вникаете в самую суть вещей. Я перевел все мое состояние на имя жены. Она подтвердила то же самое. Суд нашел, что это было правильным. А теперь, если она сможет завершить этот процесс и оставить за собой все состояние, я буду бессилен.

– Но она же не станет переводить все на имя своей матери, не так ли? – спросила Берта.

– Не все, конечно, но...

– Какие отношения у вашей жены с Карлоттой? – спросила Берта, переворачивая смятый листок бумаги, который она держала в руке.

– У них прекрасные отношения, если не считать последнего времени, когда Карлотта усиленно думает над тем, почему же ей не хотят сказать, кто ее родители. Она считает себя уже достаточно взрослой для того, чтобы выбирать, что ей делать. Она, конечно, примирилась с мыслью, что никогда не узнает, кто ее отец, но надеется найти свою мать. Карлотта испорченная, ленивая девчонка.

– Ее мать жива?

– Думаю, что да. Это и есть камень преткновения. Насколько я понимаю, ее мать приложила все усилия для того, чтобы узнать, где находится дочь. С первого взгляда не кажется, что у Терезы может быть сильная хватка, но не допустите ошибку – она безжалостный, жестокий противник, который не остановится ни перед чем. Насколько я понимаю, она воздвигнет препятствия на пути той женщины, какие только сможет.

– Какой женщины?

– Матери.

– Надо полагать, что Тереза Голдринг не спускает с нее глаз?

– Я тоже так думаю.

– И как она это делает?

– Наверно, с помощью детективов. Тереза очень осторожна.

– У нее есть деньги?

– Есть кое-что. И, поверьте мне, она хочет, чтобы их было больше.

– Как ей достались эти деньги?

– По страховке, полученной после смерти мужа.

– И много?

– Около двадцати тысяч. Вместо того чтобы вложить деньги в надежное предприятие и жить на проценты, Тереза хвасталась ими, покупала себе все, что хотела, заботилась о том, чтобы быть хорошо одетой и привлекательной. Я думаю, что она все еще представляет для мужчин интерес. Она...

– Сколько ей лет?

– Кажется, сорок восемь.

– Многие женщины пускаются в романтические приключения после того, как им перевалило за сорок, – заметила Берта.

– Конечно, миссис Кул, но это женщины, которые ведут себя искренне; те, которые не пытаются казаться чем-то таким, чем они вовсе не являются. Они с чутким сердцем, понимающие вас... Вам нужно увидеть Терезу, чтобы понять меня. Ей уже сорок восемь, а она вбила себе в голову, что выглядит на тридцать два. У нее все еще великолепная фигура... я бы сказал, для нее. Она сбрасывает вес, но... Ой, да ну ее к черту! Меня тошнит, когда я о ней говорю, – поспешно сказал Белдер.

– Все равно вы будете о ней говорить. Мы должны выяснить, каким образом она связана с этим письмом. У нее где-то должно быть подставное лицо.

– Почему вы так решили?

– Когда вашей жене звонят по телефону, то голос человека, который с ней говорит, должен быть ей незнаком. И тот, с кем она встречается, должен быть ей незнаком. Друг мог бы позвонить и сказать: «Привет, Мейбл. Можешь потом меня не цитировать, но твой муж снова принялся распутничать!» А мать вряд ли могла бы позвонить ей и, попытавшись изменить свой голос, сказать: «Миссис Белдер, мы с вами не знакомы, но я...» Вы меня понимаете?

– Понимаю, – отозвался Белдер.

– Следовательно, – заключила Берта, – у вашей тещи есть подставное лицо, кого ваша жена не знает, который звонит и говорит: «Миссис Белдер, я тот, кто написал вам письмо. Вы не хотели бы побеседовать со мной?.. Правда, я не могу прийти к вам домой по вполне объективным причинам, но если вы согласитесь со мной встретиться, то...» Понимаете?

– Да.

Берта устало поднялась с кресла.

– Думаю, нам надо последить за вашей женой, выяснить, с кем она встречается и что связывает этого человека с миссис Голдринг... Черт, кажется, это будет поденная работа.

– Когда вы все это сделаете, мы сможем пойти к моей жене и показать ей, что ее мать...

– Не будьте таким глупым, – прервала его Берта. – Миссис Голдринг скажет, что мы лжем, и заставит свою дочь поверить ей. Нет, в этом случае мы не пойдем к миссис Белдер.

Белдер с сомнением произнес:

– Тереза может оказаться чрезвычайно крепким орешком.

Берта негодующе взглянула на него.

– Господи, молодой человек! Если вы думаете, что ваша теща – крепкий орешек, подождите и увидите, как работаю я. Она просто любитель. А мне платят за то, чтобы я была этим крепким орешком.

Туман рассеивался, и солнце начинало уже проникать сквозь его пелену, когда Эверетт Белдер припарковал машину жены напротив дома, украдкой посмотрел туда, где в укромном месте посередине следующего квартала остановила свой автомобиль Берта. Он вышел из машины, застегнул пальто и притронулся к полям шляпы, подавая условный знак.

Берта Кул, наблюдавшая за ним сквозь «дворники» взятой в агентстве машины, фыркнула и в негодовании пробурчала себе под нос:

– Ну и чего же, по его мнению, он этим добивается?

Белдер поглядел на часы, потом окинул взглядом дом, просунул руку в левое переднее окно автомобиля, нажал на гудок, а затем быстро зашагал по улице.

Берта Кул, с философским терпением устроившись на мягком сиденье машины, зажгла сигарету и принялась ждать. Ее небольшие проницательные глаза подмечали все, что происходило вокруг.

На тихой улице, по обеим сторонам которой тянулись частные дома, было небольшое движение. Главный бульвар, на котором Белдер поджидал автобус, идущий в деловую часть города, был достаточно оживлен, оттуда доносилось жужжание транспорта – не непрерывное рычание, но различимый гул автомашин.