– Вы перед ней извинились?

– Я не причинила ей никакого вреда, разве что она проронила несколько фальшивых слезинок.

– Но в иске сказано, что Белдер ее уволил, – заметила Элси. – Для чего ему понадобилось ее увольнять, если все выяснилось?

– Не знаю. Но он мог это сделать и по какой-то другой причине. Они поругались перед тем, как мы с Селлерсом пришли к нему в офис.

– Откуда вы знаете?

– Я видела, как она плакала. А не кажется ли тебе, что этот ловелас воспользовался моими словами, чтобы избавиться от этой девчонки?

– Вполне возможно.

– Хорошо. Сейчас я это выясню, – заявила Берта.

– А как она может через суд преследовать нашу компанию? – спросила Элси. – Ведь Дональд не имеет к этому никакого отношения.

– Скажут, что я действовала не только от своего имени, но и от имени компании. Я могу задержать ход этого дела, поскольку Дональд в Европе... Нет. Будь я проклята, если я сделаю это. Я появлюсь сама, от имени компании. Дональду незачем беспокоиться. Все закончится до того, как он успеет что-нибудь узнать. – Берта взглянула на часы. – Мне надо повидать Эверетта Белдера и дать ему пищу для размышлений. Я выясню, что за всем этим скрывается. Он не может использовать меня и умыть руки. Вот что выходит, когда хочешь вести тихую жизнь. Я берусь за дело, которое считаю легким, пытаюсь избавиться от него, когда оно становится трудным, и тут мне предъявляют судебный иск на сто тысяч долларов за ущерб.

– А вы, – спросила Элси, когда Берта направилась к дверям, – назвали ее прохвосткой?

Берта распахнула дверь, повернулась и сказала:

– Ты чертовски права, я назвала ее прохвосткой. – И негодующе застучала каблуками, удаляясь по коридору. Ей удалось поймать такси прямо у выхода.

– Рокэвей-Билдинг, – сказала она, запихнув себя в машину, – и поторапливайтесь.

В офисе Эверетта Дж. Белдера Берта нашла новую секретаршу: высокую худую женщину, которой было за сорок, с худым лицом, нескладной фигурой, острым выступающим подбородком, длинным с горбинкой носом и чопорными манерами.

– Доброе утро. Мистер Белдер у себя?

– Простите, кто его спрашивает? – Слова произносились с особенной интонацией, и простой вопрос становился длинным и чересчур официальным.

– Берта Кул.

– У вас есть визитная карточка, мисс Кул?

– Миссис Кул, – сказала Берта, повышая голос. – Мне нужно видеть его по делу. Я не назначала время встречи, потому что была здесь прежде. Поупражняйтесь в ораторском искусстве на ком-нибудь другом. А я войду.

Берта прошла через приемную, проигнорировав попытку новой секретарши задержать ее.

Она распахнула дверь.

Эверетт Белдер сидел, откинувшись на спинку стула, положив ноги на стол, и держал перед лицом раскрытую газету.

– Прекрасно, мисс Хоррисон, – сказал он. – Положите письма на стол. Я подпишу их позже.

Он перевернул газетный лист.

Берта Кул захлопнула дверь с такой яростью, что картины на стенах затряслись.

Эверетт Белдер удивленно опустил газету.

– Боже мой! Это миссис Кул! Почему вы не передали через мисс Хоррисон, что пришли?

– Потому что я спешу, а она слишком медленно говорит. Уберите газету и расскажите-ка, что за муха вас укусила, когда вы увольняли Имоджен Дирборн?

Белдер медленно сложил газету и хмуро взглянул на Берту.

– Я полагаю, что имею право отказывать в работе моим служащим, когда сочту нужным, миссис Кул.

Берта сердито бросила:

– Меня не интересует, когда вы уволили ее и как вы это сделали. Но она предъявила мне иск на сто тысяч долларов, утверждая, что я опорочила ее репутацию и из-за этого она лишилась работы.

Белдер наклонился вперед и с глухим стуком опустил на пол ноги.

– Что она сделала, миссис Кул?

– Предъявила мне иск на сотню тысяч долларов.

– Я не могу в это поверить.

– Это как хотите. Бумаги были переданы мне сегодня утром.

– Что она пишет?

– Что я назвала ее прохвосткой, заявила, что она влюблена в вас и потому послала эти письма. Она утверждает, что вы уволили ее именно поэтому.

– Проклятая маленькая лгунья! Она знает куда больше.

Берта поудобнее уселась на стуле. В первый раз напряженные морщинки вокруг глаз разгладились.

– Вот из-за чего, – сказала она, – я здесь. Почему вы ее уволили?

– В этом нет ничего личного, – сказал Белдер. – Хотя что-то и есть.

Берта сердито сказала:

– Перестаньте ходить вокруг да около. Почему вы ее уволили?

– Одна из причин заключается в том, что она была слишком красива. Она не только красива, но и уверена в своей красоте и поэтому вела себя провокационно.

– Ну и что же из этого?

– Когда у вас свояченица такая же наблюдательная и внимательная, как Карлотта, и теща такая же подозрительная, как Тереза Голдринг, то может выйти очень много.

– Это они сказали вам, чтобы ее уволили?

– Нет. Не поймите меня неправильно, миссис Кул. Они ничего определенного по этому поводу не говорили. Имоджен была милой секретаршей. Такая компетентная молодая женщина, но у нее были некоторые привычки, некоторые...

Берта подалась вперед, впившись глазами в глаза инженера по маркетингу.

– У вас с ней вчера разразился скандал, и она плакала перед тем, как мы пришли с сержантом Селлерсом. Не потому ли, что вы сказали ей, что она уволена?

– Нет.

– Я знаю, что между вами произошло какое-то объяснение. Если вы сказали ей, что она уволена или что вы не намерены больше держать ее на службе, до того, как я появилась на сцене, тогда этот иск всего лишь шантаж. Можете вы это понять? Мне нужно знать, что она была уволена не из-за моих слов.

– Могу вас заверить, миссис Кул, что она была уволена по другой причине.

Берта Кул в раздражении откинулась на спинку стула.

– Может быть, у вас такое правило – увольнять секретарш без определенной причины?

– Хорошо, миссис Кул, я буду с вами предельно откровенным и скажу, что есть несколько причин. Я не могу точно назвать самую важную. Во всяком случае, эта девушка больше, чем следовало бы, была уверена в своей красоте. И тот, кто входит в офис и видит ее, немедленно начинает думать... ну вы знаете о чем. И еще одно, – продолжал Белдер, – она была неосторожной.

– То есть?

– Она обнародовала информацию, которую не имела права распространять.

– Что именно она обнародовала?

– Ну, конечно, миссис Кул, я... Давайте оставим это, здесь нет ничего, чему я мог бы уделить внимание.

Лицо Берты покраснело.

– Вы рассказываете мне сказку про белого бычка. Все это похоже на карусель. И каждый раз, когда мы подходим к тому месту, где заедает пластинка, я переставляю иглу и прослушиваю все заново. Прошу прощения, если кажусь нетерпеливой. Давайте разберемся. Она была неосторожной. В чем? Она обнародовала информацию. Что это за информация? Почему она была неосторожной? Она красива. Что за неосторожность в том, чтобы быть красивой? Кому она сообщила информацию? Возможно, она вела себя провокационно. Всякий, кто пришел бы в офис, мог подумать, что... Валяйте дальше. Когда вы начнете уставать от уверток, может быть, что-нибудь скажете.

– Это касается того, что она сказала моей теще, – проговорился Белдер.

Глаза Берты сверкнули.

– Уже горячее. Что она сказала миссис Голдринг?

– Что я хочу пойти на компромисс в тяжбе с Нанли, как только отыщу Мейбл, и что ищу ее по этой причине.

– Ну и что же здесь не так? – спросила Берта.

– Все.

– Я вас не понимаю.

– Во-первых, когда миссис Голдринг узнала о компромиссе, она принялась вставлять мне палки в колеса из принципа. Во-вторых, я говорил ей, что люблю Мейбл и что для меня будет означать ее уход. Я думал, что хотя бы что-то вернет Мейбл и поможет разрешить сложившуюся ситуацию. Теперь миссис Голдринг думает, что мои интересы имеют финансовый характер. Ну, вы можете понять то затруднительное положение, в котором я нахожусь.

– Почему вы не сказали теще, что я советовала: что вы надеетесь, что Мейбл вас не бросила, но если это так, то есть и другие женщины?