Уснули мы лишь на рассвете, измождённые самоистязаниями да истерзанные любовью… Нас, похоже, несколько раз пытались будить – то горничная на завтрак, то ещё какая-нибудь чепуха – но безуспешно. Проснулись мы только после обеда. Голова гудела. Тело ныло. Ничего толком не хотелось…

– Слушай… А давай-ка махнём в бассейн?- Высказал я своевременно пришедшую в голову мысль.

– Далеко это?- С трудом протирая глаза, и, видимо, едва осознавая, где находится, пробормотала в ответ Лидочка.

– Да здесь, внизу… На первом этаже…

– Тогда – пошли…- Лидочка решительно махнула рукой, как будто пьяный извозчик, который наконец, после долгих уговоров, решился всё же на дальний рейс. Мы спустились. Бассейн был пуст. Основная часть публики осаждает его по утрам – перед выходом "в свет", или – вечерами, по возвращении в гостиницу. Иногда кто-то посещает его и в течении дня – но сейчас нам, похоже, просто повезло. Повезло прежде всего потому, что… Лидочка, сбросив махровый халатик, ринулась в воду, в чём мать родила. Какое-то время я стоял, оглядываясь по сторонам и не зная, как поступить.

– Ты что?- Наконец выдавил я.

– Не бери в голову,- Лидочка задорно плыла на спине, усердно орудуя ногами,- у меня всё равно с собой ничего нет – кто мог подумать, что здесь могут быть зимние бассейны… Так что – прыгай, и давай успеем, пока никто не пришёл…- Я предусмотрительно повесил Лидочкин халатик на поручни сходен и упал в воду. Вода освежала быстро и хорошо. Хотите добрый совет? Если Вам когда-либо нужно будет хоть как-то восстановиться после бурной ночи – упадите в бассейн. Помогает…

Тем временем я уже всплыл и, с удовольствием расправив плечи, размашистыми движениями рук направил своё бренное тело к Лидочке. Она как будто ждала этого – поднырнула и, мигом содрав с меня плавки, забросила их куда-то за кафельное ограждение бассейна.

– У тебя всё в порядке?- Всплывая после этой непродолжительной борьбы, отфыркиваясь и отдуваясь, встревоженно оглянувшись, поинтересовался я.

– Вполне,- поспешила заверить меня Лидочка и поплыла в противоположный угол бассейна.

– Послушай… Здесь ведь – проходной двор… Это просто невероятная случайность, что сейчас здесь никого нет…- Догоняя, пытался урезонить её я. Неожиданно Лидочка обернулась и, подплыв ко мне, посмотрела в глаза:

– Ты чего-то боишься?- Не отрывая взгляда, произнесла она.

– Нет, просто не хочу лишних проблем…- Вздохнул я.

– Тогда давай подождём, пока они появятся, а потом уже будем думать, стоят ли они таких страданий…- Предложила Лидочка, приблизив свои губы к моим. Что было дальше – не стоит труда представить, а потому не стану подробно и описывать. Просто мы повторили – видимо, чтоб не забыть – многие уроки и пируэты прошедшей ночи… Не знаю, насколько долго это продолжалось – думаю, что не меньше часа. Из воды мы вылезли просто потому, что уже устали. И, видимо, вовремя: в отдалении послышались чьи-то голоса, и, едва я успел отыскать плавки, как в зал ввалилась небольшая компания молодняка. Лидочка к тому времени как раз запахнула халатик и, как ни в чём не бывало, подпоясывалась, с какой-то задорной иронией поглядывая на меня; меня же спасло только ограждение бассейна, скрывавшее от вошедших нижнюю часть моего тела. К тому моменту, когда молодняк горохом посыпался в бассейн, я уже успел обрести пристойный вид и, предложив своей даме руку, провожал её к раздевалке.

– А если бы они пришли минутой раньше?- С некоторым оттенком укоризны шепнул ей я.

– Но они пришли только сейчас,- с недоумением пожала плечами Лидочка и улыбнулась. Я был в некоторой растерянности: всё происшедшее так не вязалось со всем, что я знал и слышал когда-либо о ней, что я невольно усомнился: а право ли было общественное мнение? В смысле – не кроется ли за кротким ликом всем известной недотроги неописуемая распутница? К тому же – я, как ни старался, но так и не обнаружил на её загорелом теле никаких следов от купальника и всё не мог решиться задать ей этот, волнующий меня, вопрос… Будто угадав мои мысли, Лидочка погладила меня по голове и шепнула:

– Не бойся, Анри… Это я только с тобой такая… Сумасшедшая… То есть – какая есть от рождения… Как будто что-то случилось со мной… Такое… И я вдруг поняла, что с тобой мне всё можно… И ничего не страшно…

– И тем не менее – так и не решилась?- Вдруг вспомнил я.

– Я решалась,- с каким-то лёгким озорством возразила она.- Несколько раз… А вот о чём ты тогда думал – неизвестно…

– О том, насколько обдуманным было твоё решение…- Со вздохом пояснил я. Лидочка прыснула, но, быстро спохватившись, уткнулась мне в плечо, и, посерьёзнев вдруг, тихо и с какой-то нежностью в голосе прошептала:

– Спасибо тебе, Анри… Ты знаешь, я ведь и сейчас не уверена, что действительно была готова тогда… к этому…

Полуобнявшись, мы покинули зал бассейна. Купание пошло нам на пользу: холодная вода сняла усталость – и последствия бессонной ночи уже не тяготили. В голове появилась хоть какая-то ясность. Одевшись, мы пошли в ресторан. Народу там было не намного больше, чем в бассейне, и мы спокойно предавались греху чревоугодия, вожделенно поглядывая друг на друга. Как-то так получилось, что нас интересовало тогда только происходящее с нами, остальной мир как бы вообще перестал существовать. Отдельные проявления его – как, например, мороженное с клубникой, кусочки торта, апельсины – воспринимались вполне благосклонно и доверчиво, без каких-либо попыток проанализировать их происхождение и с лёгким сердцем употреблялись уже в нашем, внутреннем мире. Смешно сказать – я потом, как ни силился, так и не смог вспомнить ни сумму счёта, ни размер чаевых – единственное, что хоть как-то отразилось в памяти, так это недоверчивое выражение лица официантки в момент расчёта. Я не помню, как мы выбрались на улицу, не помню, где, как и сколько мы прошлялись. Знаю, что смертельно устали. И помню несколько как бы выхваченных из дурмана отдельных кадров – то её лицо в капюшоне, со снежинками на ресницах, то волосы, развевающиеся в метели, то её всю – тоненькую, хрупкую фигурку, кружащуюся в снежном вихре…