Зигфрид Моргентойфель подскочил в постели, словно его ударили электрическим током. Какое-то время он тешил себя надеждой, что виною всему жареный перец, но, увы, он ошибался. На четвертую ночь сон повторился и уже больше не оставлял его, всегда один и тот же, безмерно страшный. Менялось лишь число убитых — с каждым разом оно все возрастало: две тысячи, пять, двадцать тысяч. И в конце неизменно: «Все убийцы так говорят».

За несколько месяцев Зигфрид Моргентойфель катастрофически похудел. Врачи выписывали ему какие-то дурацкие лекарства, советовали отдохнуть, ничего лучшего придумать не могли. Теперь приближение ночи приводило Зигфрида Моргентойфеля в содрогание. Он пробовал обращаться к другим врачам — никакого эффекта. Лишь доктор Гольдентойфель, единственный из всех, предложил нечто конкретное: Экстрактор дельта. Но слишком уж подозрительный тип, этот Гольдентойфель. И потом, где гарантия, что он сможет жить без души, не испытывая неприятных ощущений?

С каждым новым сном росло число убитых итальянцев: сорок тысяч, пятьдесят, сто тысяч. Кошмары стали преследовать Моргентойфеля и днем. Если взгляд его случайно падал на молоток, он тут же вспоминал деревянный молоток грозного судьи. Однажды он буквально опозорился на официальном приеме в муниципалитете — в момент, когда произносились тосты, он заметил, что пожилой асессор похож на сухого, морщинистого адвоката. Ему стало нехорошо, пришлось уйти с приема.

Не помогали ни специальный курс лечения, ни рентгенотерапия, ни таблетки. Искушение вновь сходить на прием к Гольдентойфелю было очень велико, но он решительно отверг саму мысль об этом. Как-то в газете ему бросилась в глаза заметка о знаменитом шведском специалисте по психоанализу, творившем чудеса в лечении невроза. Он отправился в Стокгольм. Лекарство, которое ему прописал шведский профессор, принесло, облегчение всего на одну ночь. Затем снова начались кошмары. Теперь число убитых достигло пятисот тысяч. Оставался один выход — Экстрактор дельта. Когда искушение доводит вас почти до исступления, всегда находится уловка, чтобы сдаться, притворяясь, будто вы сопротивляетесь. Уловка эта изящно именуется компромиссом. Механизм предельно прост — он ничем не отличается от автомата с прорезью, только вместо жетона вводится словечко «если»: я твердо решил отказаться, поищу-ка другие возможности; лишь в том случае, если и эти попытки окажутся безрезультатными, я отвечу «да». Но это будет «да» с весьма серьезной оговоркой, ибо оно обусловлено целым рядом «если».

Он снова отправился к Гольдентойфелю. В этот раз кабинет врача не произвел на него такого мрачного впечатления, как прежде. И все-таки ему подействовала на нервы, самодовольная улыбка Гольдентойфеля, встретившего его словами: «Я знал, что вы решитесь».

— Я еще ничего окончательно не решил, — сказал Зигфрид Моргентойфель. — Вначале я хотел бы кое-что уточнить.

— Всегда к вашим услугам, — врач почтительно склонил голову.

— Я хочу хорошенько отдохнуть, месяца два, не меньше. Быть может, длительный отдых поможет мне избавиться от кошмаров.

— Превосходная идея.

— Если уж и отдых не принесет мне облегчения, я прибегну к Экстрактору дельта. Однако я намерен сам выбрать место и время. Могу ли я купить аппарат и затем, в случае нужды, сам, без вашей помощи, воспользоваться им?

— Прошу вас, вот инструкция, аппарат очень прост и удобен в обращении.

И врач вынул Экстрактор из белого пластмассового футляра.

— Одну минуту, — остановил его Зигфрид Моргентойфель. — Мне требуется еще одна гарантия. Видите ли, у меня нет ни малейшего желания остаться без души. Позволяет ли ваш аппарат обменять мою душу на душу другого человека?

— Конечно, конечно, — заверил его Гольдентойфель.

И тут же убедительно посоветовал никому не показывать Экстрактор, ибо это может вызвать серьезные осложнения.

Наконец он назвал цену. Цифра была совершенно фантастическая, но больной вручил требуемую сумму без малейших возражений.

От врача он ушел в превосходном настроении. Так или иначе, но его мучения прекратятся. Местом отдыха он выбрал Италию. И не случайно — путешествие по этой стране позволит ему познакомиться с итальянцами из высшего общества, и тогда он, возможно, сумеет преодолеть отвращение к итальянским рабочим из пекарни.

Он посетил Капри, Таормину, Гаргано и другие знаменитые курорты, где отдыхают и развлекаются приличные, состоятельные люди. Правда, на улицах встречались и нищие, но здесь они были живописной деталью пейзажа, элементом фольклора. Тут все помогало забыть о горестях и бедах. Однако исчезнут ли кошмарные сновидения? Первое время ему снилось все то же убийство итальянских эмигрантов, но постепенно сны становились более расплывчатыми, туманными. Однажды ночью безликий судья предстал пред ним в купальном костюме, вместо молотка он держал в руке резиновую надувную утку. А затем ему и вовсе перестали сниться рабочие-итальянцы; два месяца полного спокойствия. И теперь Зигфрид Моргентойфель, довольный, умиротворенный, возвращался в скором поезде в родной Цюрих. В багажной сетке в чемодане из крокодиловой кожи покоился Экстрактор дельта. Он так и не вынул его из футляра. Выброшенные на ветер деньги, и всетаки это лучше, чем ночные кошмары.

До прибытия в город оставалось еще несколько часов. Зеленый, однообразный пейзаж навевал сон. Солнце зашло, и стук колес стал более размеренным. Контролер бесшумно открыл дверь. С минуту он подождал, не проснутся ли оба пассажира, но те не просыпались. «Эти хорошо одетые господа не из тех, кто ездит зайцем», — подумал контролер и, решив не будить их, осторожно закрыл дверь.

Зигфрид Моргентойфель проснулся внезапно, негромко вскрикнув от испуга. Но Винченцо Лагана спал так крепко, что ничего не услышал. Старый предприниматель закрыл лицо руками. Кошмарное видение, снова кошмарное видение! И на этот раз отчетливое до ужаса.

Среди свидетелей обвинения Моргентойфель сразу же узнал Риччапулли. Он сидел рядом с белокурой работницей-швейцаркой, и та тоже крикнула ему: «Убийца!». Нет, от этого кошмара никуда не спрячешься. Мирные сны на отдыхе были всего лишь кратковременной иллюзией. Зигфрид Моргентойфель мгновенно взмок, словно только что пробежал стометровку. Задыхаясь, он поднял голову и с завистью посмотрел на своего попутчика, спавшего сном праведника.

Решение пришло тут же, и с этой минуты он действовал автоматически. Он встал, дотянулся до чемодана, открыл замок и ощупью отыскал среди вещей пластмассовый футляр. Вынув Экстрактор дельта, он снял колпачок и ослабил винт. Он столько раз читал инструкцию, что теперь делал все механически. Два шнура заканчивались маленькими присосками. Один из них Моргентойфель закрепил на запястье своей левой руки, другой — на запястье правой руки Винченцо Лаганы. Затем опустил рычаг и нажал белую кнопку. Он не ощутил ничего, кроме легкого покалывания. В инструкции было сказано, что в короткие минуты извлечения души у него возникнет такое же чувство усталости, какое обычно испытывает донор. Зигфрид Моргентойфель терпеливо ждал, когда загорится зеленый глазок — знак того, что взаимный обмен душами закончен.

В его затуманенном мозгу вяло шевелилась мысль: «Интересно, что я почувствую в этот миг?» Но что это? Молодой человек проснулся, вскочил и сунул руку в карман. Молниеносный взмах руки, блеск лезвия, и Зигфрид Моргентойфель вдруг увидел на груди кровь, свою собственную кровь. А затем пустота, холод смерти — душа Моргентойфеля и нож Винченцо Лаганы совершили убийство.

Полиция, разумеется, верила лишь документам. Молодой человек по имени Винченцо Лагана, уроженец селения Корильяно, был арестован.

Наутро швейцарские газеты сообщили, что трагический эпизод — новое доказательство роста преступности, вызванной наплывом итальянских эмигрантов. Некоторые ультраправые организации предложили ввести смертную казнь, но для одних иностранцев.

Убийца знал, что он не Винченцо Лагана, а Зигфрид Моргентойфель, но и не подумал заявить об этом. Отчасти потому, что не сомневался — ему все равно не поверят, отчасти же потому, что был даже рад, что это убийство вновь привлекло внимание общественности к тяжким последствиям все возрастающей эмиграции итальянцев. Этих варваров, принесших ему столько бед.