– И что же было потом?

– Ну, потом я вернулась домой, часа через два позвонил телефон, и этот самый мужчина сказал мне, что меня отобрали для той странной должности.

– Вы в тот момент были безработной? – спросил Мейсон.

– Да, так уж случилось. Я вела себя довольно глупо, думая, что смогу достаточно зарабатывать на жизнь, продавая энциклопедии, разнося их по домам.

– И вы не смогли? – спросил Мейсон.

– Думаю, смогла бы, – ответила она, – если бы не было стольких ограничительных рамок. Но у меня попросту не хватило выносливости…

– Что вы хотите этим сказать?

– Ну, вот вы звоните в дверь, – сказала она. – Кто-то изнутри подходит к двери, смотрит в глазок, но вас приглашают войти только в одном случае из пяти, и если вы в самом деле хороши собой. А если нет, то перед вами и дверь не раскроют.

– Ну а если приглашают, то что происходит?

– Тогда вы входите в квартиру, демонстрируете свой товар, отвечаете на вопросы и договариваетесь о дополнительном визите.

– Дополнительном визите? – переспросил Мейсон.

– Да, вы ведь приходите в дневное время, а женщинам не нравится взваливать на себя какие-то финансовые решения, не посоветовавшись с мужем. Поэтому, если вы в самом деле хорошо подали свой товар, вас приглашают наведаться вечером, когда муж будет дома…

– А вам что же, это не нравилось? – спросил Мейсон.

– Мне нравилось, но было слишком уж выматывающе, до ужаса. Для того чтобы удержаться на службе такого рода, надо выработать что-то вроде непроницаемого панциря. И вы превращаетесь в такого же законченного профессионала, как… ну, как профессиональный политик.

– И поэтому вы бросили ту работу? – В голосе Мейсона звучало сочувствие.

– Ну, я не вполне ее бросила, но приняла для себя решение, что буду работать только по утрам. Вторая половина дня в любом случае не столь продуктивна, потому что вы слишком уж часто сталкиваетесь с женщинами, которые планируют отправиться на какую-нибудь встречу в клубе или заняты своей работой по дому и хотят успеть сделать что-то еще до вечера. В общем, они либо не собираются уделять вам время даже для краткого разговора, либо ужасно нетерпеливы, когда вам все-таки удается с ними заговорить.

– Понимаю, – сказал Мейсон. – Продолжайте.

– Хорошо, – сказала она. – Ну, я вернулась в свою квартиру. В тот день я работала. Я не то чтобы вдруг стала переполнена энергией, но воспринимала жизнь удивительно легко. Тут-то и зазвонил телефон с оповещением, что меня отобрали для работы и попросили вернуться в ту гостиницу.

– И что потом?

– Потом я пошла в гостиницу, и все изменилось.

Там не было больше женщин за письменным столом, но зато знакомый мужчина сидел в гостиной шикарного номера. Он предложил мне сесть и рассказал кое-что о моих обязанностях в этой должности. Он вручил мне костюм-шотландку, знаете, тот, в котором я была сегодня утром, блузку, чулки и даже нижнее белье. Он сказал, что это будет мое первое задание, и предложил надеть всю эту одежду и носить ее, пока я к ней не привыкну. Он хотел, чтобы я так перестроилась и словно бы приспособилась к роскошной жизни, чтобы одежда выглядела как моя повседневная, будничная, при этом я не должна быть ни капельки застенчивой. Он предложил мне войти в спальню и примерить все.

– И вы примерили? – спросил Мейсон.

– Да, но после некоторого колебания, – сказала она. – И, поверьте, я хорошо видела, что обе двери в спальню были плотно закрыты. Но у меня было гадкое ощущение, что я ввязалась во что-то, немного непосильное для меня.

– Ну хорошо, продолжайте, – подгонял ее Мейсон. – Что произошло? Он к вам приставал?

– Да нет же. Оказалось, что я оценила эту сделку неверно на все сто процентов. Мужчина проявил себя совершенным джентльменом. Я надела все это на себя и вышла из спальни. Он внимательно осмотрел меня, одобрительно кивнул, а потом вручил мне шляпку и сказал, что я должна ее носить. Он сказал, что в течение нескольких первых дней мои обязанности будут очень легкими, что могу на следующее утро спать допоздна, а проснуться и позавтракать надо к половине одиннадцатого. Затем я должна отправиться на перекресток улиц Голливуд и Вайн и перейти там улицу пятьдесят раз. А покончив эту странную, на мой взгляд, прогулку, освобожусь и могу уходить домой…

– От какого места надо было переходить улицу? – спросил Мейсон.

– Он сказал, что не имеет никакого значения. Просто надо было ходить взад-вперед через улицу, внимательно следить за светофором и не обращать никакого внимания на кого бы то ни было, кто, возможно, появился бы там с фотоаппаратом.

– И что же, был кто-нибудь такой? – спросил Мейсон.

– Да, какой-то мужчина с камерой. Он фотографировал главным образом меня, но иногда снимал и кого-нибудь еще.

– А вы так и ходили взад-вперед? – спросил Мейсон.

– Да, именно так.

– Эта одежда подошла вам?

– Да, причем так, как будто она была сшита на меня. Я как раз в ней и была сегодня утром, я вам уже сказала.

– Так, – подвигал бровью Мейсон, – ну, это важный пункт. А одежда была новой или ношеной?

– Она была новой. Насколько я могу судить, она еще не побывала в чистке. Но, с другой стороны, было ясно, что одежда эта сшита на заказ. Там даже на швах кое-где остались небольшие стежки ниток для наметки.

– А вы когда-нибудь видели хоть одно фото? – спросил Мейсон.

– Нет, я видела только мужчину с камерой.

– Ну, хорошо, продолжайте. Что же случилось?

– Мне сказали, что я должна обратиться за инструкциями по номеру, который следовало запомнить, не записывая. Ну, я позвонила, и мне ответили, что все, мол, в порядке. Я сделала все, что должна была в тот день, и могла до следующего утра быть свободна.

– И что же дальше? – спросил Мейсон.

– Ну, я самостоятельно проделала кое-какую сыскную работу, – скромно потупилась она.

– Какого же рода?

– Я позвонила по этому незаписанному номеру, изменила голос и попросила позвать Мака. Мужчина ответил, что я ошиблась, спросил, какой номер я набирала. Я назвала, конечно, правильный номер. А он ответил, что я ошиблась и что у меня неверный набор цифр. Я в ответ сказала, что вовсе не ошиблась и знаю этот номер, который дал мне Мак. Ну, и в итоге он стал напускать на себя некую таинственность и даже немного заволновался. Он сказал: «Послушайте, это детективное агентство „Биллингс и Комптон“. Никакой Мак на нас не работает». А я ему говорю: «Ах, детективное агентство, угу». И бросила трубку.

– Ну а что дальше?

– Дальше, – сказала она, – я отыскала в справочной книге адрес детективного агентства «Биллингс и Комптон» и решила побывать там и попросить их раскрыть карты. Я же не знала, во что ввязалась.

– И что же произошло? – спросил Мейсон.

– Я так и не вошла к ним, – сказала она.

– Я…

Ну, кое-что случилось, и я подумала, что ситуация проясняется.

– Что же это такое случилось?

– Я подъехала на своем автомобиле прямо к автостоянке у торцовой стены здания, поставила машину и как раз выбиралась из нее, когда увидела своего двойника.

– Вашего двойника?

– Моего двойника!

– Ну, теперь я начинаю понимать ситуацию, – сказал Мейсон. – А как выглядит двойник?

– Она выглядит в точности как я. Одета точно так же, и, знаете, это было больше чем просто внешнее сходство. Это было поистине поразительно. У нее мой рост, моя осанка, мое телосложение, и, конечно, раз уж мы были еще и одеты совершенно одинаково… Ну, мне пришлось остановиться и как бы затаиться. Мне казалось, что я смотрю на себя в зеркало.

– И что же она делала?

– Стояла в очереди, поджидая, пока придет ее машина.

– Ну а вы?

– А я продолжала свою сыскную работу. Остановила свой автомобиль и осталась сидеть в нем, а когда тамошний служащий вручил мне талончик на парковку, просто продолжала сидеть в машине, пока не увидела, что подогнали ее автомобиль. Я запомнила его номерной знак: UBL—873.

– Стало быть, вы посмотрели на регистрационную запись? – спросил Мейсон.