Судья Флинт колебался.

– Мне очень хочется, чтобы это было проделано, – заерзал в кресле Гамильтон Бюргер.

– Очень хорошо, – пожевал губами судья Флинт. – Вы можете приступить к делу.

Мейсон вручил чистый диапозитив лейтенанту Трэггу, тот внимательнейшим образом осмотрел его, достав из кармана увеличительное стекло, потом подошел к обвиняемой, сделал отпечаток ее большого пальца, возвратился к проектору и, достав из рамки диапозитив, бывший там, вставил в проектор новый, с только что взятым отпечатком.

– А теперь, – сказал Мейсон, и голос его окреп, – возможно, лейтенант будет столь любезен и расскажет нам, сколько признаков сходства есть между этим отпечатком, отпечатком пальца убитой женщины и отпечатком пальца Дорри Эмблер.

Лейтенант Трэгг отрегулировал хорошенько фокусировку и почти приник к проецируемому на экран отпечатку. И вдруг он отшатнулся.

– Они совпадают, – безжизненно произнес он.

Что совпадает? – рявкнул на него Гамильтон Бюргер.

– Признаки сходства, которые я пометил на бумаге красным и зеленым цветом, совпадают с изображением, проецируемым сейчас на экран.

– Так… – сказал Гамильтон Бюргер и вытер платком влажный лоб. – Они не могут совпадать.

– Но совпадают, – миролюбиво заметил Мейсон. – Это совершенно очевидно. Высокий суд сам может это увидеть, и присяжные могут увидеть то же самое.

Так, одну минуту! – закричал Гамильтон Бюргер. – Это еще какой-то мухлеж. Настаиваю, чтобы прервали расследование ввиду отсутствия присяжных…

– Мы проделали все необходимое в присутствии присяжных, – сказал судья Флинт. – Думаю, для нас не составит труда проиграть позднее перед присяжными сию ситуацию… Итак, лейтенант, что же именно все это означает?

– Я не знаю, – невыразительно ответил лейтенант Трэгг.

– Я предполагаю, – сказал Мейсон, – это означает, что проецируемый отпечаток пальца, который я недавно помещал на экран, является отпечатком пальца обвиняемой. А обвинение прокурора в том, будто бы я подменил диапозитивы (как и его обвинение, что я подменил и отпечатки пальцев), а также все его замечания о должностном преступлении – есть неоправданные, необоснованные обвинения, сделанные в присутствии присяжных, что со стороны прокурора является должностным проступком.

– Итак, давайте говорить обо всем прямо, – сказал судья Флинт. – Лейтенант, взгляните сюда. Итак, лейтенант, верно ли, что между отпечатками пальцев обвиняемой и Дорри Эмблер имеется восемнадцать признаков сходства?

– Да, ваша честь.

– Как же такое могло случиться, лейтенант? Вы только что свидетельствовали под присягой, что двенадцать признаков сходства говорят об абсолютной идентичности, и, однако, у вас тут восемнадцать признаков сходства между отпечатками пальцев двух разных людей…

– Боюсь, здесь есть что-то такое, чего я не понимаю, – откашлявшись, сказал лейтенант Трэгг. – Я теперь замечаю еще больше признаков сходства.

Я мог бы продолжить и, возможно, нашел бы еще и еще…

– Так что же это означает? – спросил судья Флинт и выпил воды.

– Это означает, – сухо сказал Мейсон, – что либо рушится вся наука дактилоскопии, либо данная обвиняемая и Дорри Эмблер – одно и то же лицо, и в этом случае, стало быть, никогда не существовало никакой Дорри Эмблер, так что показания свидетеля Джаспера Данливи, будто он видел двух женщин сразу вместе и заметил их сходство, от начала и до конца являются лжесвидетельством. Высокий суд должен заметить, что другие свидетели говорили о сходстве внешности Дорри Эмблер, с одной стороны, и обвиняемой, с другой, однако не был представлен ни единый свидетель, который видел бы их сразу вместе, и ни один свидетель, так видевший их, не мог быть представлен, потому что существовало только одно лицо. Поэтому свидетельство Джаспера Данливи, что он видел их вместе, является…

– Пристав, задержите этого человека! – закричал судья Флинт. – Не позволяйте ему покинуть зал…

Джаспер Данливи, уже наполовину прошедший в дверь-вертушку, был тут же взят настигшим его приставом. Он извернулся и стал неистово вырываться. В зале суда поднялась суматоха.

– Зрителям оставаться на своих местах! – звонко закричал судья Флинт. – Присяжным оставаться на своих местах! Суд объявляет перерыв на пятнадцать минут!

Едва в напряженной и взволнованной тишине возобновилось заседание суда, Мейсон поднялся во весь свой немалый рост.

– С позволения высокого суда, – начал он, – представляется, что никогда не существовало никакой особы по имени Дорри Эмблер, и с учетом известного теперь и прокурору факта, что от Джаспера Данливи было получено лжесвидетельство, я ходатайствую перед высоким судом дать указания присяжным признать обвиняемую невиновной и освободить из-под стражи…

– У прокурора есть какие-либо заявления? – спросил судья Флинт.

Гамильтон Бюргер удрученно поднялся со своего места.

– Я не понимаю этого, ваша честь, – сказал он, – и думаю, что странная лояльность и некая даже зачарованность высокого суда объясняется тем прискорбным фактом, что защита не раскрыла дело высокому суду ранее, но эффектно представила его в дурной, театральной манере. Впрочем, обсуждать с адвокатом манеру ведения защиты – личные трудности высокого суда… Что касается данного ходатайства, я еще должен удостовериться в факте лжесвидетельства Джаспера Данливи.

– Полагаю, – сказал судья Флинт, – в дело добавится ясность, когда его признание будет внесено в протокол по всем правилам… А сейчас вы не желали бы сказать свою речь, господин прокурор?

– Создается впечатление, – начал Бюргер, тщательно строя фразу, – что Джаспер Данливи, Барлоу Дэлтон и молодая женщина по имени Флосси Хендон украли этот «кадиллак» и отправились на юг. Теплая компания совершила разные преступления еще до того, как украла «кадиллак». Но и после того они время даром не теряли: например, ограбили отделение банка в Санта-Марии, где взяли примерно восемнадцать тысяч долларов. Восемь тысяч из этой суммы разделили между собой, а остаток в десять тысяч долларов был завернут в бумагу, закреплен резиновыми ленточками и помещен в отсек для сигарет и перчаток украденного автомобиля.

Они приехали в загородный клуб Монтроуза, намереваясь украсть из гардероба ценные меха, припугнуть и ограбить кассира: в сейфе, как они полагали, должна была лежать крупная сумма денег. Они оставили свой автомобиль для побега под присмотром Флосси Хендон, условившись, что она будет сидеть с включенным мотором, ожидая, когда дружки придут с добычей. Тем не менее Флосси, несколько заскучав в ожидании, поддалась женской слабости и заглянула в клуб, в танцевальный зал… Она отошла от машины лишь на считанные минуты, но этого оказалось достаточно.

А Минерва Минден за несколько месяцев до того лишилась водительских прав, будучи в нетрезвом виде за рулем. И вот, чтобы не потерять страстно любимую игрушку, а она обожала гонку, шикарные машины, знала в них толк, она создает себе alter ego, приняв имя Дорри Эмблер и арендовав квартиру в меблированных комнатах Паркхэрста, где иногда при случае останавливалась и понемногу создавала образ строгой, нравственной, добросовестной девушки на случай, если право на существование этих вторых водительских прав будет вдруг оспорено. Паника началась, когда служитель автостоянки заметил, что она пьяна, и захотел взглянуть на ее водительские права, а она и показала ему единственные, что у нее были: составленные на имя Дорри Эмблер…

Позднее она рассорилась со своим спутником и в запальчивости выбежала из клуба, высматривая такси.

И тут увидела ворованный «кадиллак» с включенным мотором, прыгнула в него и умчалась по направлению к дому. Мы можем лишь предполагать, что было дальше. Она совершила наезд, сбежала с места происшествия, поставила машину в гараж при меблированных комнатах Паркхэрста, и вот с того момента она стала умышленно замутнять ситуацию, чтобы не дать полиции себя поймать на еще одном дорожном происшествии, тем более связанном с управлением машиной в пьяном виде. Это ведь аннулировало бы ее условное освобождение и привело к длительному тюремному заключению…