Официант внес в номер ленч. Делла Стрит показала, где поставить еду на столе, подписала счет и дала официанту два доллара на чай.

Мейсон рассуждал:

– Должна же быть причина, почему это зеркало бросали. Это действительно интересный вопрос во всем деле, Пол. Вот на чем мы должны строить свою защиту.

– Не вижу, чем это могло бы тебе помочь, – сказал Дрейк. – Факт в том, что зеркало было брошено.

– Почему оно было брошено, Пол?

– Тут есть два объяснения. Одно: Артур Кашинг мог бросить зеркало в кого-нибудь. Другое: кто-то мог бросить его в Артура Кашинга. Окружной прокурор собирается продвигать версию, что Кашинг бросил зеркало в кого-то, на него нападавшего. У меня есть кое-что для тебя интересное, Перри. Хочешь сейчас?

– Выкладывай, Пол, и давай завтракать.

Они уселись за стол.

– Во-первых, – начал Дрейк, – мы проверили все звонки в квартиру Мэрион Китс со здешних телефонных пунктов. Место мы нашли, но от этого мало толку. Этот пункт закрывается в десять. Расположен недалеко от коттеджа Кашинга. Снаружи есть телефонная будка, которая открыта в течение всех суток. Кто-то звонил оттуда в девять двадцать.

Мейсон, раздумывая, сказал:

– Значит, кто-то, видимо, наблюдал за коттеджем Кашинга, а затем позвонил Мэрион Китс, чтобы сообщить, что Артур Кашинг ужинает с Карлоттой.

– Обстоятельства таковы, – заметил Дрейк, – что нет никаких шансов выяснить, кто это был. Телефонный пункт был закрыт, этот человек нырнул в телефонную кабину, позвонил и был таков.

– Что у тебя еще, Пол?

– Шериф ходил к брошенной машине и обнаружил в ней отпечатки пальцев Карлотты, ее матери и еще чьи-то свежие на дверной ручке. Он не смог определить чьи. Судя по расположению, это отпечаток большого пальца правой руки. Моему человеку удалось заполучить снимок. Он мне его передаст, когда вернемся в суд в два часа.

– Что еще? – спросил Мейсон.

– Третье. Может быть, это и не важно. Шериф что-то выпытывает у миссис Баррис.

Мейсон нахмурился:

– Зачем бы ему это понадобилось?

– Может быть, между ее показаниями и показаниями Сэма Барриса есть какие-то расхождения и окружной прокурор хочет в этом разобраться до вечера.

Мейсон покачал головой:

– Он и не должен был вызывать миссис Баррис для дачи свидетельских показаний. Он может вызвать Сэма Барриса и спросить его, а показания жены были бы только дополняющими.

– В общем, шериф занялся ею всерьез.

Мейсон снова нахмурился.

Зазвонил телефон.

Делла Стрит ответила, затем передала трубку Полу Дрейку:

– Это один из твоих людей с чем-то горяченьким, Пол.

Дрейк взял трубку:

– Так, давай, – затем сел и слушал несколько секунд. – Ладно, держи их под наблюдением так долго, как можешь, – и повесил трубку.

– В чем там дело? – поинтересовался Мейсон.

– Окружной прокурор завтракает в ресторане внизу. Несколько минут назад звонил шериф, после чего прокурора просто восторг охватил. Он пошел и сообщил что-то Крестону Ивсу. Можно подумать, что они сорвали куш. Они так обрадовались, что и говорить не могут. Поедают в спешке свой завтрак, чтобы побыстрее выскочить и что-то успеть сделать до двух часов… Это может иметь отношение к допросу миссис Баррис.

Делла Стрит заметила:

– У миссис Баррис репутация сплетницы. Ничего не может удержать в себе.

– Конечно, – сказал Мейсон, – возможно, что Сэм Баррис попробовал помочь миссис Эдриан, а его жена проболталась… Пол, когда кто-либо получает водительские права в этом штате, обычно у него снимают отпечаток большого пальца правой руки. Он обозначен в водительских правах.

Дрейк кивнул.

Мейсон сказал:

– У твоего человека есть снимок того отпечатка, Пол. Попроси кого-нибудь из друзей в полиции остановить Мэрион Китс до того, как она доедет до суда, и проверить у нее права. Сравните и посмотрите, не ее ли это отпечаток… Может быть, это самое важное во всем деле… Позвони-ка ему прямо сейчас, пусть действует. Если нужно, пусть заплатит.

Дрейк кивнул. Держа в руке сандвич, он потянулся к телефону.

Кто-то нервно постучал в дверь. Делла Стрит поднялась с кресла:

– Кто бы это ни был, он здорово спешит.

– Может быть, мне когда-нибудь и удастся доесть этот сандвич, – ухмыльнулся Мейсон.

Делла Стрит открыла дверь.

В комнату ворвалась Карлотта Эдриан.

Сначала она остановилась в замешательстве, увидев в комнате посторонних, потом взяла себя в руки, подошла к столу и остановилась перед Перри Мейсоном.

– Мистер Мейсон, я не могу больше так продолжать, я не выдержу. Я должна снять груз с души. Так будет лучше для матери, для нас всех, если вы узнаете, что действительно случилось, и…

– Обождите, – остановил ее Мейсон, – у вас же есть адвокат.

– Ах, вы о нем! Он хороший парень, но занимается этим всего несколько лет… Я высокого мнения о нем, но… Дело в моей матери…

– Хорошо, давайте-ка конкретно. Вы отказываетесь от услуг вашего адвоката?

– Боже, да нет же!

– Тогда я могу говорить с вами только в его присутствии.

– Да если бы он был здесь, с ним был бы припадок.

– Он здесь, – сказал Харви Делано, входя в комнату. – В чем дело, Карлотта?

Карлотта обернулась:

– Я хотела сообщить мистеру Мейсону кое-что, что он, по-моему, должен знать.

– А почему ты не сказала мне, чтобы я передал мистеру Мейсону?

– Потому что хотела сказать ему… Ну, Харви…

Он вытянулся с достоинством человека, еще достаточно молодого для того, чтобы принимать самого себя всерьез.

– Ты сомневаешься в моих способностях? – спросил он.

– Нет, не сомневаюсь, Харви. Ты стараешься помочь мне, защитить меня, а в глубине души думаешь, что это моя мать застрелила Артура Кашинга. Так ведь?

– Это не тот вопрос, который я считал бы нужным обсуждать в данное время, в данных обстоятельствах и в данной компании.

– Но ведь ты так думаешь? Ты в глубине души так думаешь?

Он отпарировал вопрос вопросом:

– А ты не думаешь, что его застрелила мать?

– Харви, этого я не знаю. Но я знаю, что не хочу, чтобы ее повели на убой как овцу. А мистер Мейсон должен кое-что знать.

– Карлотта, сколько раз я тебя просил ни с кем не разговаривать. Ты должна быть абсолютно спокойна. Я не хочу даже, чтобы ты говорила мне о деле. Хорошо, что я пришел сюда сейчас и услышал то, что услышал… Иначе я подумал бы, что мистер Мейсон ведет себя непрофессионально, пытаясь что-то с тобой обсуждать, оставляя меня в стороне.

– Рад, что вы поняли мою позицию, – сказал Мейсон.

– Я понимаю ее, но не ценю. Вы оставались в этических рамках, но этим и ограничились. Вы могли сказать Карлотте, чтобы она мне доверяла и что я знаю, что делаю.

– Мне неизвестно, знаете ли вы, что делаете.

– Вы отдаете себе отчет в том, что критикуете меня в присутствии моей клиентки?

– Это вы критиковали меня. А я лишь прокомментировал ваше заявление.

Харви обернулся к Карлотте:

– Пошли, Карлотта. Ты идешь со мной.

– Харви, я хочу тебе что-то сказать. И мистеру Мейсону.

– Сначала скажи мне, Карлотта. А я решу, нужно ли тебе сообщать об этом мистеру Мейсону.

– Я беру это на заметку, – сказал Мейсон Делано. – Ваша клиентка не во всем вам доверяет?

– Занимайтесь вашим делом и вашей клиенткой, а я займусь моей. Я сказал Карлотте, что не хочу ничего у нее выпытывать, пока не смогу убедиться, что это известно шерифу. Помимо профессиональных отношений, здесь есть и отношения личные. И я очень оценил бы, если бы вы учитывали и те и другие.

Мейсон подошел, открыл дверь и произнес:

– Мисс Эдриан двадцать один год. Она совершеннолетняя. Она в состоянии выбирать себе адвокатов и друзей и брать на себя ответственность в обоих случаях.

Делано бросился к Мейсону:

– Это лучшее, что вы можете сделать?

– Даже более того. До свидания.

– Пойдем, Карлотта, – сказал Харви.

Дверь за ними закрылась.

– Да! – воскликнула Делла Стрит, обмахиваясь книжкой с меню.