– Назад ползи! – пыхтел рядом Влад, прижимаясь к балке щекой, как к любимой женщине.

– Куда назад? Он дыру на прицеле держит!

– Кто он?

– Филин, мать его за ногу! Или сам сатана!

Я всматривался вперед. Край моей балки задевал выщербленную поверхность опоры, похожей на гигантскую арку; по ее контуру тянулся тонкий карниз, во многих местах раскрошившийся от коррозии, и все же можно было рискнуть пройти по нему под настилом моста, затеряться среди конструкций и выйти наверх в неожиданном для Филина месте.

Я пополз вперед – очень медленно, прислушиваясь к стону металла и стараясь предугадать, когда его усталость достигнет критической отметки и, обломившись, балка полетит вниз вместе со мной.

– Ты мне еще нужен! – хрипел сзади Влад.

Я скрипел зубами, словно передразнивал дьявольский скрежет. Ветер швырял мне в лицо крошки ржавчины. Острый край балки, к которому я приближался, ковырял рыхлый металл опоры. Она, как спасительный берег, была уже совсем близко, но под моей тяжестью хрупкий мост опускался все ниже, и я уже полз вниз головой.

– Замри, дебил!! – умолял Влад, но я слышал, что он тоже червем ползет вперед, параллельно мне. Балка перестала качаться; под тяжестью ее край уперся в карниз и застыл. Я уже вытягивал руку вперед, я пожирал ладонью оставшееся расстояние до карниза, но все еще не мог дотянуться до опоры. Согнув ноги, я подтянул колени к животу и, сжав коленями балку, как наездник бока лошади, толкнул свое непослушное от ужаса тело вперед. Руки, наконец, дотянулись до карниза; я обхватил тонкое основание арки с неимоверной силой, но край балки вдруг сорвался с карниза и стремительно пошел вниз.

Крик застрял у меня в горле, когда я почувствовал под собой пустоту. Я повис над бездной, намертво прижавшись к опоре, ожидая, когда балка начнет выпрямляться и хлыстом ударит меня снизу, размазав по опоре, как под прессом. Влад что-то кричал мне, но все его слова уже не имели никакого смысла, самый мудрый совет в этой ситуации превратился бы в банальное пожелание удачи. Мгновение было слишком коротким, и я даже не успел распрощаться с жизнью. Конец балки апперкотом ударил по карнизу в сантиметре от меня, с душераздирающим хрустом вырвал кусок металла и взмыл вверх. Как сборщик кокосовых орехов, я полез по арке с такой прытью, словно меня преследовал сиамский тигр. Балка гигантской мухобойкой грохнула по тому месту, где я был мгновение назад, врезалась в металл, застопорилась и замерла, словно намертво срослась с аркой.

В наступившей тишине лишь тихо поскрипывала вторая балка, на которой сходил с ума от дикого зрелища Влад.

– Эй! – негромко позвал он.

У меня не было сил ответить, но Влад и без этого видел, что я жив.

– После всего этого, – произнес он, – оставшаяся моя жизнь будет казаться серой и скучной.

Он перебрался на мою балку. Ее заклинило настолько сильно, что она не дрогнула, несмотря на немалый вес моего друга, и он спокойно влез на карниз арки.

Опустошенные, мы сидели рядом долго – во всяком случае, мне показалось, что прошло не меньше часа. Потом Влад задвигался, засопел и буркнул:

– Ну все, хватит в пропасть плеваться. Полезли куда-нибудь.

Мы шли по карнизу, пропуская горизонтальную опору между ног. Над нашими головами зияло дырами листовое железо, и сквозь бреши просматривался деревянный настил. Щели были полны звезд. Снизу доносился шум реки. Идеально ровный круг луны завис между стенами ущелья. Казалось, что ночь играет с луной и, прицелившись, намеревается скинуть в лунку-ущелье.

– Два здоровых мужика, – бормотал за моей спиной Влад, – а не можем справиться с одним доходягой. Надо заманить его в ловушку и огреть железом по голове. Он мне надоел.

После воздушной эквилибристики я уже не боялся Филина так, как раньше. Мне уже было наплевать на его автомат. Влад был прав: этого подонка надо успеть обезвредить до того, как наступит рассвет. С рассветом к мосту наверняка стянутся отряды милиции. Филин может выкинуть какой-нибудь финт, открыть огонь, и тогда нас без разбору сожгут вместе с мостом.

Незаметно мы добрались до края моста, упирающегося в скалы, перешли на шепот, а потом – на жесты. Ночь уже полностью властвовала над пустыней и горами, но луна давала столько света, что мы, отчетливо различая все сплетения конструкций моста, спокойно выбрались на рельсы. Отсюда поезд казался особенно зловещим. Черные цистерны напоминали катафалки и холодно блестели аспидными боками. СВ, зарывшийся передком в настил, со своими разбитыми окнами смахивал на огромное чешуйчатое чудовище, устроившее нам засаду.

Влад тряс рукой, словно отмахивался от назойливой пчелы. Этим жестом он приказывал мне держаться ближе к перильным ограждениям моста. Мы медленно шли вдоль рельсов, частили шаги, стараясь наступать на шпалы, а не на доски. Чем ближе мы подходили к составу, тем тревожнее становилось у меня на душе. Мы ушли из вагона, не позаботившись о безопасности двух беззащитных женщин. Мила, сострадая и испытывая чисто женскую тягу к Филину, вполне могла забыть об осторожности и добровольно отправиться в когти бешеного волка. Да и Леся не была застрахована от необдуманного шага.

Дурное предчувствие стремительно переросло в убеждение. Похоже, что и Владу интуиция предсказывала что-то недоброе. Мы оба невольно ускорили шаг и к месту разлома приблизились едва ли не бегом.

– С того торца! – шепнул мне Влад, кивая на тамбур, примыкающий к цистернам.

Затаив дыхание и прячась в плотной тени вагона, я неслышно прошел по «живым» доскам к первой цистерне, заскочил на сцепку и оттуда вошел в тамбур.

В вагоне царили кладбищенская тишина и темнота. Лунный свет, проникая через окна, белыми квадратами падал на заваленный мусором и пластиковым ломом коридор. Холодея от страха, я медленно шел по нему, словно по тоннелю, уходящему в глубь земли. Все сейчас выглядело неузнаваемым, бутафорским, и даже лежащий в купе труп Регины показался мне мастерски сделанной куклой, но от этого покойница казалась еще страшнее.

Нервы мои были на пределе, когда я увидел в противоположном конце крупный силуэт Влада. Он, как и я, двигался бесшумно, движения его были плавными, замедленными, словно мы были под водой и исследовали каюты затонувшего корабля. Я видел, как Влад приблизился к четвертому купе, где мы оставили женщин. Он на мгновение задержался на пороге, а затем растворился в тени купе.

Сердце мое остановилось. Я уже не сомневался в том, что мне предстоит увидеть.

– Так я и знал! – вдруг громко сказал Влад, и его голос вдруг в одночасье смыл с окружающей обстановки налет ирреальности и мистицизма. Призрачная аура материализовалась.

Раскидывая ногами обломки перегородок, бутылки, поручни и скомканные шторы, я быстро подошел к купе и заглянул внутрь.

– Так я и знал, – повторил Влад, чиркая спичкой. – Ушли.

Купе было пусто.

– Вот, наконец, все и прояснилось, – сказал Влад. Как всегда, ему сразу стало все понятно, и новая версия напрочь перечеркнула предыдущую. – Они все заодно. Наши девицы ловко прикидывались. Как только мы с тобой нырнули под мост, они прихватили с собой ящики и вместе с Филиным ушли в горы.

Я светил спичками, а Влад, согнувшись в три погибели, разгребал завалы в купе проводницы. Мне не нравилась его бредовая идея – найти аккумуляторы и включить в вагоне дежурное освещение. Я вообще не мог долго находиться в этой труповозке, которая когда-то именовалась спальным вагоном, и предпочитал провести ночь на твердой земле, подальше от поезда и ущелья. И вообще, Влад со своими претензиями на истину, с его привычкой уверенно говорить глупости, начинал все больше меня раздражать. Я мог бы легко разнести в пух и прах его последнюю гипотезу относительно единомыслия между Филиным, Милой и Лесей, но прекрасно понимал, что Влад не даст мне даже рта открыть и подавит мое сопротивление не логикой, а громким голосом.

– Ты куда? – спросил он, выпрямляясь.