- И умоляю вас, не говорите мне «вы» таким официальным тоном!.. Тут явное недоразумение. И все из-за одной женщины.

- Допустим.

- Осенью из Будапешта приехал к нам ревизор. Наступил вечер. Надоело нам пить вино без закуски, наскучили и карты. «Давай женщин!» - крикнули мы ночному сторо жу. Он разбудил какую-то молоденькую кухарку, чтобы она приготовила нам бутерброды.

- А вы ее напоили?

- Напоили. Да так, что она не только на ногах стоять, на руках не моща подняться.

- Как же звали эту кухарку?

По дороге в Иртань старший лейтенант Буриан углубился в размышления. Шофер знал, что в такие минуты мешать ему нельзя. Дорога была сухой и пыльной. Но вот вдали показались домики, и вокруг все сразу как бы ожило, зазеленело, от реки повеяло прохладой и свежестью, такой приятной после надоевшей пыли.

Таподи занимал квартиру с ванной. Пришлось подождать, пока он закончит свой туалет. Буриан сидел в плетеном кресле на террасе, выложенной разноцветной керамической плиткой, и беседовал с супругой Таподи, молодой светловолосой женщиной. От самых ступенек террасы начинался заботливо ухоженный садик. Поговорили о погоде, затем жена Таподи, одетая так, будто собиралась выйти из дому, деликатно спросила;

- Вероятно, вы из управления лесничества?

- Нет. Я из управления милиции.

Воцарилось глубокое молчание. Затем, словно очнувшись от оцепенения, хозяйка дома вскочила и скрылась за дверью, ведущей в ванную комнату. Оттуда донесся торопливый приглушенный шепот, и через минуту на террасу вышел высокий мужчина в белой спортивной майке. Под носом у него топорщились усы, и в самом деле похожие на кроличий хвостик, а над глазами нависали густые, лохматые брови. Надев сорочку и застегнув пуговицы, он сказал:

- К вашим услугам. Я понимаю, важное дело, если вы сегодня, в воскресенье…

- Это ваш собственный дом? - спросил Буриан. В глазах Таподи вспыхнул и тут же погас огонек.

- Да, мой. Располагайте мною. Итак, о чем пойдет речь?

- Это правда, что вы в ссоре с Гергеем Дубой? Таподи наморщил лоб, будто вспоминая о чем-то, хотя мог бы ответить, сразу, без размышлений.

- Дуба? Да, конечно! Я запомнил его благодаря этой необычной фамилии. Он разозлился на меня за то, что я купил у него лощадь по установленной цене. Спустя

некоторое время он узнал, что эта лошадь стоит дороже, ну и попытался изменить купчую.

Жена Таподи старалась прислушаться к разговору из комнаты, но, убедившись, что ничего не слышит, вышла на террасу и с независимым видом села в кресло.

- Надеюсь, я не помешаю?

- Ни в коей мере.

- Как видите, инициатором ссоры был Дуба, а не я. Именно это вас интересовало? - Супруги переглянулись. Затем Таяоди продолжал: - На меня многие

дуются, а кое-кто даже гневается из-за того, что я разбираюсь в лошадях и извлекаю из этого дела некоторый доход. У нас, венгров, сохранились еще известные предрассудки в отношении лошадей. Например - я имею в виду не себя, а все наше общество в целом,- мы брезгуем есть конину. А почему? Потому, что наши предки считали лошадь священным животным. Если пожелаете, я могу изложить вам свою систему, тем более что конъюнктура конного рынка сейчас уже резко упала.

Буриан не пожелал.

- Скажите, а муж сестры Дубы тоже был с вами в ссоре?

- Муж его сестры? Что вы имеете в виду? - Буриан никогда не поверил бы, что эти мохнатые, дремучие брови способны взлететь на лбу Таподи так высоко.- Прошу прощения, но с этой личностью я никогда не имел никаких контактов. Знаю только, что он распространял обо мне гнусные сплетни.

- Так. Ну а проволока, натянутая поперек дороги?

- Ах, да. Это было. Я мог бы подать на него в суд, но не имел прямых доказательств.

Таподи вдруг повысил голос, чуть ли не до крика.

- Поймите, наконец, до этих людей мне нет ровно ни какого дела! Никакого, слышите?

Таподи вскочил с места, весьма недвусмысленно давая понять, что разговор окончен. Буриан, однако, остался сидеть и холодно сказал:

- У вас есть мотоцикл, не так ли? - И после того, как Таподи утвердительно кивнул, добавил: - Я хочу осмотреть шины на колесах вашей «паннонии».

- Как вам заблагорассудится. На это вы имеете право. Только не понимаю, зачем?

- Муж сестры Дубы убит. Возле трупа обнаружены следы шин такого мотоцикла, как ваш.

Таподи побледнел, опустился на свое место и провел рукой по лбу. По лицу его было видно, как напряженно работает его мысль. Он глубоко вздохнул.

- Когда это произошло?

- Минувшей ночью.

Супруги опять переглянулись, словно решая, кому из них говорить.

- Извините,- произнесла жена Таподи,- но прошлой ночью у нас были гости. Всю ночь, до самого утра.

- Допустим, что так,- равнодушно отозвался Буриан.

- Целая компания, десять человек. Все изрядно выпили. Как видите, у нас есть десять свидетелей, которые подтвердят, что мы всю ночь…

- Допустим,- повторил Буриан.- Но вы сами только что сказали, что все они как следует выпили. А в таком состоянии вряд ли…

Супруги Таподи окончательно онемели.

- Я хотел бы знать,- неожиданно резко отчеканил Буриан,- за что именно шурин Гергея Дубы имел на вас зуб? Только отвечайте откровенно.

- Не знаю. И умоляю вас, не говорите мне «вы» таким официальным тоном. Душенька, ты не приготовила бы нам по чашке крепкого кофе? Только сейчас я почувствовал, как устал за минувшую ночь.

Женщина лениво, не спеша, поднялась с кресла, в ее движениях не было ни капли страха. Буриан невольно подумал: «На какого зверька она похожа? Красивое животное». Она вышла.

- Прошу прощения,- приглушенно сказал хозяин дома, наклонившись к Буриану,- но тут явное недоразумение. И все из-за одной женщины. Я работал тогда в государственном хозяйстве близ Кирайсаллаша. Дело было осенью. Приехал к нам из Будапешта какой-то ревизор проверять качество не то готового вина, не то молодого, что еще бродило. Закончил он свою работу, и выдался у него свободный вечерок. А какие у нас на селе развлечения, что можно предложить? Ничего. Сидели-сидели втроем, пили вино без закуски - надоело, карты тоже наскучили. «Надо бы женщин раздобыть»,- говорит ревизор, а сам уже сильно навеселе. Что ж, послали мы ночного сторожа, дядюшку Андраша, за одной молоденькой кухаркой. Она в госхозной столовой работала. Я тоже к этому времени изрядно напился. Приказали мы ей бутерброды делать, а сами думаем: напоим-ка девицу допьяна. Угощали коньяком, дальше больше. Что еще сказать? Напоили ее так, что она не только на ногах стоять, на руках не могла подняться.