Я призадумался. Телевидение и впрямь подкрадывалось. И это было похуже фауст-будильника Герцена.
Как размножаются телепузики
Мне кажется, от телевидения меня спас мой рост. Нет, можно было бы загнуть, что передача Маши Слоним «Четвертая власть» на РЕН-ТВ, где была моя рубрика, оказалась кому-то неугодна по политическим соображениям. Или что передача «Новости высоких технологий» на «Рамблер-ТВ», которую мы запускали с Наташей Хайтиной, просто достала нас своим позорным видеорядом из статичных интернетовских картинок — на что-либо другое не хватало денег после того, как эти деньги проходили через многоэтажную пирамиду корпоративных паразитов. И все же я думаю, это не главные причины. Размер имеет значение, вот что.
Люди, которые задерживаются на ТВ, обычно маленького роста. Простой зритель этого не замечает. Он поразился бы, встретив сразу несколько популярных телеведущих в реале — сплошные коротышки! То же самое, кстати, происходит в кино. Если у нас вдруг задумают снять римейк «Петра Первого», главную роль наверняка исполнит Меньшиков или Безруков. Ну а чего? — играют же эти коротышки Живаго и Есенина.
Секрет в том, что экран телевизора ориентирован горизонтально. Так что длинный чувак вроде меня помещается туда разве что в лежачем положении. Не случайно упомянутый Михаил Леонтьев в своих первых передачах сидел раком на стуле. Потом его все-таки пересадили за стол, и ему приходилось буквально расплываться по столешнице, чтобы поместиться в рамочку.
Но самое ужасное, что, попав в телевизор, люди начинают раздуваться и в содержательном смысле. Я-то уже знал, как это происходит: виртуальная личность под названием «телепузик» захватывает не только внимание зрителей, но и мозг своего носителя.
Вы видели, как они улыбаются? Я имею в виду, современные. Раньше-то иначе было. Общий формат телепузика был другой. И когда для передачи «Новости высоких технологий» мы проводили кастинг ведущих, многие вели себя по-старому. Поэтому я советовал всем кастующимся вести себя раскованно, словно мы на MTV. Остальные члены жюри меня за это журили и велели кастующимся делать наоборот — руки из карманов вынимать и стоять не шевелясь.
Неожиданная поддержка моей точки зрения пришла от самих кастующихся. Когда одной девушке посоветовали меньше улыбаться (у нас серьезная передача), она ответила:
— Да что вы! Я даже когда на криминальные новости пробовалась, и то не могла перестать улыбаться! Они мне еще новость такую дали, про каких-то старушек мертвых. Старушек, конечно, жалко. Но только я стала эту новость читать и сразу вспомнила Хармса с его старушками, которые все падали и падали из окна…
В результате именно эту девушку и взяли на роль ведущей. Мой внутренний Бивис торжествовал. Но спустя год, включив телевизор, я заметил, что теперь точно так же улыбаются все остальные ведущие. Даже в криминальных новостях. Телепузик сменил одно общее лицо на другое.
# # #
Как-то в рассылке ЕЖЕ спорили о том, почему люди любят попадать в телевизор. Алекс Экслер рассказал, что больше любит не съемку, а процесс подготовки к ней. Потому что на телевидении ему всегда делают хорошие стрижки. Буквально через день после этого меня позвали выступить на АТВ вместе с ребятами из журнала «Парадокс». Я подумал — вдруг хоть подстригут на халяву? И пошел.
Не подстригли, увы. Зато напудрили как последнюю Золушку: это обязательная часть превращения в телевизионного виртуала, типа маски. А в процессе напудривания я виртуально познакомился с одним из свежерожденных телепузиков — Дмитрием Быковым.
Еще недавно он был обычным бумажным журналистом. Иногда пописывал стишки в классической пропорции перестроечного лузера: на каждое очень жалостливое — два очень циничных. Но попадание в телевизор раздуло его фантом неимоверно. Телевизионщики бегали вокруг и кричали: «Бля, щас придет этот Быков и его будет ничем не заткнуть! Пошлите его сразу в „Пресс-клуб“, пусть он там весь газ выпустит сначала!» Другие же, которые из «Пресс-клуба», кричали в ответ: «Нахуй-нахуй такое щастье! Сами Быкова берите первыми, со всеми его газами! Он нам в „Пресс-клубе“ уже все колени оттоптал!» А кто-то ходил и просто плакал: «Прикиньте, открыл я вчера „Литературку“ — и там Быков! Куда же спрятаться от этого мудака?!»
А реальный Быков так и не пришел. Но никто не жалел. Всем было много и виртуального Быкова. С годами его становилось еще больше, как будто он на личном примере решил доказать свое же утверждение «больших поэтов много не бывает». Но это был рост не в высоту, а в ширину. Множество копий одной и той же экранной улыбочки, одного и того же ерничества на любые темы. И ничего человеческого. Телепузик.
# # #
Еще печальнее выглядело превращение Макса Кононенко, более известного как Паркер Золотая Ручка. В отличие от Быкова, он все-таки был нашим человеком. Это он притащил в «Тенета» Ширянова и устроил еще много веселых сетевых выходок. Он слушал хороший рок, любил «Москву-Петушки» и помогал «Идущим вместе» идти единственно верным путем. Правда, уже в то время увлечения Паркера отдавали некрофилией: сначала проект «Трахни Ленина», потом — «Убей Пушкина», затем — «Урони станцию МИР на Японию». По данным наших корреспондентов из Африки, глава ООН Кофи Аннан даже собирался созвать конференцию под рабочим названием «Останови Паркера».
Но вдруг случилось что-то странное. Паркер начал расхваливать попсу вроде Алены Апиной, а также писать анекдоты про Владимира Владимировича (как и Быков). С этим товаром Паркер сразу же попал в среду телепузиков. В своем «Живом Журнале» он восторженно отмечал каждую такую встречу: «Сегодня мне улыбнулся Соловьев… Сегодня меня потрогал Парфенов…»
Некоторые считали, что Паркер Золотая Ручка так стебется. Но однажды я послал ему анекдот про ВВ и получил в ответ удивительную реплику: «Придержу пока». Так не мог ответить Паркер, которого мы знали. На таком языке говорят только цепные псы кровавого режима. Неужели Паркера подменили?
Позже на «Вебланете» появилась история происхождения проекта «Владимир Владимирович», которая подтверждала эту версию:
«Однажды свежеизбранный Владимир Владимирович Путин сидел в своем президентском кабинете и скучал.
„Ну вот, избрали наконец, — думал он. — А радости никакой. Никто же меня не знает толком. Ху, говорят, is Мистер Путин? Хорошо было Брежневу, на каждом углу про него анекдоты рассказывали, которые у нас в КГБ специальный отдел сочинял… А ведь сейчас, с появлением высоких технологий, можно было бы и помасштабней развернуться!“
Владимир Владимирович подсел к своему президентскому компьютеру и, широко растопырив пальцы, нажал три кнопки секретной интернет-связи. На экране появилась усталая Марина Литвинович.
— Слышь, сестрелла! — сказал Владимир Владимирович. — С этими экзит-полами в Интернете у вас круто получилось. Неплохо бы теперь наладить… ну, вроде как просвещение народа. В той же среде, так сказать. Кто там у вас главный по анекдотам?
— Вернер, — ответила Марина. — Но его нельзя использовать. Слишком долго жил на Западе.
— Наверняка завербовали, — кивнул Владимир Владимирович. — А что-нибудь такое, чтоб было только в нашем, русском Интернете?
— Библиотека Мошкова. Но с ним тоже лучше не связываться, его скоро по судам затаскают. Нарушения авторского права.
— И тут буржуйские законы! — Владимир Владимирович в сердцах схватил компьютерную мышь за хвост и, раскрутив хорошенько, бросил в окно. — А если не ворошить бесценные кости классиков? Какое-нибудь народное творчество?
— Конкурс „Тенета“, Делицын делает. Но, говорят, он симпатизирует коммунистам.
— Ну ты даешь, сестрелла! — удивился Владимир Владимирович. — Ты же втирала мне, что ваш Интернет вроде как самый свободный. А выходит, у вас там все уже заангажированы по самые гланды.
— Андреев неангажированный, — возразила Марина. — Он недавно написал, что у министра ваших иностранных дел Игоря Иванова в кармане живет многополярный медвед.
— Так он что же… — опешил Владимир Владимирович, — выдает государственные тайны?! Нет, такого нам точно не надо.
— А больше вроде и нет никого. — Усталая Марина на экране повернулась в сторону, полистала какие-то бумаги. — Разве что Кононенко, который Паркер… Сам он почти не пишет, но любит всякие сетевые акции мутить. Недавно придумал, чтобы каждый известный человек Рунета сверстал одну главу „Москвы-Петушков“. А он эти главы потом соберет и…
— Как раз то, что нужно! — воскликнул Владимир Владимирович. — Только пусть он вместо петушков собирает анекдоты обо мне. И пусть редактирует их слегка… ну, ты в курсе.
— Отличная мысль, — согласилась Марина. — Сейчас же отправим Кононенко в девятую лабораторию.
— И вот еще что… — Взгляд Владимира Владимировича упал на золотой президентский плеер. — Сделайте ему такую прошивочку, чтобы он нашу поп-музыку возлюбил. Всех наших Белочек-Стрелочек. А то их че-то ругают в последнее время. Нехорошо это. Непатриотично. Я же им потом должен буду государственные премии давать, а их все ругают…
Марина понимающе улыбнулась и отключилась.
„А потом мы его к телевидению подтянем, на первый канальчик, — размышлял Владимир Владимирович. — Интернет конечно хорошо, но пипл любит хавать картиночки. Подстрижем его нормально, очочки новые дадим, как у Познера… Нет, лучше как у Павловского… Или даже как у Киселева…“
Спустя месяц из неприметной подвальной двери дома где-то на юго-западе Москвы вышли двое — Марина и крупный кучерявый мужчина, похожий на Максима Кононенко. Ничто не выдавало андроида, кроме маленькой дырочки за левым ухом. Вскоре в Рунете появился сайт vladimir.vladimirovich.ru».
