— Вам и не нужно никому об этом рассказывать, потому что я-то уж точно не скажу.
В холле он поблагодарил ее еще раз, проговорил себе под нос: «Я позвоню от вас, если позволите», — и вошел в телефонную будку. Он набрал номер агентства Дрейка.
Пола куда-то вызвали, но секретарша была на месте и ответила ему:
— Мы разобрались с вашим телефоном, мистер Мейсон. — Чей он?
— Номер зарегистрирован на имя Эстер Дилмейер в «Молей Армс Апартментс».
Мейсон тихо присвистнул, потом выдавил из себя:
— О’кей. Спасибо.
Он нажал на рычаг и тут же позвонил доктору Уиллмонту в его кабинет.
— Где наша больная, доктор? — спросил он.
— Которая с сердцем? Я с утра ее не видел. Я не знал, что вы хотите…
— Нет, не эта. Та, которую отравили конфетами. Эстер Дилмейер.
— Пока все еще в больнице.
— Вы уверены?
— Да.
— Она не могла уйти из больницы так, чтобы вы об этом не узнали?
— Это абсолютно исключено.
— Как вы думаете, а не может так получиться, что вас станут водить за нос, попытаются обмануть?
— Только не в этой больнице, — уверенно ответил доктор Уиллмонт. — Здесь все отлажено, как в часовом механизме. Насколько я знаю, Эстер Дилмейер по-прежнему спит. Я распорядился, чтобы меня немедленно поставили в известность о любом изменении в ее состоянии.
— Может быть, вы позвоните и еще спросите, на месте ли она.
— Это совершенно излишне, — несколько вспыльчиво ответил доктор Уиллмонт. — Она на месте. Я полностью отвечаю за свои слова.
— Она не могла потихоньку выскользнуть и…
— Ни под каким видом… Я направляюсь к ней сразу же, как закончу прием. Можете позвонить еще раз, если вам не верится.
— Как скоро это будет?
— Подождите минутку. Я взгляну, сколько больных в приемной… Э, простите, сестра. Сколько у нас еще?.. Двое… Хэлло, Мейсон. Минут через пятнадцать — двадцать.
— Хорошо. Возможно, я сам подъеду. Он вышел из будки и сел в машину.
— Вот мы и узнали, на кого записан тот телефон, Делла.
— На кого же?
— На Эстер Дилмейер, «Молей Армс Апартментс».
— Постойте, я думала, что Эстер Дилмейер все еще без сознания…
— Так оно и есть. Как утверждает доктор Уиллмонт, преспокойно отсыпается в больнице.
— Что же тогда получается?
— Получается, что я всю дорогу спал за рулем.
— Не понимаю.
— Но это же совершенно очевидно: торчит у всех на виду, как порезанный палец. Мы ведь знали, что Боб Лоули погуливает.
Мы знали, что, когда он попал в автокатастрофу, с ним в машине была Эстер Дилмейер. Ты без труда сообразишь, чем эта блондинка занималась в ночном клубе. Она работала вместе с Линком и Синдлером Коллом, а они в свою очередь работали на Пивиса. Дело пахло большими деньгами. Улавливаешь? Понятно, она не стала бы разыгрывать недотрогу с Бобом Лоули.
— Вы хотите сказать, что у него есть ключ от ее квартиры?
— Ну разумеется. И когда прошлой ночью он понял, в какой попал переплет, од отправился прямо к ней домой. Для него это было совершенно естественно. Я должен был догадаться, что именно там его и следовало искать. Он как раз из тех, кому в таких случаях нужна женщина, которая погладит его по головке, успокоит, утешит, скажет, что все хорошо, что ради него она на все пойдет, и еще целый ворох подобной дребедени.
— Да, — подумав, согласилась Делла Стрит, — пока все, что он сделал, говорит о нем именно как о таком человеке.
— Итак, — продолжал Мейсон, — он приехал к ней на квартиру. Эстер он не застал, поэтому расположился там, как у себя дома. Позвонил в газету, дал объявление, записал счет на телефон хозяйки, сел и стал ждать. Карлотта нарушила мои инструкции, достала газету, прочла ее и заглянула в раздел объявлений. Между нею и мужем вполне могла существовать такая договоренность. На случай чего-то непредвиденного они заранее условились сообщаться таким образом. Некоторые семьи так делают. А может быть, она просто читала объявления, и оно попалось ей на глаза. Как бы то ни было, она получила номер телефона. И позвонила Бобу.
— И что же сделал он?
— Приехал и забрал ее.
— А потом?
Мейсон погладил подбородок.
— Вот в этом-то вся и загвоздка. Давай-ка съездим туда и посмотрим, что там можно узнать.
Они проехали к «Молей Армс». Мейсон позвонил в квартиру Эстер Дилмейер, ответа не получил и вызвал управляющую.
— Вы, наверное, помните меня. Я был здесь вчера вечером в связи с этим отравлением…
— О да, конечно, — кивнула она, улыбаясь.
— Я бы хотел забрать кое-какие вещи из квартиры мисс Дилмейер и отвезти к ней в больницу. Вы не будете любезны дать мне дубликат ключа?
— Это я вряд ли смогу сделать, — ответила она и, подумав несколько секунд, добавила:
— Но я поднимусь туда вместе с вами и побуду в комнате, пока вы соберете все, что нужно.
— Прекрасно, — сказал Мейсон, стараясь, чтобы его голос звучал по-прежнему спокойно.
Они поднялись по лестнице. Мейсон сумел незаметно вклиниться между женщиной и стеной так, чтобы попасть в комнату первым, когда она отопрет дверь.
Квартира была пуста.
— Что вы хотели забрать? — спросила управляющая.
— Ночную рубашку, тапочки, туалетные принадлежности. Я, в общем-то, вполне беспомощен в таких вещах, но, надо думать, как-нибудь сумею с этим справиться.
— О, я с удовольствием вам помогу! Кажется, здесь в шкафу есть чемодан. Да, вот он. Вы можете пока присесть где-нибудь и подождать немного, я мигом все соберу. Кстати, как она?
— Вы так любезны. Она чувствует себя неплохо. Мейсон огляделся. Полиция немало потрудилась, снимая отпечатки пальцев — следы порошка сохранились на телефоне, столе, дверных ручках. Пепельницы были полны сигаретных окурков. Глядя на них, Мейсон пытался установить, были ли эти окурки оставлены полицейскими, которым пришлось провести в комнате довольно много времени, собирая улики, или они являлись свидетельством того, что кто-то побывал здесь уже после них.
Пока управляющая аккуратно укладывала белье в чемодан, Мейсон внимательно исследовал содержимое пепельницы. Он обнаружил окурки трех широко известных сортов сигарет. На окурках одного сорта были видны следы губной помады. На всех остальных помады не было. Окурков с помадой он насчитал четыре штуки, окурков другого сорта — пятнадцать и третьего — двадцать два. Мейсон. отметил одну любопытную деталь — почти все окурки двух последних сортов были довольно длинными. Курившие их люди явно нервничали: редкая сигарета выкуривалась больше чем до половины, прежде чем быть раздавленной в пепельнице.
— Больше ничего не нужно? — спросила управляющая.
— Нет, спасибо. Это все. А вы не знаете, здесь кто-нибудь был сегодня?
— Сегодня? Нет, не думаю. Ко мне, по крайней мере, никто не обращался.
— Полиция?
— Нет. Они закончили все прошлой ночью, вернее, сегодня рано утром.
— Здесь убираются?
— Только раз в неделю. Она сама следит за своей квартирой, за исключением регулярных уборок в конце недели.
— Когда должна быть следующая?
— Не раньше субботы.
— Большое вам спасибо. Я передам мисс Дилмейер, как вы мне помогли.
Он вышел на улицу с чемоданом в руке, бросил его на заднее сиденье машины и сказал Делле:
— Что ж, похоже, мне придется прокатиться в больницу. В больницу он приехал в двадцать минут шестого. Доктор Уиллмонт был уже на месте.
— Больная еще здесь? — спросил Мейсон.
— Больная, — ответил доктор Уиллмонт, — еще здесь. Минут сорок назад она проснулась, и, хотя чувствует себя пока не очень уверенно, сознание ее быстро проясняется.
— Полиция уже знает?
— Нет еще.
— Но, я полагаю, они распорядились, чтобы их немедленно известили, как только…
— Верно. А я распорядился так, что о состоянии пациентки известить следует прежде всего меня, что никакая информация не должна выдаваться кому бы то ни было без моего ведома и что ни один посетитель не может быть к ней допущен, пока я лично ее не осмотрю. Здесь больница, и распоряжается здесь только врач.
