…Проблема правосудия… стоит для нашего народа особенно остро. Мы часто слышим, что мир в испанском обществе был установлен 32 года назад силой оружия, но, возможно, многие не отдают себе отчета в том, какая большая и горестная дистанция отделяет мир, официально обещанный после завершения гражданской войны, от так называемого мира, который мы имеем сейчас».

Затем церковь, которая в 1931 и 1936 годах объявляла своей пастве, что подача голоса за либералов равносильна смертному греху, которая благословила «крестовый поход» Франко и устами своих служителей отпускала грехи жардармам после расстрелов, продолжала:

«Мы смиренно признаем свою вину и просим прощения за то, что не сумели в нужное время стать вестниками мира, когда наш народ был разделен братоубийственной войной…»

Далее утверждалось, что испанцам, по сути, не гарантировано «право физической неприкосновенности — то есть защита от телесных и духовных пыток…». Священнослужителям, говорилось затем, при обычных обстоятельствах не следует принимать участие в сугубо политических движениях, но они могут возвышать свой голос, когда речь идет о правах человека. «Молчание в таких случаях делает церковь соучастницей преступления». Аминь.

Франко отнюдь не был в восторге от этого революционного заявления, но через два года его ждал новый удар. В стремлении увековечить свое имя он подготовил себе чудовищно вульгарную гробницу, по размаху — хотя и не по величине — вполне соотносимую с усыпальницами фараонов, и дал ей название «Долина павших». Он тешил себя мыслью, что там будут покоиться в мире не только каудильо и его погибшие «националисты», но даже и — какое великодушие! — дерзнувшие бороться против него «преступники». Однако их родственники наотрез отказываются перенести туда прах своих близких.

Но чтобы обеспечить долгую жизнь режиму, который вы создали и выпестовали в течение десятилетий, мало выбрать, взрастить и подготовить преемника, нужно еще укрепить сам режим, найти надежных друзей и привязать их к себе… Ну скажем, даже с помощью золота.

Его друзья: с 1953 года различные правительства Соединенных Штатов Америки.

Эти правительства перекачали миллиарды долларов американских налогоплательщиков в карманы испанского диктатора как взятки за приобретение оружия, за право расквартировывать войска и за другие ценные услуги, как выражаются юристы, а также за аренду военно-воздушных, военно-морских и ракетных баз.

Аренду нужно регулярно возобновлять, и каждый раз Франко требовал больше денег, и каждый раз американские друзья говорили «нет», а потом изрядно платили. В 1969 году срок договора истек, и Франко прозрачно намекнул, что примет самые решительные меры, если не получит от нас того, на что рассчитывает. (Это было как раз в те дни, когда одного мадридца приговорили к семи месяцам тюрьмы за то, что он шел по улице с плакатом: «Смиренно прошу свободных выборов».)

В конце концов было достигнуто соглашение о временном возобновлении наших аренд, и газетный обозреватель Дрю Пирсон намекнул, что дело не обошлось без закулисной сделки. В 1953 и 1963 годах Франко довольствовался «арендной платой» в 100 миллионов долларов за эту недвижимость. Теперь он потребовал пятилетнего соглашения и 300 миллионов долларов. Чтобы показать, сколь безмерен его демократизм, он провозгласил «амнистию» испанским республиканцам, приурочив ее к тридцатилетию своей победы, — но заключенные не были освобождены из тюрем. Монархисты, сторонники Хуана Бурбона (отца Хуана Карлоса), провели антифранкистскую демонстрацию.

На ежегодном параде победы, в 1969 году, когда ожидалось прибытие 16 миллионов туристов, вооруженные силы Франко были оснащены американскими самолетами и танками. Стороны пришли к соглашению, и наша аренда была продлена на 15 месяцев всего лишь за 175 миллионов долларов, вынутых из кармана американских налогоплательщиков. Наш собственный каудильо разрешил американским солдатам проводить маневры совместно с испанскими. Если верить статье Флоры Льюис в «Ньюсуик», они практиковались в подавлении воображаемого «мятежа». Государственный департамент признал, что такие «военные игры» имели место, но «уклонился от ответа на вопрос», обязалась ли наша страна защищать Испанию… от испанского народа.

(«Сан-Франциско кроникл энд экзаминер», 14 июня 1969 г.)

В 1970 году постоянные махинации Франко с нашими базами снова всплыли на поверхность, и появились симптомы, что на этот раз Никсон подпишет долгосрочный пакт, но как «исполнительное соглашение», а не договор. Договор ведь должен ратифицироваться сенатом, а соглашение — нет. Сенатор Уильям Фулбрайт, председатель Комиссии по иностранным делам, сразу понял, чем тут пахнет, и поднял шум, тем не менее тогдашний министр обороны Мелвин Лэйрд отправился в Мадрид и подписал соглашение, которое за пять лет должно было обойтись нам всего лишь в 385 миллионов долларов.

В 1970 году Испанию посетило 24 миллиона туристов — на 11,2 % больше, чем в предыдущем году. Они оставили в Испании 1 миллиард 700 миллионов долларов. Однако охота за басками продолжалась, и еще пятнадцать было арестовано через несколько часов после того, как Франко «великодушно» смягчил приговор. Его великодушие не распространилось на «образцовую» мадридскую тюрьму, где 28 марта 1971 года 70 «несуществующих» политических заключенных начали шестидневную голодовку «в знак протеста против жестокости полиции и дурного обращения тюремных властей».

Затем наш временный вице-президент Спирс Armo прибыл в Испанию с официальным визитом, чтобы принять участие в праздновании годовщины фашистского мятежа 18 июля. Он также навестил Сукина сына, сыграл в гольф, и, по утверждению монархического листка «АБЦ», его присутствие придало ежегодному празднику «особую торжественность». Процерковная «Иа», однако, не согласилась. Она позволила своему обозревателю попенять высокому гостю за его «опасное упрощенчество» в вопросах, касающихся войны во Вьетнаме, и за его нападки на американскую прессу. «Иа» назвала его «представителем крайне правого крыла». (Браво!)

В начале 1972 года «уничтоженная» Организация освобождения басков похитила баскского промышленника. Он был отпущен, когда согласился восстановить на работе 183 уволенных им рабочих.

Весь январь 1972 года полицейские снова пытались утихомирить мадридских студентов.

Мемориал Гражданской войны в баскской части страны был взорван членами Организации освобождения басков (как позднее будет уничтожена и «Долина павших»).

Когда в Бискайе пытались арестовать четырех человек по подозрению в принадлежности к Организации освобождения басков, был убит полицейский. Те, кого пытались арестовать, бежали.

Девять юношей были арестованы в Бильбао за «подрывную пропаганду». На французской границе возникла перестрелка, двое басков нашли убежище во Франции, а третий был убит.

В октябре отмечалась 36 годовщина пребывания Франко у власти в роли «вождя Испании милостью божьей». Упоминалось о его приближающемся восьмидесятилетии, о том, что он намерен оставаться на своем посту, пока бог, чьей милостью он занял этот пост, «сохраняет мне жизнь и ясный разум». Однако инфляция начинала брать свое, и повсюду вместе с ростом стоимости жизни росло недовольство. Попытки режима «взять прибыли под контроль», как сообщала «Лос-Анджелес тайме», провалились. Затем стали известны тщательно скрываемые результаты опроса общественного мнения, который правительство провело в 1971 году с целью выяснить политические склонности испанского народа. Вот эти результаты:

коммунисты и левые социалисты — 40 %;

христианские демократы — 40,5 %;

либералы — 13 %;

социал-демократы — 4 %.

Такого рода сведения, а также волнения вокруг «карабанчельской десятки», которую «готовили» к процессу, побудили Франко затянуть гайки потуже. В Барселоне временно закрыли три университета, а еще в пяти ввели чрезвычайное положение (то есть ввели полицию на их территорию).