— Не стану спорить, ты был ужасен. Временами мне хотелось тебя придушить за то, что у нас был только секс, за твое потребительское отношение ко мне!

— Я задолжал тебе много свиданий, но…

Он задерживает дыхание и говорит со счастливым смехом.

— Но сейчас у нас будет секс!

— Я не против, — признаюсь ему в ответ.

Честно говоря, мне было не до мужчин в это время.

У меня были попытки сходить на свидания. Правда, ничем эти свидания не заканчивались. После предательства Спартака я стала трусишкой…

Однако сейчас я откинула в сторону сомнения и страхи, охотно подставляясь под поцелуи Спартака и позволяя ему раздеть себя.

Мои пальцы нырнули под его футболку, погладив пресс, словно выточенный из камня. А то, что было ниже, ооооо.… Я покраснела от удовольствия, чувствуя, как все во мне отзывается на ласки его пальцев, поцелуи, жар обнаженной кожи.

— Стой…. У меня есть.… Есть презервативы! — вдруг вспомнила я. — На дне аптечки.

Спартак застыл.

Мы оба уже были раздеты, терлись друг о друга и постанывали. Его эрекция недвусмысленно уперлась во внутреннюю часть моего бедра.

— У тебя. Есть. Презервативы, — едва ли не по слогам повторил Спартак и посмотрел на меня удивленно. — Кто ты, черт побери… Кажется, не я решил, что у нас будет секс, да?

— Это все подруга. Говорит, возьми на всякий случай.

— Да-да, хорошо, когда есть, на кого свалить! — усмехнулся он. — Они нам нужны?

— Очень, — подтвердила я кивком.

Я подсказала Спартаку, где их взять, он нашел упаковку и красноречиво помахал ею в воздухе.

— Мы должны истратить их все. До последнего.…

Вот это планы.

Но… нет времени долго мусолить эту тему, как мне хочется… Поскорее….

— Ооооох! — вырывается из груди протяжным, низким выдохом, когда тяжесть мужского тела покрывает меня, и требовательный толчок отзывается чувственными спазмами-взрывами внутри меня.

— Ты узкая будто девственница… — сцепив зубы, отвечает Спартак.

— Может быть, там все… восстановилось? — шепчу я, из глаз выкатываютс слезинки.

Это хорошо и безумно сладко, остро, чуть-чуть больно, да…

После длительного перерыва. Вообще…

Принимать его в себе — горячего, требовательного, решительно настроенного.

— Простииии… — порыкивает, двигаясь. — Не могу остановиться.

Я обнимаю его крепко-крепко, прижимаясь грудью.

— Не хочу, чтобы ты замедлялся.

— Уверена?

— Да. Продолжай! Продолжай.… — постанываю, расслабившись.

Глубокий поцелуй и дополнительные ласки наполняют удовольствием.

Слишком долго ждала чего-то подобного….

Удержаться невозможно, и я распадаюсь на миллиарды частиц раньше, чем Спартак приходит к финалу.

Перед глазами будто взрываются темные звездочки и кружатся так, что тянет закрыть веки и погрузиться в тягучий сироп экстаза. Он сначала сжимает все тело пружиной, а потом наступает расслабление. Оно добирается до каждой, самой отдаленной клеточки тела.

Удовольствие и под кожей, и в сердце, оно растекается горячими волнами мурашек.

Спартак завершает начатое немного позднее, за два мощных, глубоких движения.

От них мое тело вспыхивает ещё раз, эхо удовольствия проносится по крови.

Я сама тянусь за поцелуем, не в силах разжать объятия.

Кажется, Спартак тоже не хочет выпускать меня из рук, мы перекатываемся на бок. Я приятно наполнена и полна блаженства.

Страхи отпускают, растворяясь под лаской и дождем из неторопливых поцелуев, которыми мы обмениваемся.

Поначалу ни о чем не говорим, просто отдыхаем, кайфуем, снова занимаемся сексом…

Разговоры обо всем начинаются позднее, и теперь мы, избавленные от обид прошлого, простившие друг другу все недоразумения, делимся тем, как оно было на самом деле. Он рассказывает о подозрениях, возникших после того, как он увидел на мне засос, я рассказываю, как оно было на самом деле, говорю о вмешательстве Маши и её зависти…

Мы удивляемся и смеемся над тем, какие были дураки.

Оба.

Недоверчивые, пугливые.

Открывать сердце всегда боязно — вдруг твои чувства не взаимны?

Вдруг тебя обманут?

— Боже, это так глупо. Мы могли быть вместе давным-давно. Но я рад, что все сложилось именно так. Я бы обидел тебя снова и, может быть, даже сильнее… Потому что был не готов к отношениям и бежал от них в любом проявлении. Мне нужно было время восстановиться и найти себя, обрести опору… Чтобы теперь быть способным не только брать, но и отдавать тепло и ласку. Дарить любовь…

Эти слова Спартака звучат в унисон с теми, что волнуют и мое сердце.

Дарить любовь.

Без остатка и оглядки на прошлое.

У нас есть сыночек, который нас объединил, и я больше не сомневаюсь в том, стоит ли ему рассказать, кто такой Спартак на самом деле.

Но на этом все не закончилось.

Сынишка спал крепко-крепко, и мы очень старались выполнить план Спартака — использовать все презервативы.

Один из ультратонких и супернадежных презервативов… порвался.

Как оказалось, Спартак невероятно плодовитый мужчина, и через девять месяцев после этой памятной дочки у нас родилась доченька, которую мы назвали Афиной.

***

Спартак

Спустя три года

— Афина съела конфетку, — шепотом делится Тимур. — Ей нельзя. Но она взяла и съела.

— Знаю.

— Как? — удивляется сынишка.

— Посмотри на ее щечки. Видишь этих маленьких красных предателей?

— Точки?

— Ага, они самые. Они и выдают все-все.…

— Мама будет ругаться? — уточняет сын.

Рената находится в деловой поездке, представляет нашу фирму на деловом форуме. Она не оставила работу, и я, честно говоря, этому рад. Горжусь ею — она такая умничка и совершенно заслуженно занимает пост директора. Он — ее по праву. Да, было время, когда злые языки трепали, что Рената заняла высокую должность по блату. Ещё больше сплетен стало после нашей свадьбы, и моя девочка безумно сильно злилась, расстраивалась, рвала и метала, но…. Только у меня на груди он выплакивала свои обиды. Я поддерживал ее, как мог, и во мне всякий раз, когда она доверяла мне свои секреты и страхи, ширилась уверенность, что именно сейчас мы стали настоящей парой.

Отношения проходят проверку и сложностями, и вот такими моментами. Когда твоя вторая половинка не боится показать себя уязвимой, это говорит о большой степени доверия…

— Возможно, мама немножко пожурит… меня, — вздыхаю я.

Как иначе?

Ведь именно я, папаша года, не уследил за Афинкой, которая налопалась конфет и светится от удовольствия своей покрасневшей мордашкой.

— Папа, ты можешь сказать маме, чтобы она пожурила меня. Вместо тебя! — вдруг решительно заявляет Тимур.

— Это почему?

— Потому что это я дал конфетку Афине. Три. Их было три…. Три конфетки, — признается сынишка.

— Так она не сама их взяла?

— Она бы не дотянулась. Это я взял себе. Но как я могу не поделиться? Она бы плакала…

Обнимаю сынишку.

Его честность и доброе, открытое сердце покоряют меня каждый раз, когда возникают вот такие ситуации. Простые, житейские, но очень показательные и безумно глубокие, в своей теплоте.

У нас растет прекрасный сын, Рената, говорю я, мысленно репетируя речь.

Ведь надо как-то подготовиться перед ее возвращением!

И все равно, как бы я ни готовился, в итоге речь звучит так, будто провинился я один. В принципе, так и есть. В ее отсутствие я - один сознательный взрослый, значит, и отвечать придется мне.

С нетерпением ждем возвращения нашей деловой мамочки.

В прошлый раз отлучался я, и она меня очень жарко встретила.

Теперь отлучилась она, значит, вечер и ночь обещают быть горячими...

— Каюсь, я виноват… Можешь меня отшлепать, — шепчу ей на ушко, вдохнув аромат кожи шеи.

В ответ Рената сладко жмурится и покрывается острыми, теплыми мурашками.

— Я что-нибудь обязательно придумаю… — обещает она и целует меня. — Люблю. Скучала по вам безумно…