— Тогда не о чем говорить. Мы все сможем начать заново! Вместе! И я уже достаточно взрослая, чтобы выбирать, правда?

Ну, смотря по каким меркам судить, но в целом — правда.

Я в принципе верю в право выбирать.

— Тогда ты должна сказать им. Это твоё домашнее задание.

— Но Снеж…

— Никаких но! Домашнее задание, и ты должна его выполнить. Они семнадцать лет искали своего сына, не зная, что с ним. Ты правда достаточно жестока, чтобы позволить им повторить этот опыт? Правда считаешь, что они не заслуживают даже объяснений?

— Но я боюсь…

— О. Ты готова обречь их на боль, потому что боишься?

Она помедлила, а потом сглотнула.

— Я поговорю с ними.

— Вот и отлично.

Покончив таким образом с этим вопросом, я развернулся и пошёл к выходу, краем уха отметив, что боевые маги уже начали искать среди собравшихся певцов и музыкантов. Новогоднее дерево горело мягким, успокаивающим светом, студенты разбивались на группы и кутались в одеяла, принцесса активно руководила приготовлениями.

И я вдруг решил для себя, окончательно и бесповоротно, что всё будет хорошо.

Оскалившись, я вылетел в окно навстречу туче монстров, превращаясь в дракона и окутывая своё тело пламенем. Бой, полёт, свобода, сила — я скучал.

“Спорим ты скучал?” — знакомый мысленный голос в моей голове заставил меня улыбнуться-оскалиться.

“А то, — фыркнул я, выписывая в воздухе пируэт и подстраиваясь так, чтобы прикрыть сражающегося на земле Тир-и. — Ты тоже решил поучаствовать в веселье?”

“Что? Нет, конечно, — вздохнул он театрально. — Я просто шёл мимо и случайно тут оказался. Заскочил послушать, как драконья принцесса вопреки всем правилам своего рода поёт новогоднюю песнь во славу Древа — первый случай в местной истории, между прочим, не кот вытошнил. Ну и дай, думаю, заскочу на огонёк, посмотрю, как мой братец-идиот тут справляется.”

Я поджёг ещё несколько тварей и довольно понаблюдал, как они осыпаются вниз чёрным пеплом.

“И что, прям правда поёт? И почему нельзя?”

“О, местным драконам запрещено заниматься музыкой, это закон, принятый первым из императоров. Даже нынешней императрице, музыкальному культиватору на минуточку, выдавали дополнительное разрешение на пение, только в силу её природы. и то, только в строго определённых местах! Сэи, чистокровной Ледяной, петь запрещено.”

“Но она поёт.”

“Да. Ритуальная песнь в начале большого хоровода, равно как и танец перемен — это обязанность самой знатной женщины в комнате, по крайней мере, так было по старым законам этой земли. Принцессе пришлось выбирать…”

“И она выбрала”, — усмехнулся я.

Мы не стали говорить вслух очевидное: это был, с какой стороны ни посмотри, правильный выбор.

Я не слышал голоса принцессы, я не знал, когда начался хоровод, повторяющий движения солнца — но я чувствовал, как всколыхнулась сила, как сражение духов приобрело чёткий, уверенный ритм. Некоторые духи гибли, некоторые отступали, но энергия живых напитывала нас, корни пульсировали, наполняясь силой, и твари горели в белом ярком пламени жизни.

“Не думал, что когда-то увижу нечто подобное вживую”, — отметил Тир-и, и мне осталось только с ним согласиться.

Солнце застыло где-то там, за горизонтом. Мир наполнился тишиной, и ожиданием, и звоном; мы сражались, постепенно становясь одним целым — не как рой, но как переплетённые под землёй корни.

— Он идёт! — крикнул кто-то. — Владыка Моррид идёт!

И я увидел его — не тень, не меньшую форму, не одну из полуформ.

Я увидел огромные рога, поднимающиеся над лесом, и глаза, сияющие жёлто-зелёным огнём, и множество духов, следующих за ним, как мантия за подлинным королём.

Он шагал, и снежный плащ стелился за ним, и рассвет скользил за ним, путаясь в вершинах его ветвей-рогов. Он шёл, и там, где он ступал, твари осыпались пеплом, оставляя после себя ничто.

Я увидел, как лесные духи опускаются на колени, и повторил то же самое, потому что в тот момент иной жест был невозможен — ты узнаешь Короля, когда стоишь перед ним, и в момент, когда он сильнее всего, ты не можешь не оказать ему почтение.

И бесконечное сражение, что длилось часами, застыло, замерло, как мгновение. Моррид стоял посреди двора, густо усыпанного чёрным пеплом, и смотрел на уродливую моль, что билась в его кулаке, пытаясь вырваться.

Это была Лора.

“Тебе и твоим здесь не место”, — сказал он, и голос его пронёсся, проникая везде и всюду, создавая невидимый ветер. Голодные заметались и рванулись прочь, а Лора…

Она просто растаяла, как будто никогда и не существовала.

За ней в небытие ушли и остальные бабочки.

Солнце нового года (а может быть, какого-то другого века) взошло.

Как только его свет упал на меня, я вдруг почувствовал, как открывается внутри меня дверь, как моя сила возвращается в полной мере… Нет, в большей мере! Меня захлестнуло с головой, и я выдохнул, и я прикрыл глаза…

…

И я открыл их в лесу, под огромным деревом.

Рядом со мной сидел знакомый старик.

Я молча склонился перед ним на три удара сердца, чтобы после распрямиться и сказать:

— Спасибо.

Божество лесов посмотрело на меня задумчивыми глазами.

— Вон как оно вышло, а… Приятно знать, что я не ошибся, когда выбрал тебя.

— Но разве вы в принципе можете ошибаться?

Он покачал головой.

— Могу, конечно. Ты что же думаешь, хоть что-то в будущем писано на камне? Я могу быть хоть тысячу раз покровителем вещего зрения, но именно потому я знаю лучше прочих: судьба или нет, выбора никто не отменял. И в каждом из вас таится огромный секрет бытия, огромная перспектива. Кем вы станете через год, два, десять? В кого преобразитесь? Ты, кстати, приятно удивил меня. Я надеялся на определённый исход, но ты превзошёл мои ожидания.

— Это хорошо, — вздохнул я. — Потому что я вроде как собрался ныть и умолять…

— Что, даже не требовать? — приподнял бровь он.

— Нет, конечно! — возмутился я. — То был старый я, столько времени прошло с тех бор! Почти месяц, мне кажется. Или меньше? В любом случае, это было давно и неправда. И даже не совсем со мной.

Он усмехнулся.

— Истина.

— Ну вот. И я… Я не посмел бы требовать. Но смею просить. Не могли бы вы…

— Я мог бы. Я знаю, чего ты хочешь; я дарую тебе статус посланника, а твоим ученикам — способность ходить между мирами. Я полагаю это заслуженной наградой.

Ого.

— Благодарю, — склонился я. — Я не могу передать…

— Вот и не надо ничего передавать. Лучше скажи мне вот что: каким посланником ты хотел бы быть?

— А?..

— Если ты будешь путешествовать в паре с Паучьей Королевой, то вы будете участвовать в игре равновесия на разных, условных, сторонах. Разумеется, посланники не имеют отношения к добру и злу как таковым — только к равновесию. Но Паучья Королева традиционно считается условным злом, тогда как ты, герой, условное добро. Однако я подумал и решил, что позволю тебе выбирать роли.

Я моргнул.

Задумался.

Злом быть больно, его все ненавидят, и в контексте посланников быть злом — значит, в первую очередь, взять на себя эту ненависть. Я не хотел бы Шийни такой боли.

С другой стороны, злом быть порой весело, да и героизм никогда ей особо не был близок.

И что же в итоге?..

— А не могли бы мы меняться? — спросил я.

Он усмехнулся, как мне показалось, одобрительно.

— Да будет же по воле твоей, — сказал он.

Я улыбнулся.

Эпилог в зарисовках

1. Встречи, которых не избежать

— Как вы думаете, я нормально сижу? Может быть, мне стоит набросить плащ вот так вот? Или принять драконью форму? Или поставить череп рядом?

Мои миньоны переглянулись. Выражения лиц у них были очень красноречивые.

— Ты выглядишь отлично, твоё мрачное темнейшество, — ответил Адан ехидно. — Просто посади свою задницу на этот дурацкий трон и заткнись, наконец.