Сколько бы я теперь ни оглядывалась назад, глядя с дна колодца на гаснущее в глазах зарево магического взрыва, я не могу вспомнить точного момента, когда я шагнула в эту западню.

Когда я начала ожидать с нетерпением нашего нового столкновения? Когда его присутствие стало уютным и желанным?.. Даже если попытаюсь, я не смогу вспомнить. Такого рода превращения случаются быстро и медленно одновременно. Просто однажды, завидев кружащего в небе чёрного дракона, я радостно улыбнулась. Непроизвольно.

И в тот же самый момент поняла, что попала.

…

Знала всегда, насколько разные наши тропы, не питала иллюзий, или мне хотелось бы так думать — и всё равно не могла перестать чувствовать, затягивая тем самым алую нить вокруг своей шеи.

Не помогало и то, что Дар-Кана, если честно, было за что любить — по крайней мере, выросшего и изменившегося.

Созданного с моей помощью — но его собственной волей.

Обычно случается наоборот.

Обычно власть портит, корёжит, смывает границы, и даже самые уравновешенные, неагрессивные люди, вкусив её плодов, превращаются в монстров…

С принцем Каном, однако, вышла совсем другая история. Выбравшись из кровавого месива придворных интриг, искупавшись в крови с ног до головы, он стал мудрее, спокойнее, даже, я бы сказала, великодушнее. И это не было внезапное превращение, волшебное озарение или небесный пендель — я видела всё с первого ряда, потому могу сказать это наверняка. Да, я помогла ему, служила катализатором несколько раз. Но в целом? Превращение из маленького злобного сучонка в нынешнего Дар-Кана не было делом чьей-то внешней воли.

О нет, это был выбор; точнее, множество маленьких решений, желание уцепиться за свою человечность, сохранить способность слышать и слушать — и бесконечная, непрекращающаяся работа над собой в сочетании с неспособностью сдаваться.

Таким был Дар-Кан, которого я видела чем дальше, тем больше. И в моих глазах это превращение кукушонка в феникса было чудом…

И да, где-то там, на восхищении и гордости, на тепле, драках, разговорах — где-то там в моём сердце зародилась любовь к нему. И, кто бы что там ни говорил и не думал по этому поводу, но он всегда был достоин любви — мальчик, на которого свалили слишком многое, мужчина, который сумел стать драконом, но при этом ухитрился остаться человеком.

Человеком, судьба которого была к нему не так уж добра, как могло бы показаться со стороны; человеком, что отчаянно бежал от любви и при этом безумно её жаждал; талантливым магом, который ещё даже не приблизился к границам своего таланта…

Я всегда знала, что между мной и ним мои чувства сильнее.

Я всегда знала, что они нарушают правила и не могут обернуться ничем хорошим.

Я знала… Но сделала свой собственный выбор.

Потому что, кто бы мне там что ни говорил, любовь — это вопрос и выбора тоже. Именно потому она не оправдывает множества вещей, которые обычно прикрывают ею.

Так что да, я выбрала его любить и всегда смотрела этому знанию в глаза. Но небесный трибунал всё приближался, не только для Кана, но для всего нашего поколения высших магов. Многие высшие маги шептали о скором приходе Короля Ключей в наш мир, и это была радостная новость, но вместе с тем она означала множество испытаний. Дар-кану должно было достаться одно из самых непростых… И всё тяжелее мне было стоять в стороне.

Прекрасно зная, что испытание и так будет для меня непростым, я решила вмешаться, смягчить удар так, как смогу — и последовать за ним.

*

В итоге, из Дар-Кана получился потрясающе милый кот.

Я люблю его в каждом обличье, конечно, это не обсуждается. Но здесь, в кошачьем теле и с заблокированными силами, он казался таким свободным, переменчивым и многогранным, олицетворением перемены и движения в противовес окружающей меня застывшей тёмной воде, что смотреть на него было — одно удовольствие. Жаль, что нельзя было снова уснуть в его объятиях, хотя бы в последнюю ночь… Но это не было такой уж большой потерей по сравнению с тем свободным, изменчивым Каном, которым он предстал передо мной.

Таким я его не видела, пожалуй, даже во времена его странствий с наёмниками. С которыми он ругался и буйствовал с упоением человека, который всю жизнь провёл в тесной клетке придворных приличий. Но, сколько маску лощеного придворного ни сбрасывай, в том мире над ним нависал чёрной тенью трон. Его связывали по рукам и ногам нити, да так крепко, что толком не пошевелиться.

Это то, что упорно не желает понимать Фаэн Лан, всё ещё, впрочем, именующая себя Дар Итой: ей преподнесли великий дар, освободив от связей с паутиной мира. Да, это пришло с ценой, как и всё. Но то, ради чего маги столетиями бьются о стены, ей было даровано щелчком пальцев (и чужими жизнями).

То же самое сейчас произошло с Дар-Каном. Наконец, наконец, он отдал свой долг родному миру и может больше не быть его Героем. Наконец, он может решать, что дальше. И, какую бы дорогу он ни выбрал, теперь это действительно будет его путь.

Это именно то, что я для него всегда желала.

Разумеется, всё ещё могло рухнуть в пропасть; разумеется, Кану ещё предстояли испытания. Но уже видно, что, что бы ни ждало за порогом, оно ему по плечу.

(Уходя, я буду цепляться за эту мысль.)

Но то, что уходить придётся, я всё же поняла не сразу.

..

Да, после моей помощи Бонни земля зыбко рябила под моими шагами, намекая, что я очень далеко преступила грань невмешательства, слишком радикально влезла в узор напрямую, и последствия будут.

Да, помогая Кану с испытанием, я знала, чем рискую.

Но щепкой, что сломала спину дракону, оказалось на удивление не это; ничего из этого… Или, по крайней мере, я до последнего не видела в нитях, что меня ждёт.

Мне до последнего казалось, что это испытание я всё же смогу пройти.

Но потом Дар-Кан узнал о Его Крысином Величестве и посмотрел на меня такими глазами… Его взгляд разбил мне сердце.

Хорошо, что у меня его нет. Можно ли разбить то, чего не существует?..

Практика показала, что да.

И это не делает мне чести, это ошибка дилетанта, это отборный идиотизм, (потому что любовь к нему делает меня идиоткой) — но в тот момент, под весом этого неподъёмного разочарованного взгляда, я была готова сделать что угодно, просто чтобы… он больше не смотрел так.

Как угодно, но только не так.

Кто угодно, но только не он.

И когда всплыл вопрос с очередной несчастной девушкой, фамилиар которой должен был стать жертвой Найделлов… По-хорошему, мне не следовало вмешиваться. В этой длинной, кровавой истории, где ставкой были множество жизней, нельзя было ставить всё на одну карту — так называемая “Персик” сделала глупость, и они с хозяйкой, к сожалению, должны были за это дорого заплатить.

Но Кан просил за неё.

Я до сих пор не знаю, собирается ли он сделать эту девушку частью гарема, или, может, даже единственной женой: с тех пор, как я влезла в его испытание, я слепа полностью, когда это доходит до его судьбы.

Глядя логично, она слишком молода для него; по сравнению с нами, все они тут просто дети. Он сам ввёл закон, запрещающий практикующим магию брак до магического совершеннолетия. Опять же, законы, окружающие связь учитель-ученик, ещё более серьёзны. Но как знать? Это другой мир. Для магов разница в возрасте не так уж важна, да и пара лет ожидания не играют роли. На другой чаше весов… Вопрос в том, что дева Молл, которая, на первый взгляд, не может сравниться ни с одной из красавиц императорского гарема, при ближайшем рассмотрении несёт в себе нечто, что затмит любую красоту.

Она безумно похожа на леди Мин.

Не лицом, но — аурой, повадками, словами, манерами. Они как будто бы один дух, живущий разные жизни, такое встречается там и здесь.

И это… Многое, очень многое объясняет. Не хотел ли Дар-Кан всегда видеть именно её своей женой? Но судьба и борьба за трон забрали у него эту возможность. Так не сможет ли он реализовать всё здесь?..